Федор Вахненко - Последний рубеж

– Да нет никакого… Подкрепления, – устало произнес Гаврилюк. – Мы… Мы сказали, чтоб у вас… была надежда. Чтоб думали: «Щас… Еще чуть-чуть… Еще немного – и… Придут». Но по факту…

– По факту я оставил половину клана воевать с Братством, – закончил Атаман. – Это вам, черным, повезло. На вас просто сталкеров кинули, а вот на нас… На нас Паромщик натравил свою секту. И их было больше, гораздо больше, чем у Упыря… Если там кто-то и выжил… Нехорошая у них судьба. Смерть от радиоактивной воды – штука страшная. Поверьте мне, я знаю, что это такое.

– Но? – Глаза Дзержинского почернели от страха.

– Все, отставить разговоры! – жестко осадил его лейтенант. – Ты! – его палец указал на рядового Караченко. – Берешь Седого! Сержант, ты берешь Бабая – и марш искать гребаные артефакты! Живо! Одни по левому флангу, другие – по правому! Блин, у нас тут капитан помирает, а вы стоите, сопли по лицу размазываете, уроды!

Бойцы тут же бросились выполнять приказ и вскоре растворились среди деревьев. Вместе с ними, казалось, ушел и боевой запал Колесника: офицер заметно поник, его плечи ссутулились, а голова опустилась вниз.

– Блин… – протянул он. – И нахрена мы? Зачем вообще? Товарищ капитан, зачем было против него идти? Почему… Почему бы просто не сделать, как он сказал?

– Потому что Паромщик… всех бы под нож. Что так, что так, – с трудом ответил капитан. В его дрожащих, покрытых пятнами крови руках возникла толстая коричневая сигара. – Он… Он всегда планировал полную… зачистку. Полную… Старый Атаман не понимал… А я… Я понимал. Я думал, смогу перехитрить… Но… Даже если б этот, – главарь рубежников тяжело кивнул вправо – туда, где считаные мгновения назад углубился в лес Седой, – им нихрена не сообщил… Все равно б нашли. У них был… Пост. В Чернобыле. Наблюдательный… Как раз для такого. Увидели – сообщили… Остальным. Думаю, по всей окраине… Такое. Куда б ни пошли – везде б… Нашли. Перехватили… Прямо на пороге… Мы б не дошли, понимаешь? Не дошли… – Гаврилюк вытащил из кармана куртки блестящую позолоченную зажигалку, но случайно уронил ее в траву. – Лейтенант… – жалобно позвал он. – Помоги п… Прикурить. Я… Всегда хотел… Сигару… Думал, на Большой земле… Куплю лимузин, заведу бизнес… Ага. Хрен там…

Грустно закивав, Колесник выполнил просьбу командира, и в носы всех собравшихся на поляне тут же резанул горький запах табака. Поморщившись, офицер черных вернул зажигалку законному владельцу, и она быстро исчезла в кармане «Горки».

– Зря ты этих… Отослал… – сдавленно кашлянув, заметил лидер черных. – У нас… «скальпели»… Все. Нет больше. Один – пуля… Второй – аномалия… – Из внутреннего кармана расстегнутой до середины груди куртки возникла темно-синяя коробочка, казавшаяся совсем крошечной в толстых пальцах капитана. – Щас их… Отпустит… Сталкеров… Они… Все… Все поймут – и у тебя… Останется один. Всего… Один. А время… Время, лейтенант, оно идет…

– Да не убежит Бабай, – спокойно заметил Омлет, не отрываясь от наблюдения за окрестностями. – Не ссыте. Бабки же. Он за бабки куда угодно: прям на роже написано.

В ответ Гаврилюк лишь рассмеялся. Сдавленно, хрипло и даже не пытаясь скрывать прорезающуюся в его затухающем голосе иронию.

– Да где эти ушлепки?! – прорычал офицер «Рубежа», вытащив из кармана разгрузки рацию. – Бойцы, прием?! Вы где шляетесь, уроды?! Где?! Где вас носит?!

– Товарищ лейтенант, говорит сержант Дзержинский! Пока ничего не нашли, прием?

– Э, рядовой! – не унимался Колесник, брызжа слюной на черный корпус устройства. – А ты куда делся, а?! Где ты шляешься, урод?!

Но у Караченко в тот момент появились проблемы куда важнее…

– Ни слова, ушлепок, – прошипел Седой, подняв левую руку вверх и продемонстрировав идущему позади спутнику зажатую в пальцах гранату. – Или оба тут сдохнем, понял меня?

– Ты… – с трудом выдавил из себя Карач, застыв как вкопанный. – Ты серьезно?..

– Я сказал: ни слова, урод, – стиснув зубы, процедил сталкер, развернувшись к черному лицом. – Знаешь, нечего мне делать в вашей компашке. Я знаю, хорошо знаю, как вы собираетесь платить. Пулю в спину я не хочу, так что давай, разворот – и трындуй обратно к своим. Делайте там че хотите, но я больше в вашем гребаном походе не участвую! – Скиталец и не заметил, как повысил голос, едва не сорвавшись на крик. – Все, давай вали, вали отсюда!

И рубежник повернулся к нему спиной. Волосы на его затылке встали дыбом, и боец группировки буквально почувствовал, как бродяга направил на него автомат.

– Где ты шляешься, урод?! – зарычала спрятанная в разгрузку рация, но Караченко не нашел в себе сил ответить. Как Седой и сказал, он просто зашагал обратно, по только что проверенному, безопасному пути, который он запомнил в мельчайших подробностях. Черный знал: сталкер уже наверняка отступил дальше в лес, стремясь как можно быстрее скрыться от остатков группировок, которые пытались утянуть его с собой в могилу. Знал – и корил себя за то, что даже не попытался этому воспрепятствовать. Не попытался, наплевав на собственную жизнь, сообщить командованию об измене. Не выстрелил бродяге прямо в грудь, пока тот изливал душу в коротком монологе. С трудом волоча тяжелые, будто бы отлитые из бронзы, ноги, рядовой Караченко мысленно бранил себя за то, что испугался смерти и уже в который раз поставил свою жизнь выше идеалов «Рубежа»…

– Я же… говорил, – хмыкнул Гаврилюк, с тихим щелчком открыв крышку лежащей на ладонях коробки. – Вот… Одного уже… Отпустило. Не надо было тебе… Слать… Сталкеров.

– Я подумал… – заметался в поисках оправдания Колесник. – Так быстрее…

– И ты… Облажался, лейтенант. Теперь… Я точно… Труп, – ответил лидер группировки, подставив под солнечные лучи золотые механические часы, переливающиеся ослепительно-белыми бликами. Глаза капитана налились горькими слезами. Широкий, чем-то напоминающий свиной пятачок нос громко шмыгнул. – Вот… Хочу глянуть последний раз. Перед тем, как уйду… Забавно ведь… Я думал, смогу носить… Отвалил… Много… Доставка, сам товар… Думал, выберусь… Куплю костюм… А оно… Вот так все. Повернулось.

– Да подделка это, мужик, – буднично заявил Омлет. – Я до Зоны много с часами работал. Много видел, много чинил. Так что поверь: подделку сразу вижу. Ни хрена они не золотые, капитан. Долларов сто, не больше. Накололи тебя, видать. Крепко накололи…

– Хе. – Мокрые от слез щеки Гаврилюка противно вздрогнули, когда нервный смешок вырвался из недр его обвисшей сальными складками груди. – Получается, нас всех тут… По кругу надолбали… Да? – Вытащив сигару изо рта, глава черных глухо закашлялся, и на его подставленный кулак брызнули маленькие капли крови. – Я надолбал… вас. Торгаши… Меня. Меня… Больше всех. Никто… Столько не отвалил… Никто. Потом… Потом Паромщик. Он… Он нас всех надолбал… Сказал, здесь… Здесь свобода, а оно… Вот так. Хотя… Да причем тут… Паромщик? Мы сами… Виноваты.