Петр Никонов - Ночи Кадира

Однако местные жители не проявляли никакого желания к общению и торговле. Гленард это понимал. Здесь требовалось быть предельно осторожным, чтобы выжить. Такой большой отряд, как у него, вполне мог оказаться военным рейдом армии Галирата или, еще хуже, Корпуса Стражей с целью поимки бандитов, скрывающихся в степи. А под горячую руку при такой облаве попасть любой может. Ну, хотя бы можно чувствовать себя в относительной безопасности. Пока тебя боятся, нападать не будут, покуда в угол не загонишь. А Гленард гоняться ни за кем не собирался.

Утро второго дня после Самхайна, второго дня зимы, выдалось мрачным. Дождя не было, но плотные серые тучи низко нависали над степью, создавая тягучее, гнетущее ощущение. С самого утра воздух наполнился было холодной мокрой взвесью тумана, но ветер быстро разогнал ее, оставив лишь тяжелое предчувствие надвигающегося ненастья.

Путь здесь петлял между тремя невысокими, но крутыми холмами, вынуждая колонну путников растянуться в длинную вереницу. Гленард стремился быстрее преодолеть это место, полагая, что в дождь стекающая со склонов вода превратит бурую, голую, истрескавшуюся землю у их подножия в непролазную грязь.

Они появились из-за холмов. Наверняка поджидали отряд здесь, скрытые естественными преградами от взоров. Три группы, каждая по два десятка всадников. Две впереди, справа и слева, одна позади колонны. Примерно половина людей, самого сурового вида, половина зорг даджидов — ну, те даже в самом добродушном настроении выглядели воинственно.

Гленард, раздосадованный на самого себя, что прозевал элементарную засаду, скомандовал боевое построение, но развернуться и защититься по-настоящему отряд в этой теснине не мог — налетчики на это и рассчитывали. Да и потом тренировки тренировками, но в реальной боевой обстановке даже опытные вояки иногда теряются от неожиданности, а здесь, мучительные попытки Вернарда выстроить отряд в хоть какую-то оборонительную позицию лишь превращали ситуацию в полнейший хаос.

Гленард, впрочем, понимал, что, даже имея четыре сотни людей за спиной, он мало что может противопоставить шести десяткам тренированных конников. И неизвестно еще, нет ли у них такого же количества бойцов в резерве. Поэтому воевать в его планы не входило — героическая смерть, конечно, почетна, но не соответствует его задачам в данный момент. Нужно было договариваться.

Гленард, не торопясь, спешился на дороге впереди своего отряда и молча встал с серьезным видом, скрестив руки на груди. Витан, не колеблясь, замер рядом с ним, положив руку на рукоять меча.

От левой группы всадников отделились трое — человек и двое зоргов позади него. Подъехав к Гленарду, мужчина легко соскочил с седла и пошел вперед. Его сопровождающие, вооруженные короткими копьями и большими широкими саблями, типичными для зорг даджидов, остались в седлах, осматривая Гленарда с мрачным видом.

Приблизившийся мужчина (видимо, предводитель) производил впечатление. Огненно-рыжий, среднего роста, с тонким лицом и длинной рыжей бородой, заплетенной, по бьергмесской моде, в две косички. Лицо наискось пересекал уродливый шрам, левый глаз был закрыт повязкой. Одет он был на манер зоргов — в длинный стеганый халат, под которым виднелась кольчуга. На поясе такая же широкая сабля, что и у его спутников. Единственный зеленый глаз с интересом рассматривал Гленарда. Губы искривились в усмешке.

— Готов поспорить, ты не кадирец, — произнес он, наконец.

— И будешь прав. Меня зовут Гленард. Я веду этих людей домой, в Империю. Кто ты и что тебе нужно?

— Мои ребята называют меня Галтхан. Это значит «огненный». То ли из-за цвета моих волос, то ли из-за характера, то ли из-за того, как я хорош в бою.

— Нескромно, но красиво.

— А чего скромничать? — Галтхан оскалился в усмешке. — Здесь, в Мархфире, скромность заслугой не является.

— А как тебя звали в Империи?

— А это уже даже я сам почти забыл.

— Ты не выглядишь, как южанин, Галтхан. Скорее, как уроженец Фьотдайха или Мерфрайна.

— Фьотдайх, угадал. Какой у меня, однако, проницательный гость! — рыжий атаман засмеялся.

— А как оказался в степи? Злая Война?

— А что же еще? Она самая. У нас с командиром вышло небольшое недопонимание. Я выжил, он нет. Ну, я решил, что в степи лучше, чем на плахе. Как видишь, оказался прав.

— Молодец, Галтхан. И сам выжил, и, вон, ватагу какую сколотил. Так чем обязан твоему визиту? Или просто поболтать, скуку развеять?

— Можно и поболтать, Гленард. Но это я, скорее, должен тебя спрашивать о цели визита. Ты на моей земле. Если хочешь пройти, проходи, дело твое. Но нужно заплатить. Пошлина, налог, подать, называй, как хочешь.

— На твоей земле? — удивился Гленард. — С чего бы это? Я думал, что Мархфир — ничейная земля. Нейтральная полоса, где нет ничьей власти.

— Власть, Гленард, она есть всегда. Сразу видать вашу имперскую заносчивость. Дескать, если земля не принадлежит ни Империи, ни Кадиру, то она ничья. А вот хрен вам. Здесь вся степь поделена, здесь свои порядки, простые, примитивные, но честные. Кто взял землю, кто сумел ее удержать — тот и право на нее имеет. И вот эта земля моя. Мы давно за вами наблюдаем, знаем, куда вы идете, вот и решили встретить, поговорить. Договоримся по-хорошему — идите дальше. Не договоримся — придется вам, как говориться, узнать всю суровую силу закона. А закон здесь один — и это я.

— Просто, сурово, понятно, — Гленард кивнул. — Но мне тебе особо и предложить-то нечего. Эти люди — беглецы. Их похитили из Империи, мучили, чуть не убили. У меня было на сотню больше людей, многих я потерял по пути. Ни у меня, ни у них ничего нет. У нас почти нет еды, нет золота, нет ценностей. Нам бы самим до Империи дойти, и то, я думаю, не хватит припасов. Так что, извини, Галтхан, дать мне тебе нечего. Но если ты нам поможешь и сопроводишь до Империи, я договорюсь, и сюда отправят большой караван. Еда, вино, пиво, лошади. Ты это всё получишь, если поможешь нам.

— Что мне слова, Гленард? Слова твои — пустые обещания. Ветер над степью, дым над водой, огонь в небесах — ничего больше.

— Так чего же ты хочешь? Сам видишь, в каком мы состоянии. С нас нечего взять.

— Как нечего? — удивился рыжий разбойник. — А бабы?

— Что?

— Бабы, Гленард. Женщины. У тебя тут, смотрю, сотни две женщин, и все в соку. Отдашь каждому из моих бойцов по бабе. Ну, мне — двух. Вождь я или хрен собачий всё-таки? И идите вперед дальше, сколько хотите. В степи с бабами тяжело, только самки зоргов, если их у племени отбить. А они, как тебе сказать, своеобразные. А тут нормальные женщины. Моим ребятам хочется осесть, семьи завести, детишек настругать. Ну, а с кем им это делать? А ты тут прямо как подарок богов. Выстраивай женщин, мы себе каждый выберем, и валите дальше, глаза бы мои вас не видели. Ну, по рукам?