Юрий Волков - Город сестёр [СИ]

Шило сидел рядом со Скорым справа и, в случае чего, спокойно мог стрелять из Корда куда угодно. При его-то силище, оружие, весом в двадцать пять кило и длиной больше полутора метров, вертелось в его руках как палочка волшебника.

Левое заднее кресло, укреплённое и зачехлённое тяжёлым брезентом, предназначалось для кваза.

Средний ряд кресел — чисто пассажирский. Но пассажиры могли вести огонь за корму стоя коленом на сиденье и положив оружие цевьём на специальные выемки в бронелистах. Ну и вправо — влево тоже могли отстреливаться.

Вот такая блин конфигурация.

Поехали на новом пепелаце в Полис, набрали фанерных листов. Прямо в магазине распилили их пополам. Потом выехали за город и провели учения. Стреляли по фанере всяко. И за корму, и с борта, и стоя, и в движении.

КПВ показал себя прекрасно. На триста метров точность потрясающая.

На среднем ряду, Таня заняла центральное сиденье.

Ей, ещё пару дней назад, тоже выдали пятнадцатый калаш, АПС, ножи, трофейный броник и радиофицированную каску.

Беда села справа, Ванесса слева. Женщины придумали становиться лесенкой при стрельбе в бок. К примеру, Беда слегка пригибалась, ложа автомат на борт, Таня сидела прямо и «поливала» над головой Беды, а Ванесса становилась коленом на сиденье и стреляла через Танину голову. И наоборот.

Попробовали строиться без стрельбы и, когда отработали до автоматизма, проехались четыре раза перед мишенями, излохматив их в три ствола. И Короткий отметил, что девчонкам надо турели сделать так же — лесенками.

Провеселились до самого вечера. В перерыве пообедали на природе, разложив снедь прямо на траве. Шутили и смеялись. Короче — прекрасно провели время.

Когда заезжали в Полис, на КПП ребята ругались. Мол, с вашей пальбой всех тварей в округе приманите.

Бабка отшучивалась:

— Ну вот! Мы потренировались, теперь вы потренируетесь.

И тут же успокоила:

— Не волнуйтесь, парни. В округе на пятнадцать километров ни одной живой души.

Парни действительно успокоились. Бабка никогда не врёт.

Приехали домой и попытались отпраздновать создание и обкатку пепелаца.

Получилось.

Шило слетал на скоростях в соседнюю лавочку и купил бутылку шампанского.

Бабка, в торжественной обстановке, хотела расколотить пузырь шампусика о колесо, но Анечка заверещала.

— Дайте я! Дайте я!

Короткий привязал к бутылке верёвку, залез на стремянку и второй конец примотал к балке гаража.

Анюта размахнулась и отлично раскокошила и сам пузырь, и одну фару.

Все дружненько гаркнули «ура» и пошли в общагу отмечать событие. Отмечали чаем, но сладости стрескали все. Потом плавно перетекли к Ольге на кухню. Повеселились ещё и там. Вот так, конфетами, зефиром и другими излишествами, блин, отметили. А что? Это же Улей, диабетический криз не угрожает. Один Тобик пострадал. Объелся сладкого и его пронесло.

После того, как все улеглись и засопели, в комнату к Пашке зашла Бабка, она взяла его за руку и потянула с кровати. Зашептала:

— Пошли ко мне, поговорить надо.

Скорый заволновался. Когда сели на Бабкину кровать, он встревожено спросил:

— Что-то случилось?

— Я что хочу сказать… — начала Бабка издалека — Ты Тьму-то не отталкивай. Она баба хорошая, и любит тебя.

— У тебя, что — дар ментата прорезался?

— Ай, брось. У меня три дара уже есть. Четвёртого Улей не даёт. А жаль.

Пашка удивился:

— А какой третий? Это секрет?

— Какой там секрет. Лектор я.

Пашка слегка оторопел.

— Лекции, что ли, читаешь?

— Да нет же. «Лектор», это просто название. А на самом деле, это дар убеждения. Но он у меня совсем слабый, почти никакой. Так что — всё. Свой лимит я уже получила.

— А с чего ты взяла что Тьма… Ну… Так ко мне относится?

— Скорый, я же вижу, какими глазами она на тебя смотрит. А баб в Улье мало. Почти нет. Ты таким добром-то не разбрасывайся. Цени.

— Шеф, я всё это понимаю. Не мальчик. Но как-то… Ладно, Бабка, я об этом подумаю.

— Подумай, подумай. И вот ещё что…

Пашка снова забеспокоился. Бабка вздохнула, мотнула головой.

— Чёрт. Не думала, что это так сложно… Я вообще не думала, что такое придётся говорить.

— Шеф, ты успокойся. Мы же друзья. Все проблемы решим. Не волнуйся.

Бабка поджала по себя ноги, натянула ночную рубашку на коленки.

— Тут, понимаешь, какое дело…

Пашка подвинулся, заглянул в глаза.

— Говори, я всё пойму, и вместе подумаем.

— Короче, — решилась женщина, — мне мужик нужен.

— Для чего? — не понял Скорый.

— Ладно, — обиделась Бабка, — иди спи.

И тут до Пашки дошло! Поначалу он растерялся. Но быстро сориентировался.

— Погоди, погоди. Мила, я… Прости меня, дурака. Я ведь никогда не думал… Мы все, придурки, забыли, что ты слабый пол.

— Да нихрена я не слабый пол, — возмутилась Бабка. — Слабые тут не живут. Я внутри-то старуха. А Улей видишь, что со мной сделал.

— Нормально он с тобой сделал. Вон, какая получилась красавица… А ну, иди сюда.

Пашка решился. Ну, чего, в самом деле. Он тоже далеко не мальчик, романтических иллюзий уже давно не строит. А тут женщина страдает. И не просто женщина, а близкий ему человек. Да пропади оно всё…

И он опрокинул Милу на спину, а сам навалился сверху и осторожно поцеловал её в губы…

Примерно через час Мила его остановила.

— Погоди, Паша. Погоди. У меня уже такого знаешь, сколько не было. Лет пятнадцать… Больше не могу. Полежи со мной. Не уходи сразу.

Пашка усмехнулся, лёг на спину и подтянул к себе женщину, положив её голову себе на плечо.

— Так я никуда и не ухожу. У меня… Сказать честно… Такого тоже никогда не было. Улей…

Бабка объясняла.

— До сих пор я как-то терпела. Но, когда мы первый раз обнялись, без одежды, меня просто прорвало. Вот — надо, и всё!

— А почему — я? Ты могла бы и к Короткому, например, обратиться.

Бабка резко села, строго посмотрела на Скорого.

— Пашка, ты думай, что говоришь. Он же мне как сын. Я его три месяца выхаживала. Ему и тридцати нет. Я уже тысячу дней о нём забочусь. Это… Больше мне даже не намекай. Обижусь… И потом… Нравишься ты мне.

Улеглась на мужика, полежала немного и скомандовала.

— Так. Ладно. Давай-ка иди к себе. Не хватало ещё уснуть вместе. Разговоров не оберёшься.

Обхватила поднявшегося было Скорого, поцеловала жарко в губы, слегка толкнула.

— Ну, всё. Свободен.

Пашка хмыкнул и пошёл сначала в сортир, потом слегка ополоснулся в душе, а потом подался в купе Беды и Татьяны.

Проскользнул тихо в комнату и заметил, как Таня резко накрылась с головой одеялом. Павел тихо лёг и прощупал Тьму своим даром.

Таня плакала!

Он осторожно подошел к кровати Тьмы и спросил:

— Танечка, что случилось?

Из-под одеяла буркнули: