Сергей Вольнов - Зона Посещения. «Никогда не сдаваться!..» [litres]

Смешанных же перевозок, оборудованных и парусными двигателями, и винтовыми, немного. В основном у дальнобоев, которые ездят не по дорогам. Значит, от силы у каждой тридцатой команды перевозчиков, не больше. Дорожные ленты не для того прокладывались общими усилиями, чтобы пустовать. Между основными городами даже двухленточные обустроены, настолько интенсивное движение. Чтобы не приходилось обмениваться на ходу сигналами и договариваться, выяснять, кто выжмется за обочину и пропустит, а кто прокатит, не снижая скорости.

К городам поменьше и деревням тянутся в основном одноленты, но им для торговых поставок хватает. А тем населённым пунктам, куда дороги не расстелены, приходится ой как нелегко. По необработанным поверхностям колёса тяжело ходят, могут вообще забуксовать и застрять. Если ветер заметно стихнет, то ползут едва-едва, а при штилевом безветрии и речи нет о движении, пусть оно и случается редко. По гладкой ленте можно хоть руками толкать, тянуть или собак впрягать, когда штиль, а по песку, каменистости и, что хуже всего, по травянистому покрову и тем более по сырым участкам вручную не сдвинешься.

Летописи гласили, что когда-то пути перевозок привязывались к рекам и морскому берегу, и сейчас водные каналы тоже частично используются. Перевозок со специальными днищами, не пропускающими жидкость, в лучшем случае наберется одна из двухсот. Очень много в мире маленьких изолированных озёр и прудов, подпитывающихся вездесущими подземными водами, и не так уж много воды, продолжительно текущей по руслам, тем более глубоким и широким, или озёр, связанных между собой протоками и ручьями.

А на море будешь плавать вдоль берега, и больше некуда, ведь других земель нигде не обнаружилось. Так зачем плыть по кривым и извилистым маршрутам, если можно напрямую проложить твёрдую выглаженную ленту и по ней скользить зимой или катиться в другие времена года, ветер в помощь!

Почему направление воздушных течений совершало чёткий годовой цикл, знали жрецы в храмах Стихий, а простые люди даже не забивали головы ненужными вопросами, принимая мироздание таким, какое оно есть, каким создано богами.

Есть равнина, на ней почвы с растительностью, песок, каменистость. Есть озёра, разной формы и размера. Есть города и деревни, расположенные вокруг водоёмов. Есть дороги, связывающие места, где живут люди. Есть поля и огороды с приспособленными для ветреных условий одомашненными культурами, есть сады с кустами, дающими пригодные для употребления плоды, и леса с разными невысокими деревьями, из которых делается почти всё – каркасы домов, колёсные перевозки, утварь, инструменты, станки. Есть система карьеров, где добываются сыпучие минералы, из них производится пластичная смесь, которая при застывании образует дорожные полосы, из неё же получается наполнитель для куполов. И как сопутствующее производство – добыча руд металлов и разнообразных камней. Есть мельницы и ветрогоны. Есть рыба в озёрных запрудах и прирученные животные. Есть рыбы и животные неприрученные, но их не убивают и не едят, нечистые потому что – так учат жрецы, передавая волю богов.

Когда-то были разногласия между людьми, живущими в разных местах, если верить летописям, но с тех пор, как построили дороги, выяснений отношений больше нет. Договариваться и торговать выгоднее и безопаснее, чем силой отбирать. Слишком много усилий, суеты, непорядка. Боги через жрецов учат, что лучше, когда тихо, спокойно, неизменно, как заведено…

Ох-х, скорей, скорей бы отправиться в путь! Хитро, ничего не скажешь. Лучшее во вселенных средство для перемен схоронить в местечке, наиболее неподходящем.

Вот он, сухопутный порт. Гавань, уставленная перевозками, заведёнными в специальные глубокие канавы. Средства передвижения напоминают длинные узкие ладьи, поставленные на деревянные колёса. Какие-то из них с растопыренными мачтами для круглых парашютообразных парусов, какие-то с огромными заборными винтами, крутящий момент от которых посредством специальных механизмов и усилителей передаётся на веслоподобные «отталкиватели» зимой и на колёсные оси все остальные сезоны.

Выкопанные в земле длинные ямы «причалов» тянутся параллельными рядами с широким проездом между, и кажется, им нет ни конца, ни края. Но многие пусты, перевозки заведены от силы в каждый третий ров…

– Мне нужно на морской берег, – говорит он пожилой женщине, восседающей в круглой будочке, сплетённой из прутьев. – Сегодня туда идёт перевозка?

– Идёт, идёт, чего ж не ходить, – отвечает то ли кассирша, то ли диспетчерша, – сейчас гляну расписание, какая ближайшая.

Бабушка достаёт из складок широкой юбки кожаный свиток и разворачивает его. Изучает долго и молча, наконец радостно сообщает:

– Вот, нашла! – Переводит взгляд на солнечные часы, оборудованные поодаль от будки, чтобы не закрывала тенью, и добавляет: – Скоро отходит. Иди туда, сынок, – взмахивает широким рукавом, указуя вдоль правой шеренги «ям-гаражей», – как дойдёшь до номера три девятки, она и будет.

– Благодарю! Доброго ветра! – Он заставляет себя приветливо улыбнуться и поскорей устремляется по широкому промежутку между причалами.

– А тебе сильного ветра, сынок! – несётся ему вслед напутствие отъезжающим.

– Поскорей бы добраться и проверить, – бормочет он, выискивая взглядом номер 999. Отдельно пассажирских и грузовых не предусмотрено. На каждом из сухопутных кораблей имеются места, предназначенные для людей, и отсеки для грузов. В одно из капсульных сидений ему надо взобраться, чтобы снова отправиться в неизвестность. На сей раз на маршрутном буере, как бы забавно это ни звучало, но факт!!!

…Сталкер резко проснулся и ошалело вытаращился на ржавую металлическую лестницу, одну из бесчисленных заводских конструкций. Внизу, у её основания, он находился в положении полулёжа, прислонившись спиной к торчащей из бетона трубе.

Картина сновидения, в котором он только что искал пронумерованный парусник на колёсах, меркла, таяла, но яркий день посреди равнинной гавани всё ещё не выветрился окончательно, стоял перед глазами, накладываясь на зонный сумрак. Насколько же отчётливо и выпукло всё происходившее в гавани ветров! Запомнилось в мельчайших деталях!

В том мире четыре пятых поверхности занимала суша. Один-единственный океан располагался вдоль экватора, вытянутым овалом. Островов не было. Гор и высоких скал как таковых тоже. Холмистые, сглаженные участки попадались. Остальное равнина. Не безводная, не пустыня. Но далеко не джунгли.

Степь да степь кругом.

Ему это почему-то напомнило Зону. Вроде бы иди куда хочешь, а деваться-то некуда! Единственный континент. Земля за морем – он же. Однообразие тотальнейшее. Зато кататься или скользить удо-о-обно! Вот и приспособились как надо.