Олег Горос - А утром пришел Фо… [litres]

Подавленный и разбитый, как Германия в сорок пятом, опираясь о перила, я кое-как достиг первого этажа. Где-то журчала вода. Я пошел на звук и вскоре в предбаннике обнаружил Трошникова, склонившегося над умывальником. Когда Антон высунул голову из-под струи воды, вид у него оказался жалкий.

– Зверек, мне стремно до талого, – хрипло пожаловался он. – Ну вот скажи: на хрена Петровичу нужно было так нас накачивать? Всех начкаров споил, теперь за подчиненных принялся? Диверсия какая-то!

– Сами хороши. Нам же в глотки никто насильно не заливал, – ответил я и осмотрелся. – А где он сам-то?

– Да хрен его знает. – Антон снова сунул голову под воду. – Когда я встал, его уже не было. Во здоровье! Он же бухла высосал больше, чем мы, нас по комнатам растаскал, а с утра огурцом – еще и умотал куда-то. Надо бы, кстати, пожрать чего сообразить. Пойду поскребу по сусекам.

Трошников завинтил кран, выключил в предбаннике свет и, шатаясь, побрел в сторону кухни.

– Кстати, освежись, – бросил Антон по пути. – С похмелья помогает.

Я с сомнением взглянул на умывальник. Трезветь «башкой в холод» как-то не хотелось. Да только голова-то трещит! Хотя бы лицо сполоснуть, точно не помешает. Я, не включая свет, вошел в предбанник, протянул руку к крану и вдруг заметил что-то темное на дне раковины. Не то тряпка, не то… Сердце бешено забилось: это нечто напоминало огромную черную жабу! Я отдернул руку, засомневался. Первым порывом было – включить свет. «Я что, теперь так и буду шарахаться от каждой тени? – упрекнул я себя. – Я же в доме! Какие жабы, что за бред?» Я отвинтил кран, набрал в ладони воды, хотел уже плеснуть на лицо, но мне стало казаться, что тряпка-жаба дышит. Чтобы убедить себя, что это не более чем плод воображения, резко схватил тряпку, и в тот же миг руку пронзила дикая боль. Я с воплем выскочил из предбанника. Рядом тут же оказался Антон.

– Зверек, что случилось? – И, взглянув на мою руку, воскликнул: – Ого! Чем это ты так?

Между большим и указательным пальцем оказался алый порез.

– Там, в умывальнике… – еле выговорил я. – Оно… Оно цапнуло меня!

Трошников включил в предбаннике свет.

– Кто цапнул? Тряпка?

Я тоже заглянул в умывальник. Там действительно лежала обычная тряпка. Я с сомнением посмотрел на нее, затем на рану. Быть может, вчера где-то порезался, а теперь в темноте случайно обо что-то задел, оттуда и боль? Видимо, так! А как же иначе?

– Да, Зверек, похоже, тебя со вчерашнего еще не отпустило. – Антон дружески хлопнул меня по плечу. И, увидев мое исказившееся болью лицо, тут же воскликнул: – Извини, забыл!

Однако боль в плече тут же воскресила в памяти еще одно воспоминание: огромный черный змей, впившийся зубами в старую рану. Я поспешно расстегнул китель и ошарашенно уставился на свое изодранное плечо. Оно было все так же замотано темно-зелеными грязными кусками ткани – бинтами, ради которых разорвал свою форму Шурович. Однако в них виднелись две темные точки с запекшейся кровью – следы клыков! Но если мне в плечо действительно вцепился змей, значит, мой ночной поход на улицу, розовый город, летающие дети – все это правда! А если так, то… то и с ней я встречался наяву!

– Зверек! – Трошников помахал ладонью перед моими глазами. – Ты как, в порядке?

– Антоха, мне нужно выйти на улицу! – заявил я.

– Тебе нужно… что?

– Надо кое-что проверить! – Я пошел к выходу, застегивая по пути китель.

– Э-э-э, погоди! – Трошников побежал за мной. – Тебя что, все еще самогон торкает? Куда ты поперся, идиот?

Но я уже распахнул дверь.

Снаружи было сыро и прохладно. Туман стоял настолько плотный, что в паре метров от двери не проглядывались деревья. Я вслушивался в тишину. Ощущение складывалось такое, будто природа просто вымерла – ни пения птиц, ни стрекота насекомых, ни даже шелеста листьев. Словно во всем мире остался лишь этот дом, парящий в туманной бездне.

Я помедлил с минуту, стоя на крыльце, а потом уверенно шагнул с деревянных ступеней и очутился в высокой, достигающей пояса траве.

– Ну куда ты поперся? – раздался сердитый голос Трошникова позади. – А ну, стой!

Я оглянулся. Силуэт Антона казался темным пятном, окруженным аурой света на фоне ярко-мутного прямоугольника двери.

– Я по-быстрому, только гляну – и сразу назад, – заверил я.

– Ага, один раз уже вышли глянуть… Или ты забыл? – Вспомнив о нашей вылазке из караулки, Трошников сам насторожился и на всякий случай схватил автомат, который с момента нашего прихода стоял у порога.

– Не боись! Так ты со мной? А то давай автомат, я сам схожу… – Я шагнул к крыльцу, протянул руку.

– Копыта убери! – Трошников отступил, пряча за спину оружие. – Ладно, пошли. Только, если что, сразу назад! Понял?

Вспоминая розовый сон, я прикинул, в какой стороне видел обрыв утеса и гладь залива с фантастическим городом на дальнем берегу. Держа перед собой штык-нож, я осторожно двинулся в ту сторону. Однако пока что навстречу из тумана выплывали лишь привычные, вполне реальные деревья, а ноги вязли в густой траве. Вовсе не темно-красной. Признаться, снова идти в туман было жутко. Успокаивало лишь ворчливое сопение друга, идущего за спиной.

– Поведешься с придурком – себе дороже, – раздавались его нервные причитания. – Верно говорят: дурная башка ногам покоя не дает. Не пойму, что ты хочешь здесь найти?

– Доказательство того, что все, привидевшееся мне ночью, случилось в реальности!

Трошников тут же остановился.

– Мы здесь из-за того, что тебе что-то там приснилось?

– В том-то все и дело: не знаю, приснилось или нет, – ответил я, продолжая продвигаться вперед в густой траве. – И я здесь для того, чтобы узнать.

– Вот ты глюкоман, Зверек! – Антон все же поплелся следом. – Из-за какого-то сна снова лезть в задницу…

– Сон, говоришь? – перебил я его. – А как же свежая рана на плече?

– Может, по пьяни ударился о дверной косяк, и все тут.

– Ничего себе косяк! Да там же следы зубов! Я уверен, что все это произошло наяву. Я ночью выходил на улицу, меня тут схватил гигантский змей, а спасла меня собака и… и девушка.

– Так вот в чем дело! – ухмыльнулся Трошников. – В бабе!

– При чем здесь она? – вскипел я.

– Ладно, не базарь, иди! – Антон ткнул меня в спину стволом автомата. – Я с тебя фигею. Неужели ты влюбился в девку из собственного сна? Все, иди… Иди, говорю!

Я брел дальше, а сам вдруг задумался: «Ведь Антоха-то прав. Ведь весь этот риск только ради одного: знать, что она – реальна! Но если это окажется правдой, что тогда? Что будет дальше?» И сам же ответил на свой вопрос: «Что-что… Тогда плевать на всех монстров в мире, я должен ее найти!»

Я остановился.

– Чего? – спросил Трошников.

– По-моему, это было где-то здесь, – неуверенно сказал я, осматриваясь, словно в такой пелене можно было что-то разглядеть. – Правда, тогда тумана не было…