Юлия Гордон-Off - Докторица

Как раз к этому моменту стали возвращаться остальные машины. Вскоре произвели посадку уже одиннадцать экипажей вместе с нами, не было только машины комэска первой эскадрильи, который раньше командовал третьей. Думать, что такой опытный лётчик мог просто заблудиться и не найти свой аэродром никому в голову не пришло и уже начали закрадываться самый чёрные мысли, а радость от удачного вылета стала стремительно гаснуть в тревоге за товарищей. Когда на дальнем конце поля началась какая-то суета и вскоре к стоянкам подошёл парень в лётном комбинезоне. Маша мне подсказала, что это штурман-стрелок не вернувшегося экипажа, когда он начал докладывать командиру полка:

- Товарищ гвардии майор! Меня послал с места вынужденной посадки гвардии старший лейтенант Матросов. Во время вылета над целью попали под зенитный огонь, машина сохранила управление и мы возвращались, когда уже на подходе мотор "обрезало" и мы немного не дотянули до полосы. Произвели посадку на лугу в трёх километрах отсюда, командир в порядке, остался ждать помощь. Доклад окончил...

Все живы и здоровы! Радость всколыхнулась с новой силой! Все радостно повалили в столовую перекусить перед сном. Только названные командиром остались разбираться кому и куда ехать, что требуется взять с собой... Уже назавтра увидела пострадавший самолёт Матросова, у него больше трети левого верхнего крыла не было вообще, каким-то чудом уцелели стойки, которые удерживали или удерживались остатками силового набора крыла из балок и лонжеронов, а на тросе болтался уцелевший кусок вырванного из шарниров элерона. Многочисленные пробоины в других крыльях и фюзеляже на этом фоне просто терялись. Осталось только восхититься тем, какой запас прочности и летучести заложили в конструкцию нашего самолёта. Вокруг пострадавшей машины уже завели деловитый хоровод техники, уверена, что скоро и по нему доложат, что самолёт к вылетам готов. Комэск-раз Матросов на самом деле легко ранен или повредил руку при посадке, потому, как ходит с рукой на перевязи.

Но мне нужно идти на разбор полёта к Зое. И до самого вечера она меня дотошно выспрашивала, что я видела, о чём думала, что делала по всему полёту буквально посекундно. Я думала, что говорить будем про саму бомбёжку, и сказала об этом, на что получила ответ, что грамотно дойти, а потом без ущерба уйти часто гораздо труднее, чем провести самую ювелирную и сложную бомбёжку. Ещё оказалось, что она ещё вчера в небе заметила, что я здорово провалилась по высоте, что ещё десяток метров и нас бы не просто ударной волной пнуло, а могли осколки или "вторичные взрывные снаряды" достать. Последние - это, как оказалось, всякие обломки, камни, куски строений и деревьев, которые силой взрыва разбрасывает в стороны, и они могут наносить ущерб не меньше, чем части самой бомбы. Отдельно мне было высказано неудовольствие за две пробоины, которые нашёл в самолёте наш грустный Матвей и доложил комэску, как положено. И что малолетняя дурочка (это про Машу, если вы не поняли, и ничего, что она меня старше, но я - командир экипажа, а значит несу ответственность за всё) из пулемёта решила пострелять мой личный недосмотр и недоработка. Что моё дело это не просто за ручку управления подержаться и в педали попедалировать, а всё остальное - хоть травой зарасти, моё дело касается всего не только в самолёте, но и вокруг него. То есть ходить, думать, оценивать и делать правильные своевременные выводы и реализовывать их. Кроме того, что просто проговаривали мои и Машины действия во время всего полёта, мне ещё было подсказано с десяток наземных ориентиров, часть которых даже помню по полёту. Что важно, это были именно ночные ориентиры, а не уже привычные для меня дневные, как оказалось, это совершенно разные вещи... В общем, этот разбор - продолжение учёбы и натаскивания боевого лётчика...

*- К слову, про ножки, мы здесь ходим в сапогах и если у меня и у Маши голенища прямо от стопы к коленям, то у той же Зои и ещё у очень многих голенища от ступней немного расходятся в стороны, при том, что колени соприкасаются, то есть ноги формально прямые, а не "колесом". Вообще, Сосед рассказывал про саблевидную деформацию костей голеней, когда даже если колени вместе, голени имеют изогнутую форму. Классическая "саблевидная деформация" - один из признаков врождённого сифилиса, даже вылеченного у матери и не передавшийся ребёнку, но каким-то образом болезнь закрепляется в генетическом коде. Чаще всего девушки с такими ногами отличаются довольно вульгарным поведением и манерами. Как бледная трепонема вносит такие изменения в наследственный материал и даже особенности личности ответов нет, и это противоречит трудам генетиков, но, тем не менее, факт имеет место.

**- Я уже говорила, о том, что это касалось нашей истории до того, как под влиянием европцев в Петербурге не решили с Туркестаном реализовать европейскую модель и начались походы на Хиву и Самарканд, где местных примучивали к покорности белому царю. Аналогично пытались поступить и с горцами Кавказа. А захват и удержание заложников (аманатов) - это давнишняя тактика англичан в колониях и Ермолов со всей страстью стал эту идею реализовывать. Вот только Северный Кавказ уже фактически был готов прийти в состав России и так, ведь жили бок о бок с Терскими казаками, но решили поиграть по импортированным английским правилам, в результате получили тлеющий очаг на сотни лет...

Будни и концерт

В воскресенье двадцать первого марта я до обеда отпросилась съездить в отдел и проведать сестрёнку, по которой уже очень соскучилась. Ведь не виделись всего несколько дней, но столько за это время для меня прошло, узнала столько нового, такая выпала нагрузка, что в моём восприятии прошло гораздо больше времени, наверно в обычной размеренной жизни за прошедшие дни со мной случилось нового и больше, чем выпадает за несколько месяцев. Я уже говорила, что в первый день получила втык, за оставленный у штаба мотоцикл? В общем, мне поставили на вид явное нарушение мной режима маскировки аэродрома от воздушной разведки. Но против наличия у меня в пользовании мотоцикла никто не возражает, да и статус у меня прикомандированный, что даёт мне право на некоторые вольности, но я этим сильно не бравирую, ни к чему это... Тем более, что после первого боевого вылета, наутро меня вызвал к себе майор Елисеев:

- Вызывали? Василий Кузьмич!

- Да! Проходи... - Я прошла к его столу в выгороженном брезентом от чехлов в штабной землянке углу, а он крикнул, - Так! Всем пойти покурить, мне с лётчиком секретно поговорить нужно!

Пока штабные пыхтя и вздыхая покидали палатку, мы молча сидели и смотрели друг на друга. О чём таком СЕКРЕТНОМ со мной вдруг пожелал поговорить командир полка, я после пары попыток решила не гадать. Вроде бы за душой у меня никаких нарушений и провинностей, да и для разноса удалять свидетелей не в стиле прямолинейного Елисеева. Сидим, смотрим друг на друга. Когда все ушли, о чём крикнул выходя Прудников, командир поднялся, принёс из-за загородки бывалый чайник и пару кружек, в которые заварил крепкий чай и пододвинул ко мне парящую кружку с заваривающимся чаем.