Анатолий Махавкин - Наездник [СИ]

— У меня нет времени, — торопливо сказала Вера, проглатывая окончания слов. — Ты согласна?

— Согласна, пусть вас всех изнасилуют и сожрут демоны Бездны! — пробормотала Муаррат, очевидно переходя на родную речь. Вот ещё интересно, почему девушка время от времени разговаривает с нами по-русски, если уж сумела поковыряться в наших головах и научила понимать свою трескотню?

Вот так и получилось, что я сопровождал угрюмую надувшуюся девушку. Муаррат шагала впереди, сунув руки в карманы старой Вериной куртки и вся её спина буквально изучала флюиды недовольства. Пару раз, когда я просил спутницу остановиться, чтобы дать отдохнуть несчастным коленям, возникало ощущение того, будто мне оказывают высочайшую милость.

А, впрочем, о чём это я? Со мной шагала дочь какого-то повелителя, а я тут пытаюсь сунуться со свиным рылом в калашный ряд.

Потом мы-таки добрались до места, где медленно зарастали травой остатки странной машины и остановились. Точнее, сначала застыла Муаррат, завороженно глядя в яму, где лежала голова механической змеи, а уж потом и я.

— Когда я вытащила его, он ещё дышал, — тихо сказала Муаррат. Честно, я даже не понял, на каком языке она говорит. Не до того было. — Думала ещё получится его спасти. Я не очень сильный колдун, но пару раз получалось во всю мощь. Да и с яйцами тоже…

Конец был известен нам обоим. У Муаррат не получилось. Думаю, это — хуже всего, если ты способен помочь умирающему любимому, но по каким-то причинам не получается.

Например, потому что тебя связали.

— Машу убили у меня на глазах, — тихо сказал я и Муаррат повернулась ко мне. — Мою жену и моего сына убили на моих глазах.

— Думаешь, мне стало легче? — почти простонала девушка. — Что мне до твоей жены? Все мы сами несём свою боль! Как ты можешь мне помочь?

Я взял девушку за руку. Муаррат напряглась, и я подумал, что она сейчас вырвет узкую ладошку из моих пальцев. Нет. А потом тонкие пальцы сжались.

— Может быть, — пробормотала Муаррат, и я ощутил, что она дрожит. — Может быть и так. Пошли.

Руку она таки не отпустила. Пару раз, когда мои уставшие ноги делали попытку съехать в яму, пальцы девушки крепко сжимались. Однако, спутница продолжала молчать, и я каким-то образом понимал, что мне тоже следует держать рот на замке.

Честно говоря, я уже успел позабыть дорогу к одинокой могиле, поэтому показалось, будто она находится дальше, чем на самом деле. Да и деревьев вроде прибавилось. Впрочем, большая часть моих мыслей была вовсе не о дороге.

Муаррат остановилась и внезапно я ощутил резкую боль в ладони: пальцы девушки сжимали мою ладонь сильнее металлических щипцов. И лицо… Никогда, ни у кого прежде я не видел такого лица. Чёрт возьми, кажется я напрасно затеял свои любовные эскапады. Права Вера: если бы в первые полгода, после Машиной гибели, кто-то начал со мной флиртовать, я мог бы и не сдержаться. Стакан что? Пустяк.

Девушка чуть ослабила хватку, но руку так и не отпустила. Возникло ощущение, будто она держит меня, как утопающий в бурю хватается за канат, брошенный со спасательного судна.

— Будь рядом, — почти прошептала спутница и направилась к странной деревянной фигурке над земляным холмиком. По пути Муаррат свободной рукой расстегнула сумку, висящую на боку и достала маленький букет. Цветов тут вообще-то не так уж много, но Иван где-то умудряется находить.

Муаррат стала на колени перед могилой и положила цветы у деревянного столбика, где висела эмблема с взлетающим драконом. Мать моя, откуда я понял, что это — не птица, а именно дракон? Или… я не сам это понял?

Коленопреклоненная девушка продолжала держать меня за руку, и я ощущал, как всё тело спутницы содрогается, точно его терзает жуткий озноб. Замёрзла, до слёз, ручьями, бегущими по щекам. Но хоть лицо теперь принадлежало живому, пусть и отчаявшемуся человеку, а не олицетворению вселенского несчастья.

— Прости, — пробормотала Муаррат. — Я клялась тебе, что останусь сильной, что бы не случилось, но у меня не получается. Мне не хватает тебя, твоих слов, прикосновений и поцелуев. Я просила всех духов, чтобы они позволили тебе вернуться. Хоть на немного…

Странное дело, вообще-то я должен был ощутить себя абсолютно чужим и ненужным, но не ощущал. Девушка даже ни разу не повернула голову, её взгляд был прикован к холму могилы и тем не менее, я ощущал это, как толчки, то ли через руку, то ли через воздух: «Будь со мной, останься, не уходи!»

Муаррат замолчала, а потом пальцы её свободной руки погрузились в рыхлую почву маленького холма и крепко сжались. Такое ощущение, будто девушка пыталась что-то отыскать в земле.

— Ты говорил. — голос звучал на пределе слышимости, — что прошлое нужно оставлять позади и уходить, не оглядываясь, хорошее оно или плохое. Но кем я стану, если забуду тебя? Тебя и нас? Кем я стану без своих воспоминаний?

Я и сам не понял, почему, но вдруг опустился на колени рядом с Муаррат. Я не знал её Луарры и мне не было до него никакого дела, даже учитывая наше внешнее сходство. Но эти слова… Я так долго пытался уйти от своих воспоминаний. От всех. Потому что, стоило вспомнить что-то хорошее и следом, как рыба на леске, тянулось тёмное мрачное болезненное. Казалось, легче откинуть всю прошлую жизнь и жить лишь настоящим.

Кто я без своих воспоминаний?

Кто я без своего прошлого?

Я почти никогда не приходил на могилу жены и сына. Несколько раз пытался и всякий раз ощущал такие болезненные судороги внутри, что казалось: ещё немного и сердце разорвётся. Пусть меня осуждали родственники и знакомые; я физически не мог смотреть на всё, что связано с погибшими близкими.

И вот в этот миг, когда я находился чёрт знает где, у места упокоения неизвестного мне человека, я вдруг очутился у Машиной могилы. Даже не думая, почему так поступаю, протянул руку и крепко сжал рассыпающуюся почву. Точно взял ладонь Маши и её пальцы прошли сквозь мои.

— Без воспоминаний, мы — никто, — глухо сказал я и в уголках глаз запекло. — Точно мертвецы.

— Да. — ответила Муаррат и вздохнула. — Поэтому будем оставаться живыми. И пусть наши любимые продолжают жить у нас внутри.

Девушка встала на ноги и помогла подняться мне. Друг на друга мы не смотрели. Но теперь дело было вовсе не в обиде, и я это хорошо понимал. Только что произошла такая штука… Я даже не знаю, как описать. В определённом смысле, очень интимное и личное переживание. И мы разделили его между собой.

На обратной дороге никто не проронил ни слова. Но теперь это не тяготило меня. Совсем. И мы продолжали держаться за руки, точно маленькие дети, которые боятся потеряться. Лишь один раз Муаррат остановилась и оглядев меня и себя, очистила колени от налипшей почвы.