Сергей Плотников - Не боец

На-ка, лови подачу, друг! А то решил тут разворчаться как старый дед, блин. Судя по тому, что кендоист поморщился и наконец заткнулся — шпилька достигла цели. Правильно, надо же и самому включать голову, а не только ждать, что всё решат без тебя.

У не-японцев бытует мнение, что японский архипелаг — это сплошные неприступные горы, между которыми кое-где есть ровные долины. И эти долины если не застроены высокотехнологичными мегаполисами — то распаханы. На самом деле всё обстоит иначе.

В Ниххоне более чем хватает пустующей земли, пригодной как для обработки, так и для поселения — даже на Хонсю именно горы занимают всего около тридцати процентов территории. Ещё шестьдесят процентов, включая предгорья, покрыто лесами (где ведётся добыча древесины, кстати), и только десять занято под города и хозяйствование. Более того, множество деревень и посёлков прямо сейчас продолжают успешно “вымирать”: где раньше занимались сельским хозяйством — сейчас все подались в Токио или, на худой конец, в Киото.

Потому, например, даже относительно недалеко от столицы вполне можно не только найти лесные зоны, не принадлежащие к заповедникам, но и нарваться там на вполне себе диких зверей, причём для человека потенциально опасных — о чём Ишимура, кстати, нас предупреждал.

Причин тут несколько, главные из которых — дешевизна импорта еды из Китая, Кореи и России и интенсификация сельского хозяйства. Из-за второго то же количество продукции можно выращивать на меньших площадях, а первое успешно создаёт конкурентное давление на местные фермерские хозяйства. Ну и опять же: работать клерком в Сити куда проще, чем свиной навоз убирать или бороться с вредителями на полях. И рисков меньше, и комфорта больше.

Лес уже в пятидесяти метрах от дороги казался нетронутым — словно тут до нас хрен знает сколько никто не ходил. Изредка сзади долетал шум не слишком часто проезжающих машин — но и он вскоре полностью слился с шелестом листвы на ветру. Я крутил головой, не забывая поглядывать под ноги — то и дело приходилось переступать через упавшие стволы деревьев или просто перешагивать через корни. Недаром настоял на тщательном подборе обуви — под подошвы попадались не только ветки и трава, но камни разной величины.

Птицы разорялись над нашими головами, один совсем охамевший то ли дрозд, то ли скворец попытался клюнуть Мелиссу в макушку — уж не знаю, почему именно её. На наши куртки то и дело садились, а когда и валились с веток насекомые — Зэта с хирургической точностью “вытащила из воздуха” здоровенного жука-оленя и, не останавливаясь, принялась его внимательно рассматривать, поднеся к самому лицу. Мне же пришлось отобрать у Синдзи туристический топорик — иначе вдоль нашего маршрута осталась бы не примятая трава, а настоящая просека. Заблудиться он, что ли, боялся?

Рюкзак за спиной поначалу изрядно мешал наслаждаться видами вокруг и самим процессом движения — отвык я от пеших походов. Ещё одним не самым приятным “открытием” оказался никак не отмеченный на карте, но ногами ощутимый подъём местности в сторону, куда мы шли — этакий “привет” от невидимых сейчас из-за листвы гор у горизонта. Но если попробовать не обращать внимания на неудобства…

Зелень сверху, зелень снизу, зелень по сторонам — самые надёжные барьеры, отделяющие рискнувшего покинуть городскую суету туриста от всех проблем, невзгод и разочарований. Временно отделяющие — ведь вернуться придётся. Но даже эта передышка — благословенна и так нужна! Когда читаешь книгу или смотришь фильм — грубая реальность только и ждёт повода ворваться в твой разум. Алкоголь вроде как помогает забыться — но на самом деле лишь отнимает у тебя те часы, которые ты мог провести сам с собой и близкими. И только лес в этом плане — честен.

Уйди подальше — и сотовые телефоны перестанут ловить сеть. Попробуешь задуматься о жизни и судьбе — и первый же встречный корень вернёт тебя в зелёную реальность. А запахи, бьющие в нос и кружащие свежестью голову? Треск костра, аромат дыма, что будет ещё неделю призраком виться за тобой. Бурление кипятка и незнакомый вкус совсем простых блюд, доверенных живому огню. Звёздный купол над головой — и пробирающая до костей утренняя холодрыга, когда выбрался из спальника отлить. Нет, у поставленной на паузу “обычной жизни” нет и шанса тебя достать!

…А коли пойдёт дождь, промокнет смена белья, земля станет скользить и размазываться под подошвами ботинок — тоже неплохо. Да, вместо отдыха будет борьба — с мокрым хворостом, не желающим гореть, с палаткой, которую придётся поставить вон в ту лужу… Или вот в эту — богатый выбор! С тоннами соплей в носу и робко намекающим на грядущую простуду горлом. С натёртыми мозолями — и хорошо, если только на руках. Зато какими милыми, уютными и простыми покажутся тебе по возвращению невзгоды, от которых ты пытался сбежать в чащу с рюкзаком!

Ручей, по-японски вежливый, заранее предупредил нас о себе мелодичным журчанием и плеском. Тот небольшой подъём, что стабильно ощущали наши ноги, не давал воде застаиваться, допуская лишь небольшие бочажки. Оттого струи казались абсолютно прозрачными, позволяя разглядеть каждый камушек и песчинку на дне. Опущенная в поток рука подтвердила наблюдения — пальцы немедленно заломило от холода.

— Полдела сделано, — заявил я, исподволь оглядывая свой отряд. Интересно, теперь мечтательно-задумчивое выражение поселилось на лице у Мел-тян, а вот синта скорее излучала бодрую сосредоточенность. И только наш мечник продолжал непонятно чем страдать. — Идём вверх по течению вдоль русла, здесь наверняка есть подходящие местечки для двух палаток… Син, всё нормально?

— Оно, — вместо ответа ткнул он пальцем куда-то вперёд.

— Что — “оно”?

— Место для тренировки.

Ах, это, оказывается, было не страдание, а напряжённая работа разума! Я проследил взглядом указанное направление, попытался понять, чего я вижу… Мысленно отвесил себе пендаля, напоминая, что я — в Японии и растительный мир тут от привычного мне по России отличается, хоть есть и много общего.

— Бамбуковая роща? — на всякий случай переспросил я. — Место для тренировки?

— Тамэсигири, — в одно слово ответил мне кендоист. Помялся под тремя внимательными взглядами и выдал, как ему показалось, неотразимый аргумент: — Мастера меча уходили испытать своё мастерство в такие места, я читал…

— …В манге, — закончил я за него. Ох, и смех, и грех.

— В основанной на реальных исторических событиях манге! — внезапно совершенно по-детски надулся друг, очень мне напомнив сейчас незабвенного Слэя из “Дредноута”.

Тамэсигири, если кто не знает, переводится на русский как “пробная рубка” или “тестовое разрубание”. Самураи действительно так испытывали новоприобретённые катаны… Иногда. Обычно же рубке бамбука предпочитали более, скажем так, приближённые к боевым мишени: свежие трупы, например, или пленников, если были. А если не было — то самурай вполне мог зарубить первого встречного серва для этого самого “тамэсигири”.