Катэр Вэй - Меня зовут Ворн [publisher: ИДДК]

Мальчик отоспался, и ему словно вожжа под хвост заехала – не сиделось ребенку на месте. Он рвался в город, к дворцовым стенам. Всей командой уговаривали его притормозить и не пороть горячку. Следующим днем, после заката, Калин в компании Гоблы вышел прогуляться по вечерней столице. Разузнать обстановку, пособирать слухи, встретиться кое с кем по повелению Кармана. Гриня, выждав немного времени после выхода ребят, вновь отправился к Крону в надежде застать того дома и пообщаться уже лично. Лаки передал на словах привет и кошель с монетами на год нормальной, безбедной жизни. Норга он отправил решать другие вопросы. Сам же вместе с Нушиком предпочел вообще не показываться в городе – слишком известны, приметны, очень много знакомых во всех слоях общества. Свой кукри Калину, к его великому нехотению, пришлось оставить. Лаки сказал, что есть у имперцев тенденция – брать безнаказанно все то, что им приглянется. Оружие дорогое, качественное, и даже его простой вид не обманет глаз профессионального война и истинного знатока. Заметят, захотят отобрать, возникнут неприятности. Поесть бесплатно, взять вещь не заплатив – это самое малое из зол, которые творят неприкосновенные псы с народом среднего и низшего сословия. Стоило лишь раздаться цокающим звукам от копыт мар по мостовой, как люди щемились к стенам, вжимаясь в них как можно плотнее, стараясь скрыться, заскочив в любую щель, открытую дверь, лишь бы миновал взгляд служителей закона. Особенно боялись молодые женщины и девушки. Не сумев сбежать, они, закрывая лица платками, горбились, стараясь походить на старух, и кланялись так, чтобы скрыть свою внешность. В районах высшего сословия подобных вещей не происходило. Высокородные граждане прохаживались чинно, никого не боясь, псы с ними учтиво здоровались, уступая дорогу. Наслушавшись подобных историй, Калин сдался и попросил спрятать нож в подземелье, в тайных коридорах. Лаки разрешил. Калин, взяв с собой мрякула и небольшую лопату, пошел копать тайник. Гобла даже светляка парню на благое дело выделил. Там же Калин схоронил весь свой заработок, оставив на расходы горсть мелких монет.

– Хорошо запомнил место? – спросил мальчик у крылатого друга.

Тот отослал картинки, словно фотографию сделал.

– Отлично. А то знаешь, одна голова хорошо, а две лучше. Мало ли, чего случится, а ты всегда сюда пробраться сможешь, знаю, найдешь щелочку, – усмехнулся паренек, почесав зверя за ухом.

Шагая по земляной утоптанной улице, Калин обратил внимание на граждан – все куда-то спешили. Вид у них был усталый и озабоченный, отягощенный проблемами, либо нетрезвый.

– С работы идут, – пояснил Гобла. – Тут рабочий квартал. Хочешь есть – вкалывай. Заработка едва ли хватает свести концы с концами. Часто продают своих детей, чтобы выжить, потому как не в состоянии прокормить лишний рот. Беременеют часто. Убить младенца – смертная казнь без помилования, а на знахарку – вытравить плод – денег нет, приходится рожать. Дети от семи лет уже в цене, особенно здоровенькие и симпатичные. Малышню покупают редко – мороки с ними много, поэтому и денег за мелкого отпрыска особо не выручить. Тянут, как могут, до нужного возраста.

Слушая старшего товарища, Калин все больше и больше ужасался местным реалиям и думал, насколько проще живется деревенским людям – те не знали подобных бед, не продавали своих детей за кусок хлеба, а послушать, так они самые несчастные, и все столичные жители у них поголовно богачи. Придя в себя от шокирующих подробностей, мальчишка принялся вертеть по сторонам головой, заметив, что обстановка на улице плавно изменилась. Теперь уже его окружали небольшие лавки с разноцветным тряпьем, вывешенным на улице под соломенными навесами. Зазывалы у дверей уговаривали буквально на минуточку заглянуть, посмотреть на новый, самый свежий, самый модный товар, который есть только у них, и бесцеремонно хватали за рукава. Толстый продавец осветительных приспособлений, похожий на хитрющего жирного кота, слащаво улыбаясь и кланяясь, демонстрировал невиданные, по его словам, диковинные светильники на масле, привезенные заморскими торговцами из-за океана. Совал под нос редким прохожим плафоны из цветного стекла, расписывая, какое чудесное освещение они дают, и обещал сделать скидку дорогим покупателям, если те купят несколько предметов сразу.

Шагая прогулочным шагом, прислушиваясь к разговорам прохожих, Гобла неспешно продолжал играть свою роль гида. Он рассказывал мальчику о правилах, порядках и нравах в этом городе, в частности в этом, торговом районе, где обитали местные и заезжие купцы средней руки. Местный рынок, как оказалось, был разделен надвое. Как выразился Гобла – для голодранцев вроде нас и для высокородных людей. При этом слово «людей» он сказал с таким выражением лица, что стало понятно, что он их считает, ну, минимум за свиней. Дойдя до пустующих торговых рядов, которые являлись продуктовым рынком и в этот вечерний час уже не работали, он раскрыл Калину еще одну печальную истину местного быта. Оказывается, все, что не продалось на стороне богатеев и начало увядать, перевозят сюда – зачем выкидывать, если можно продать по более низкой цене и выручить с товара хоть какие-то деньги. Короче, отбросами тут народ питается, с барского стола, так сказать. Но и это не предел. То, что не продалось тут, перекидывают на трущобный базар – «помойка» называется. Там подгнившую еду скупают за бесценок, но все же скупают, а потом продают. Хотя, бывает и просто раздают нищим, есть и такие доброхоты.

– Трущобы тут столичные, элитные, – усмехнулся хуман, – но все равно лучше от тех улиц держаться подальше. На первой от рабочего района обитают банды, между которыми поделена вся трущобная территория. Они следят там за порядком, «стригут» свой доход. Также на этой улице встречаются всевозможные наемники, ведутся незаконные сделки. Бывает, туда и вельможи захаживают или их слуги, рабы по определенным заданиям своих господ – расплатиться с нанятым шпионом, убийцей, вором, либо наоборот, найти и договориться о заказе.

В общем, дурная слава у этих мест, и посоветовал он от всей души держаться от них как можно дальше. Тянется «клоака» вдоль городской стены до самого порта. Часть порта контролирует один из трущобных бандитов, некий Радей.

– Будь внимателен, смотри, где гуляешь, – поучал Гобла мальчика, – не заходи на подконтрольные территории без лишней острой надобности.

– На тех улицах что, таблички с указателями висят «не входи, опасно!»? – пошутил мальчик.

После подобной шутки Гобла разразился матерной тирадой, с сожалением сообщив, что подобных табличек нет, хотя идея эта вовсе не дурная, и надо бы повесить, а лучше вообще обнести гадюшник высоченным забором и на воротах поставить стражников, чтобы те выпускали и впускали оттуда лишь по документу. Или сжечь этот рассадник к такой-то матери. И добавил, что коли попадешь туда, никаких указателей не понадобится, чтобы понять, куда занесла тебя нелегкая. Места те очень похожи на поселения меченых, и если сравнивать с ними, то последние даже почеловечнее будут.