Сергей Куц - Земля 2252

Андрей покосился на американца. Откуда у того воля появилась? Бог, что ли, услышал мольбу проповедника?.. А не так важно! Не по уму бывшего разведчика этот вопрос и ответ на него! Ливадов крепче сжал рукоять винтовки, по виску побежала капля пота. Его дело стрелять, и стрелять метко и быстро. Он дорого продаст свою жизнь.

Жаль, никто этого не оценит! И Женьке он тоже не поможет!

Мертвяки дернулись и в один миг покачнулись, сделав в сторону живых один шаг.

– Сейчас побегут, – хрипло бросил Андрей. В горле жуть как пересохло. – Береги выстрелы!

Вой двухголового перекрыл голос Ливадова. Раскрыв пасть звериной морды, вожак стаи исторгал из себя звук, полный злобы, голода и тоски. Мертвецы сузили кольцо вокруг русского и американца еще на два шага, некоторые из некроформов шли пошатываясь. Двое или трое споткнулись.

– Сейчас начнется! Держись!

Ливадов взял на мушку зомби, чьи мозги разнесет первым. Тот вздрагивал и покачивался справа от вожака стаи. Голова монстра, задравшего к небу пасть, продолжала выть, а вторая, человеческая, дико дергалась, будто норовя оторваться от туловища размером с быка.

Монстр вдруг прекратил вой, крутанулся на боковине джипа, зарычал и спрыгнул на траву, побежав к зарослям папоротника, откуда появился, и быстро скрылся в них.

– Что за…

Андрей открыл огонь – длиннорукие твари сорвались с места. Часть устремилась за вожаком, другие кинулись на людей. Ливадов попал в голову первой цели первым же выстрелом и через один удар сердца перевел огонь на другого мертвеца. Рядом била вторая винтовка, только двум живым все одно не успеть погасить всех, кто бросился на них.

Два автомата стреляли, и их стрельба слилась в один звук, а через мгновение он потонул в грохоте тяжелого оружия. Земля под ногами мертвяков взорвалась. Двух некроформов разорвало в клочья, нескольких отбросило, чтобы через секунды изрешетить крупным калибром. Мертвецов прибивало к траве, пули тяжелого оружия отрывали конечности и вырывали куски плоти, сносили черепа.

Ливадов выпустил очередь в единственного еще двигавшегося на живых мертвеца. Того качнуло, все пули угодили в туловище, он отступил назад, и Андрей успел сменить магазин. До некроформа два десятка метров! Прицелившись, Ливадов вновь открыл огонь, на этот раз пули разнесли голову. Зомби упал и упокоился.

Октябрьскую площадь сотрясала пальба четырех автоматических пушек двадцать второго калибра. Они добивали стаю – тех, кто не успел скрыться за вожаком в зарослях папоротника.

– А-а-а! My God! – что есть сил орал Джонс, вспоминая Бога.

Он спасен! Спасен! По пыльным щекам американца текли слезы. Винтовка лежала перед ним, она казалась сейчас слишком тяжелой и ненужной. Спасен! Спасибо, боже!

Опустив оружие, Андрей переводил взгляд с Рамиреса на небо и обратно. Палец Ливадова все еще лежал на спусковом крючке, и индикатор на винтовке показывал цифру семь. Патронов хватит.

Хватит на что? Мысли совершенно спутались и смешались. Андрей растерянно перевел взгляд наверх. Пятиконечная белая звезда на темно-синем круглом поле с двумя белыми горизонтальными полосами на борту зависшего над площадью конвертоплана. Он медленно разворачивался носом к зарослям папоротника, в которых скрылась стая. Массивный борт на широких крыльях, которые оканчивались поворотными реактивными двигателями. Их ревущие сопла были направлены к земле. Каждое крыло несло на себе по две двадцатидвухмиллиметровые автоматические пушки. Они-то и разносили в клочья стаю. Еще два дула более крупных калибров торчали на носу конвертоплана, как два жала.

– Кавалерия прибыла!

Артур Джонс смеялся сквозь слезы как сумасшедший, а Ливадов, замерев, смотрел на американский опознавательный знак на принесшем спасение конвертоплане. Спасение для Рамиреса и вновь рабство для русского. Только сейчас на нем два трупа и окровавленный проповедник. Его бывший и почти восстановившийся в правах хозяин.

– Урод! – вырвалось у Андрея. – Ты их вызвал? Как?

Джонс не услышал русского, чей голос растворился в грохоте выстрелов четырех автоматических пушек. Они вспахивали зеленку, добивая удирающих некроформов.

Американец восторженно завопил, а Ливадов спрашивал себя, что лучше – смерть от лап мертвецов или снова рабство? Сука! Андрей дернулся, намереваясь пристрелить Джонса прямо сейчас. Чтобы не радовался, гад! Но благоразумие взяло верх. Третьего убитого точно не простят, а он, считай, вновь попался!

Нет! Ошейник раба он больше не наденет! Бежать! Пока не поздно!

Андрей рванул. Прочь! Как можно скорее! Не оглядываясь, побежал в сторону Волги по Республиканской улице. Добраться до густой зеленки меж развалин домов! Укрыться в листве и уходить дальше!

Рабство страшней смерти! В густой поросли запросто могут таиться новые некроформы, но для них у него есть винтовка и пистолет. Оружие Андрей и не думал бросать!

Врешь! Не возьмешь! Позади грохотали выстрелы! Кавалерия, как сказал Рамирес, разносит папоротники, а он все ближе и ближе к спасительной зеленке на противоположном краю Октябрьской площади.

Какое-то звериное чувство заставило обернуться. Сзади! Андрей увидел догоняющий его дрон. Метрах в тридцати черный беспилотник размером с человека и с широким размахом крыльев летел на высоте двухэтажного дома. Хищные очертания носа напоминали орлиную голову, на которой, словно глаза, горели красным два индикатора.

Это за ним! Развернувшись, падая на одно колено и переведя винтовку на автоматический огонь, Андрей выпустил очередь. Стальная птица взяла в сторону за миг до стрельбы, и все пули ушли в небо. Ливадов успел заметить выпущенную в него ракету, но среагировал слишком поздно – уже после взрыва в шаге от себя.

Нет, не взрыв, скорее хлопок, на Андрея посыпалась земля. В нос ударил резкий химический запах. Из враз обессилевших рук выпала винтовка. Ливадов смог сделать один шаг и упал. Он не контролировал собственное тело, мог только моргать и двигать глазами, однако не более того. Взрыв ракеты выбросил облако газа, что почти мгновенно парализовало беглеца, а через несколько секунд и вырубило.

Боль, пронизывающая острыми иглами все тело до последнего нерва, выдернула из небытия. Эта боль была знакома, и вместе с ней пришла мысль, что страшней боли, которая могла бы сломать навсегда. Андрей вцепился пальцами обеих рук в ошейник раба. Стальной обруч опять на нем! Опять, опять, опять…

– С возвращением в ад! – Артур Джонс сидел перед русским на раскладном стульчике, вытянув раненую ногу. Русский очнулся, и болевое воздействие пока можно отключить.

Рамирес умылся, разорванное ухо залеплено пластырем с тампоном, а одежда вся прежняя, грязная и окровавленная. Американец не испытывал неудобств от этого, он с мстительным удовлетворением разглядывал раба. Это животное вновь его собственность! Все встало на свои места. Внезапно лицо Джонса перекосило от злобы.