Анна Калинкина - Метро 2033: Они не те, кем кажутся [сборник litres]

– Привык я к тебе, Аленка, а ничего не поделаешь. Придется нам, видно, расстаться.

Она знала, что это значит. И только об одном его просила – позволить ей еще немного побыть возле него. И Хозяин тянул, сколько мог. Но потом сказал ей:

– Ты пойми – я бы и рад тебя оставить в живых. Но другие-то будут думать – за что именно тебя так наградил? Бунтовать начнут. Порядок есть порядок.

И кому тут было бунтовать? Хромой Маришке или горбатому Веньке? Но Алена не спорила. Каково ей будет, если он ее жить оставит, но от себя отдалит, и придется ей смотреть, как другая ее место займет? Нет, конечно, он и раньше прежних жен своих не забывал, и приходилось ей это терпеть. Но ее-то, Алену, он, казалось, больше всех любил – жаль, что так недолго. Если так же будет любить другую, лучше ей и впрямь умереть и вовсе этого не видеть.

И она кивнула. Знала, что к Зверю он сам ее отведет. И не плакала, спокойно шла. Но, конечно, испугалась, когда ушли они по подземному ходу далеко, и сыростью в нем запахло, а потом и вовсе вонью такой потянуло, что дышать стало трудно. И пришли они к двери из железных прутьев, постучал Хозяин по железу, и из темноты послышались шаги. Что-то бурое, косматое показалось. Отворилась железная дверь. И любимый сказал:

– Ну, иди, Алена. Прощай!

Обнял ее крепко и подтолкнул вперед. И она шагнула в темноту и смрад. Чудовище схватило ее за руку и за собой потащило. У нее сердце зашлось, а зверь все тащит. Свернул коридор, и забрезжил впереди свет. И увидела она, что тут проход расширился, вроде комнатки. Оглянулась на чудовище – а лицо-то у него человеческое. И напоминает ей это лицо того, кто только что с ней за дверью прощался. Тут Алена и сообразила, что Зверь на самом деле – заколдованный. Принц это, а вовсе не Зверь, как в сказке, которую им старуха Елена рассказывала. И надо его расколдовать, только как? А Зверь сунул ей лепешку, какие у них пекут, и говорит:

– Поешь да расскажи мне что-нибудь, только интересное.

Она и принялась рассказывать. Как раз про заколдованного принца, которого ведьма в медведя превратила. В книге на картинке медведь был большой и бурый. Зверь слушал внимательно – понравилась ему, видно, сказка. А Алена, расхрабрившись, обняла его. И тут оказалось, что он на самом деле уже почти человек, просто в шкуру завернутый. И можно было закрыть глаза и представить себе, что это тот, другой, который ушел от нее назад, к людям.

Так они и зажили со Зверем. Она целыми днями сказки ему рассказывала или играла с ним, а он ей поесть давал. Иногда Хозяин ему еду приносил к железной двери и стучал, но Зверь ее туда не пускал, сам за едой ходил. А по ночам Алена его обнимала – он был почти как тот, только моложе. И все бы ничего, она почти привыкла, но тут заметила, что Зверь скучать начинает и как-то искоса на нее поглядывает. И жалуется, что она одно и то же рассказывает. И в глазах у него – будто сполохи красные появляются.

А тут еще нашла Алена Наденькину косынку среди тряпок, на которых они спали. И затосковала. Хотела по проходу дальше уйти, посмотреть, что там, – может, бежать получится? Потому что почувствовала она, хоть и неопытной была в таких делах, что, наверное, будет у нее ребеночек. Стала у нее голова кружиться и от еды воротило. А уж чей это ребеночек – она и думать боялась, от того или от этого. Может, и вовсе звереныш родится. Но только умирать ей расхотелось. И однажды, когда Зверь заснул, двинулась Алена дальше по проходу, хоть оттуда и несло совсем уж нестерпимой вонью. И споткнулась обо что-то круглое. Прихватила с собой, чтоб потом рассмотреть, да не донесла до комнатки, уронила – человеческий череп это был. И стукнуло ей в голову, что череп этот – ее подружки Наденьки.

И приснился ей в ту же ночь вещий сон. Будто Зверь сидит рядышком и глядит на нее ласково, по голове ее гладит. И так ей хорошо, и закрывает Алена глаза, чтобы представить Хозяина. А Зверь вдруг как вопьется ей зубами в плечо. И вздрогнула она, и видит, будто это не Зверь уже, а хозяйский сынок. А он начинает у нее на глазах обрастать шерстью и становится страшнее любого медведя, какого только можно себе представить.

И поняла она, что не расколдовать ей Зверя. Скоро он совсем заскучает, тогда и ее сожрет. И приведут ему новую девушку. Оставалось одно – Зверя убить.

А как это сделать, Алена не знала. Ведь он хитрый, ловкий. Одно было ей на руку – не догадывался он о ее мыслях. Но надо было спешить – очень уж часто он стал задумываться. И однажды Алена увидела – ест он какие-то желтые зерна из банки железной. Даже ей дал попробовать – сладкие зерна, вкусные. А она все на крышку банки смотрела – круглую, с острыми краями. Когда он наелся, банку отшвырнул и спать завалился, Алена подождала, чтоб уснул покрепче, крышку от банки оторвала. Потом тихонько подползла к нему – и острым краем прямо по горлу. Кровь хлынула, заметался он, а она бежать кинулась. Слышит – он сзади бежит, рычит, хрипит. Страшно ей стало, быстрей припустила. Споткнулась о череп, упала, думала – все, убьет ее теперь Зверь. А он чуть-чуть не добежал, сзади рухнул. Долго Алена лежала, боялась пойти посмотреть. Но все было тихо, и, наконец, поползла она обратно. Он лежал неподвижно, она руки его случайно коснулась – та уже была холодной. И она тихонько поднялась, побрела к железной двери. Отворила и в проход – сама не помнила, как обратно в свой подвал вышла. Как увидели ее – все замолчали. Никогда ей не забыть, как Хозяин на нее уставился – точно на привидение, то ли с ужасом, то ли с надеждой какой-то безумной.

– Где он? – спросил только.

– Спит, – сказала Алена и хихикнула – так ей вдруг смешно это показалось. Даже любовь прежняя вся прошла. – Крепко спит. Я его расколдовала. Ты меня не гони – я тебе сыночка рожу. Или внучка – уж как получится.

И он опять на нее глянул, точно взглядом прожег. С надеждой… а потом с ужасом. И с отвращением – на руки ее окровавленные. А ей уже было все равно – они ж ее уже похоронили. Она снова стала смеяться. Чего ей теперь бояться, коли даже сам Зверь ее не съел. А если Хозяину так жалко Зверя, она ему родит маленького звереныша.

Опомнился он тем временем, взял себя в руки.

– Ты устала, – говорит ей мягко, как несмышленой. – Тебе надо поесть, отдохнуть.

Наверное, он что-то подмешал ей в питье. Алена тут же заснула и ничего уже не видела. Ей потом говорили, что он долго сидел возле нее, за голову держался, затем ушел по подземному ходу, взяв с собой пистолет и лопату. И когда она проснулась, его все еще не было, а спала она долго.

– Он больше и не придет, – сказала Алена. И опять стала смеяться.

И тогда ей дали защитный костюм и намордник резиновый и сказали:

– Иди в метро, и если там кто-то есть, расскажи им про нас. Если там можно жить, мы туда пойдем. Одни мы тут пропадем теперь, никто нас кормить не будет. Иди, Алена, постарайся для людей.