Катэр Вэй - Меня зовут Ворн [publisher: ИДДК]

На вид ему можно было бы дать не больше тридцати лет, если бы не длинные седые волосы, стянутые в хвост. Скорее жилистый, чем худощавый, с выразительным взглядом, чуть выдающимся вперед подбородком и острыми скулами. Если он и являлся единокровным братом Кармана, то совершенно на него не походил. Мальчик обратил внимание на руки хранителя. На каждой фаланге татуировка – красная руна. Калин узнал эту ритуальную краску. Поморщившись, невольно коснулся своей татуировки, спрятанной под рубахой. Это движение не ускользнуло от глаз брата старого правителя.

– Я рад, Хранитель Павел, что теперь ты вновь с нами. Идем, дела не ждут.

– Да, дела твои велики, наслышан уже, – кивнул тот, взяв Кармана под руку. – Слухи бегут быстрее, чем ты ходишь, мой брат, – лучезарно улыбнувшись, Павел еще раз взглянул на притихшего в сторонке мальчика. – Ты меня не познакомил со своим другом, братец. Предполагаю, это тот самый Калин?

– Мне бы ноги этих слухов, – усмехнулся Карман.

– Каждому свое, брат, каждому свое… Ну, что же мы стоим, пошли?

Подойдя к Дереву жизни, вся процессия остановилась.

– Калин, – обратился Карман к мальчику, – ты можешь погулять тут, только не отходи слишком далеко. Как только явятся меченые, тут же вернись. Будет разговор, при котором ты нужен.

Калин молча кивнул и, бросив короткий взгляд на Павла, заметил, с каким интересом тот его рассматривает. По спине пробежали мурашки. Мальчик, повинуясь интуиции, поспешил уйти от его взгляда и отошел в сторону дерева.

– Как понимаю, ты достиг новой ступени в прозрении? – расслышал Калин голос Кармана.

К дальнейшему разговору он не прислушивался, потому что спинным мозгом почувствовал на себе острый взгляд Павла и тут же поспешил скрыться за могучим стволом.

«Странный этот Павел, – думал Калин, неспешно разглядывая местную флору, – вроде и брат Карману, но до чего же неприятная личность. Б-р-р, – он ощутил, как мурашки пробежали по рукам. – Да и черт с ним».

Над головой звонко чирикнула птичка. Калин задрал голову. Взглянув вверх, он не смог увидеть макушки дерева, а кора его, на сколько хватало глаз, была исписана руническими символами, вырезанными и навсегда оставшимися шрамами на шершавой коже древнего исполина.

Засмотревшись, мальчик чуть не пропустил приход меченых. Те, как обычно, размалеванные до неузнаваемости, обвешанные костяной защитой, шествовали важно, горделиво. Впереди вышагивал Лексий.

– Нос не расшиби – злорадно прошипел Калин, подойдя к хуманам. Взгляды их пересеклись. Тепла между этими двумя не наблюдалось.

Карман положил свою ладонь на плечо мальчика, и Калину стало немного спокойнее.

Лексий уселся на траву, скрестив ноги. Провел ладонью по сочной зелени и, поднеся руку к лицу, жадно втянул воздух.

– Какой приятный аромат, – тихо произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я многое отдал бы за то, чтобы чувствовать эти запахи каждый день, но вкус крови мне дороже. Зачем ты звал меня, старик? – взглянул он на Кармана с высокомерием. – Разве мы уже не обсудили план действий?

– Потому и звал, Лексий. Планы изменились.

На окраине города в небо взмыла дымная стрела.

– Готовсь! – крикнул хриплый голос, и восемь барабанщиков подняли свои палочки вверх.

Есть еще один навык, которому у меченых начинают обучать еще раньше, чем военному ремеслу – барабаны. Ничто в их племенах не обходится без сопровождения этого инструмента. Во время боевых действий барабаны не только являлись психологическим стимулятором для воинов, но также и средством общения, передачи различных команд.

Вторая стрела очертила дымным хвостом небо.

– Хой! – старым вороном выкрикнул все тот же голос.

– Хой! – повторили за ним хором семь стариков, одетых в «парадные» доспехи.

Лица их выражали непоколебимую решимость и отвагу. Все они знали – это их последний выход. Последний бой. Точно так же, добровольно вышли на встречу со смертью еще две группы по шесть и четыре бойца соответственно, и все они принадлежали к племенам меченых, потому что лучше них эту партию не отыграет никто.

Палочки первой группы разом ударили в тугую кожу больших барабанов, и звук полетел на всю округу.

Компьютерная система «Ольга» подсказала, где и как заложить взрывчатое вещество под здания для правильного его обрушения. Завал проходов прошел успешно, только подрывники не ожидали, что звук получится столь мощный, и, как выразился один из участников подрывных работ, малость оглухели.

Грохот от столь мощного взрыва разнесся на несколько километров и достиг слуха безликих. Те прибавили скорости к вожделенной пище. Более прыткие прыгали по головам собратьев, затаптывая неудачников до смерти, вырывались вперед. Они спешили, ведь их так много породила мать, а еды так мало. На всех еды не хватит, только первым, только сильнейшим она достанется. Многие уже видели, что путь, заложенный в их память от рождения, оказался перекрыт, и куда бежать, они пока не понимали, но продолжали нестись во весь опор, ибо малейшее промедление равносильно смерти. Позади бегущие собратья, те, которые еще не видят изменений, снесут и затопчут. Звук! Звук значит еда! И живая река резко изменила курс, направившись к руслу, откуда доносились ритмичные удары барабанов. Песчаник не успел ничего предпринять. Он тоже услышал манящие звуки и решил было разведать, в чем дело, но, выбравшись из своего логова, тут же понял – пришла смерть. Живой волной накрыло исполина, царя всех змей пустоши. Бился он яростно, сопротивлялся до последнего, но мелкие твари все не заканчивались, они отрывали его чешую и вгрызались в тело. Песчаник был еще жив, когда ощутил, как эти существа перемещаются в его теле, выедая его изнутри. Поток безликих хлынул в русло, словно настоящая вода. Более нетерпеливые запрыгивали на спины впереди бегущих и прыгали вперед, миг, и они так же становились «трамплином» для кого-то и были погребены под массой тел. Бурлящий поток несся, перетекая волнами.

Барабанщики лупили от души. В небо взмыла третья сигнальная стрела, и за их спинами раздались звуки боевой музыки – заиграла вторая группа меченых, а за ней и третья. Эта музыка укрепила дух, придала сил тем, кто уже смотрел в глаза несущейся на них смерти. Один из стариков, зажмурившись, блаженно улыбался. Он не хотел видеть этих тварей, он желал получить наслаждение от игры. Полностью слившись с ритмом, дед лупил по барабану так, как уже лет сорок не мог. Став единым целым с музыкой, он ощущал крылья за спиной, неведомую ранее мощь и силу. Его дух ликовал.

Другой старик, напротив, смотрел на приближающийся поток безликих, широко распахнув глаза. По щекам его бежали слезы. Он не чувствовал себя слишком старым и думал, что вполне протянет еще не год и не два, но он сделал свой выбор и вышел добровольцем, когда великий вождь Лексий спросил, кто пойдет на верную смерть. Кто, если не он? Его сын? Внук? Нет, только он. Здесь его место, и он ни о чем не жалеет.