Катэр Вэй - Меня зовут Ворн [publisher: ИДДК]

Немного оклемавшись ото сна и сытно пообедав, Калин проведал своих пациентов. Муж Галины Глеб пребывал в алкогольном опьянении, жалуясь на боль физическую и душевную да на судьбу-злодейку. Раны его слегка воспалились, но в целом состояние казалось вполне удовлетворительным. После осмотра и лечебных процедур оставив несчастную жертву судьбы допивать очередной кувшин вина в полном уединении, Калин пошел в каморку поваренка.

Услышав звук открывающийся двери, Тошка открыл тяжелые веки и замутненным взглядом не без труда разглядел на пороге того самого мальчика с ножом на поясе, а за ним воина с татуировкой на голове.

– Привет, – улыбнулся Калин. – Как чувствуешь себя? Болит?

– Немного, – ответил Тоша и сам не узнал этот хриплый низкий голос, вышедший из его горла.

Во рту все пересохло. Он взглянул на запотевший кувшин, стоящий у кровати на низенькой скамеечке. Попытался дотянуться, но, застонав, опустился обратно на подушки. Норг налил воду в кружку, осторожно приподнял голову мальчика, помог тому напиться. В это время Калин открывал небольшой кожаный чемоданчик, из которого извлек темную склянку. Накапал несколько капель в маленькую ложечку и влил лекарство в рот раненого.

– Настойка, чтобы боль убрать, – пояснил Калин. – Сейчас чутка подождем, и я сделаю тебе перевязку. Ты не бойся, я осторожно. Мне просто нужно посмотреть на твою рану.

– Меня Тошкой звать, – вымученно улыбнулся мальчик.

– Калин – улыбнулся «лекарь» в ответ.

– Спасибо, Калин.

– Тебе спасибо. Если бы не ты со своей подковой, кто знает, что было бы.

Дальше разговора не получилось, поваренок был еще слишком слаб для общения, к тому же выпитая микстура подействовала в полной мере, и мальчик уснул, не дотянув до окончания лечебных процедур. Норг помог сделать перевязку – поднимал и опускал больного, как того просил Калин.

Вечером он снова проведал больных. Глеб храпел вовсю, распространяя алкогольные миазмы вокруг себя. Расценили, что его лучше не трогать. Тошу обнаружили с заплаканным лицом.

– Потерпи, я ща, – забеспокоился Калин и торопливо принялся вынимать из чемоданчика нужные склянки. – Сейчас, выпьешь лекарство, и легче станет. Что ж ты не позвал никого, если болит так сильно?

– Да не, – шмыгнул носом тот, – терпимо. Я не от боли. Медальон просто жалко. Батька подарил. Его то был оберег, а я не сберег, сломал.

– Во дурында, – улыбался Гобла, который вместо Норга вызвался помочь юному доктору, – он службу свою тебе сослужил, как должно – жизнь спас, а ты ревешь, словно цацка какая поломалась. Носи его теперь с еще большим почтением и благодарностью. Радуйся, что у тебя такая вещь есть. Мы вот тут с ребятами посоветовались и решили тебе подарок сделать, на память, так сказать.

Развернув сверток, который держал в руках, он вручил зардевшемуся подростку широкий пояс с подсумками и петельками.

«Как у настоящих наемников!» – задыхаясь от счастья и восторга, подумал Тоша. А когда он увидел набор метательных ножей и металлический оберег на шнурке, по форме почти такой же, как у него, но целый, и символы другие, то растерялся, опешил и лишь хлопал губами какое-то время, не в силах вымолвить ни слова.

– Это слишком дорогой подарок, – прошептал мальчик. – И я совсем не воин. Я не достоин носить такое.

Калин удивленно вскинул бровь.

– А кто сшиб лучника подковой и спас нас от расстрела? Может, то была тетка Галина?

– Не-е, – расплылся в улыбке Тошка, – она трусиха поболе моего. Даже жуков и мышей боится, а змею увидала в огороде, так всю деревню воплями переполошила.

Вечером Тоша чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне в обед, и после супа, которым заботливо, с ложечки, накормила его Галина, чему мальчишка был крайне удивлен, сил у него прибавилось. Калин оказался очень дружелюбным мальчиком, общительным, а не заносчивым гордецом, как у поваренка изначально сложилось о нем мнение. Они довольно долго разговаривали, быстро найдя общий язык, и известие о том, что Калин этой ночью покинет их заведение, и они, возможно, больше никогда не увидятся, Тошу сильно огорчило. В лице этого юного воина он впервые увидел друга, настоящего, с которым он даже решился бы на безумие – сбежать из харчевни и путешествовать по миру. Тошка всей душой надеялся, что эта беседа не последняя, что когда-нибудь, в будущем, они еще встретятся, и вполне возможно, он покинет свой дом и отправится навстречу опасным приключениям вместе с другом. Мысленно он поклялся себе, что будет ждать этого дня и готовиться к нему. Тоша сжал в руках свои обновки.

– Я научусь владеть этими ножами и не опозорю ваш подарок, – пообещал он Калину напоследок.

Оставив Галине нужные лекарства и указания, как и что надо делать, Норг, Гобла и Калин, словно воры в ночи, крались огородами к лесу, где их поджидали друзья. Мрякул же сидел на коньке крыши, вылизывая черную шерстку самочки. Посмотрев вслед исчезающим во мраке людям, он пронзительно мрукнул и вспорхнул в небо, заложив вираж над таверной, полетел вслед за Калином. Самочка, вспорхнувшая следом, еще какое-то время кружила в небе, призывно и жалобно мрукая, но Полкан, исчезнув во мраке, не вернулся.

Если чуть не дойти до города, можно упереться в берег огромного озера. С тихим шелестом волны его выбегают на сушу. Приткнувшаяся к берегу небольшая рыбацкая деревушка огородилась редкими тонкими шестами, между которыми растянуты сети. Сразу за деревней высокой громадой нависал лес и убегал дальше вокруг озера.

– Дед, продай лодку, – подошел к рыбаку Норг, подбрасывая в руке кошель с монетами.

– Отвезу, куда скажешь, а продать не могу. Кормилица.

– Новую купишь. Лучше, чем это корыто.

Рыбак изогнул седую бровь.

– Новую, говоришь? Новая сейчас семь имперских монет стоит, не меньше, а моя и на три не потянет.

– Восемь монет, и ты меня никогда не видел. По рукам?

– По рукам.

Подгреб Норг к месту, где прятались его товарищи, те загрузились на борт и отправились петлять по одной из нескольких речушек, питающих озеро. Речушка та завела путников в лес, и снова путь пешком через буреломы. Глубокой ночью они пришли к тайному лазу под корневищем старого дерева. Видно было, что им давно никто не пользовался, но Нушик отлично знал дорогу, бодро шагая по подземным коридорам. Калин, не чувствуя ног, старался не отставать. Норг с Гриней также были хмурые – устали. А Гобла улыбался.

– Гобла, чего ты такой счастливый вечно, а? – не выдержал Норг.

– Не вижу причин для грусти, друг мой. Жизнь прекрасна. Ею нужно наслаждаться каждый миг. Ты ведь не знаешь, когда твоя жизнь прекратит свой бег? Вот и я не знаю. Предпочитаю не тратить ее на дурное настроение, – он подмигнул хмурому Калину. – Улыбайся, и самая темная ночь тебе покажется светлее.