Юрий Волков - Город сестёр [СИ]

Четыре с половиной часа в дороге. К месту подъехали уже в сумерках, без света.

Прячась в низинах между голыми, каменистыми высотками и песчаными барханами подкатили как можно ближе к «Ферме».

Пешком поднялись на один из холмиков, залегли за чахлым, высохшим кустарником.

— Вот — это самое место, — подсказала Ванесса. — Осмотритесь, Павел Дмитриевич.

И уползла куда-то за холм.

— Мда… Крепости мне брать ещё не приходилось.

Ферма действительно представляла из себя укрепление похлеще чем Полис.

Строители подошли к делу с размахом. Бастион представлял из себя цельнолитую крепостную стену, высотой примерно метров восемь — десять и шириной метров пять. На ней, по всему периметру, натыканы разномастные орудия. От зенитных установок до пары танковых башен каких-то раритетных машин. От миномётов крупного калибра, до тяжёлых пулемётов. Видно было, что жемчуга на строительство не жалели. Наверняка, предприятие приносило немалую прибыль.

Пашка поинтересовался:

— А чего это они так ощерились? Перестраховываются?

Бабка объяснила:

— Нет, Паша. Это нормально. Тут, во-первых, чернота рядом, а оттуда иногда выходит такое… А во-вторых, ты просто никогда не видел орду. И не дай Бог тебе её увидеть…

Ванесса с одним из городских подползла, спросила.

— Павел Дмитриевич, оценили?

— Да. У вас схема укрепления есть?

— Есть. Она у меня вот тут. — Мазур постучала себя пальцем по лбу.

— Отлично… Ванесса Витольдовна, давайте спустимся за холм и поговорим. Остальным лежать, наблюдать.

Внизу, в ложбинке, Пашка спросил.

— Сколько у вас орудий?

Мужчина, всё время ходящий следом за Мазур, отчитался:

— Мы собрали двадцать семь миномётов, калибра пятьдесят. И четырнадцать — восьмидесяти двух миллиметровых. Больший калибр может пробить перекрытия. А все камеры доноров находятся под землёй. Мы собираемся уничтожить только строения на поверхности. Именно наверху находится часть административных зданий и казармы.

— Хорошо. Пока что осмотрим и замерим местность. А дома уже спланируем операцию.

И они всю ночь мотались по волнистой монгольской степи, под носом у внешников, скрываясь за холмами и замеряя расстояния и высоты. Хорошая топографическая карта — залог успешного артобстрела. Артиллерия, это сплошная математика и картография.

Говорят, что в Санкт — Петербурге, во время белых ночей, можно читать на улице. В Улье ночью можно писать.

Возвращались рано утром, только забрезжило.

Пашка попросил:

— Ванесса Витольдовна, Бабка, давайте заедем в Воскресенки. Узнаем-как там Любаша. Да и дело у меня к Дозе. Раз уж по пути.

Без приключений заехали в деревню. На селе просыпались рано. Мама Рая первым делом покормила гостей борщецом со сметаной. Потом проводила бригадных к Любаше, на второй этаж.

В школьном коридоре стояла Любушка на костылях и о чём-то говорила со знахарем.

Увидела гостей, заулыбалась.

Бабка спросила:

— Ну как ты, неслухмень? Поправляешься?

Девочка задрала свой халатик и показала ноги. Искалеченные, конечно. Живого места нет, шрам на шраме. Но икры уже приняли нормальные формы, и даже пальчики частью сформировались. Пожаловалась:

— Чешутся, заразы…

Ребёнок со взрослыми общался абсолютно панибратски. Ни возраст, ни звания, ни регалии Любу не смущали.

— Слушай, — обратилась она к Павлу, — это же ты меня вылечил?

— Мы вместе с Дозой тебя вылечили.

— Мама мне сказала, что должна тебе по гроб жизни.

— Передай маме, что ничего она мне не должна.

— Ладно. Спасибо. Но только, когда я вырасту, я за тебя замуж выйду. Ты красивый.

Пашка пошутил:

— Обманешь, поди…

Но ребёнок его строго — настрого предупредил.

— Я тебя не обману. А ты только не вздумай мне где-нибудь умереть. Понял?

Доза подтолкнул девочку в сторону палаты.

— Всё. На сегодня хватит. Иди — ложись.

Пашка задал местному знахарю главный вопрос, который столько времени его беспокоил:

— Слушай, Доза, у меня к тебе просьба.

— Выкладывай.

— Научи меня определять Дар.

— А ты что, не умеешь? — удивился знахарь.

— Да вот как-то… Не сподобился.

— Но это же просто. Смотри. Вот она — сенс. Плюс — нимфа. И слабенький лектор… Вот эта девушка — ментат, правда слабенький. Плюс — рентген. Плюс… ну про это можно даже не говорить… Ты — знахарь, очень сильный. Плюс — неплохой ментат. Плюс — конденсатор, но слабый, очень слабый.

— А… Как?! Как ты это определяешь?

— Названия-то я, конечно, перенял у местных. А сам Дар, он же виден.

— А как он выглядит? Объясни Доза. Век благодарен буду.

Доза удивился. Потом огорчился:

— Скорый… Если ты этого не видишь, значит тебе просто не дано. Уж извини. Вот такой у тебя куцый дар знахаря.

Посмотрел на убитую Пашкину физиономию, успокоил:

— Да ты не расстраивайся. У тебя и этой одарённости хватит за глаза. Пользуйся с умом и будет тебе счастье.

— Ну, спасибо… Эк ты меня… Не обрадовал.

— Не благодари. Не за что.

И путешественники поехали домой.

До Полиса добрались нормально. Без приключений.

Вообще.

Просто ехали и ехали, как по земному шоссе. Только без встречных и попутных.

Высадили четверых заговорщиков у поворота на центральную площадь, а сами покатили в своё раздолбанное снарядом жилище.

В общаге их ждали.

У ворот стоял бронетранспортёр. Не самоделка какая-нибудь, а настоящий БТР. На борту красовался знак гильдии наёмников — красный круг, вписанный в жёлтую звезду.

Бабка тяжело вздохнула:

— Господи. Эти-то чего припёрлись?

Скорый передернул затвор, но Бабка остановила.

— Не суетись, Паша. В Полисе, среди бела — дня они не посмеют ничего сделать. Поговорить хотят.

Как и положено, в «гостиной», сидели «гости». Три подкачанных мужика. Двое в обычной камуфляжке, и один с золотыми полковничьими погонами. Троица встала.

Мрачная Бабка буркнула:

— Привет, Квадр. Ты не вовремя.

— Ну вот. Прямо с порога такие откровенности, — усмехнулся «полковник».

— Я говорю серьёзно. Ты не вовремя.

— А может всё-таки — поговорим. Это в твоих интересах. Уверяю тебя.

Бабка постояла, помолчала. Сказала бригадным:

— Ладно, ребята, отдыхайте…

И гильдийским:

— Хорошо. Давайте поговорим. Только быстро. Я устала.

Троица уселась на диванчик. Полковник посередине, два других по краям. Скорый никуда не пошел, пододвинул табурет, сел так, чтобы видеть всех, поставив свою сайгу прикладом на бедро. Бабка глянула на него, незаметно одобрительно кивнула.

— Ну-с, господа, я вас слушаю.

— Кхм, кхм… Бабка, у нас пропали тридцать человек в рейде. И ещё двенадцать в городской операции.

— Мои соболезнования, — абсолютно искренне посочувствовала Бабка.