Петр Никонов - Ночи Кадира

— Если ты не дашь нам пройти, всё ещё больше усложнится.

— Я понимаю, — Аланнаир кивнул. — Я дам вам пройти. Но нам не помешает немного дополнительного продовольствия. Вино, масло, металл, кожа, ткани — этого тоже не хватает. Мы торгуем, конечно, да и сами выращиваем еду. Но всего недостаточно, если честно.

— Вы получите еду и всё остальное, — пообещал Гленард. — Как только мы доберемся до Империи, до Глареана, я распоряжусь собрать караван для вас.

— Спасибо, Гленард.

— Вы живете где-то недалеко? Я слышал, у вас есть свой город здесь?

— У нас несколько поселений на другом берегу. Одно из них достаточно большое для того, чтобы, наверное, можно было назвать его чем-то вроде города. В последние годы мы стараемся укрепиться и на этой стороне реки. Естественно, это не нравится бандитам-кочевникам, которые считают эту землю своей.

— Но вы, как я понимаю, хорошо убедили их в серьезности своих намерений? Галтхан со своими ребятами при виде вас бросился драпать со всех ног. Даже убитых не стал забирать.

— Определенную репутация среди кочевников мы действительно успели заработать, — в голосе альва прозвучала гордость.

— Было бы очень интересно посмотреть, как вы живете, — с надеждой заметил Гленард.

— Увы, Гленард, этому не бывать. По крайней мере, сейчас. Я отношусь к тебе хорошо, потому что ты друг Лазаинара. Но многие тебя ненавидят по той же причине. Ну, и еще просто потому, что ты человек и возглавляешь ненавистную Тайную Стражу еще более ненавистной Империи. Когда-нибудь, если отношения между нашими народами станут лучше, я буду рад пригласить тебя в гости. Но сейчас — нет.

— Жаль. Но я понимаю.

— Всё, что я могу сделать сейчас — это позволить тебе и твоим людям пройти по нашим землям. Более того, мы отправимся с вами. Вам не помешает наша защита. На нас ни Галтхан, ни, тем более, банды помельче не станут нападать. А ты мне по пути расскажешь о том, каким ты видишь будущее Империи и совместное будущее наших народов.

— Буду рад, Аланнаир. Спасибо тебе за помощь.

— Прости, что сначала обошелся с тобой так холодно, Гленард.

— Я понимаю. Я бы тоже не был рад, если бы по моей земле ходил неизвестно кто, да еще и с оружием.

— Тогда, вперед. До Империи еще много дней пути.

— Подожди, Аланнаир. У нас есть убитый. Это Витан, мой слуга и просто мой друг. Мы не так давно знакомы, но чертовски много пережили вместе за это короткое время. Я не могу просто так его бросить на съедение падальщикам. Нужно бы собрать дрова и устроить погребальный костер.

— Я понимаю тебя. Но здесь почти нет деревьев. А то, что есть, сырое и не загорится.

— Согласен. Тогда, может быть, похороним его в земле на вершине холма?

— Есть идея лучше, Гленард. Я отдам одну из наших лодок. Мы похороним его по старому альвийскому обычаю. Кто знает, может, река унесет его далеко в море, к новым берегам. А я когда-нибудь, как велит мое имя, спою над морем свою песнь, и его душа услышит ее.

— Спасибо, Аланнаир. Я признателен тебе за это.

Проводив Витана в путешествие к его новому перерождению, отряд продолжил свой путь. У Гленарда было тяжко на душе. Он чувствовал свою ответственность за гибель своего верного слуги. И лишь разговоры с Аланнаиром отвлекали его от мрачных мыслей и внутреннего самобичевания.

Аланнаир с ужасом выслушал рассказ Гленарда о произошедшем в Кадире и том, что пришлось вынести спасенным им людям. У сурового и смелого воина оказалось доброе сердце. Рожденный и выросший в тяжелых условиях степи, привыкший отказывать себе во всем и выживать, порой, ценой голода и страданий, он прекрасно представлял цену, которую спутникам Гленарда пришлось заплатить по пути сюда, и не мог представить, как это путешествие смогли вынести неподготовленные к нему люди.

В свою очередь, Аланнаир и его спутники немало рассказали Гленарду о жизни их небольшого, но упорного народа. Все те десятилетия, которые они жили здесь, давались им нелегко. Альвы приноровились выращивать пищу, но больших урожаев не было. Немного торговали, тайно, с Глареаном и Хортией, но им было нечего особо предложить взамен. Тем, что интересовало купцов — красивое оружие, древние книги, сохранившиеся со старых времен драгоценные камни, альвийские женщины — альвы делиться не собирались. А всё остальное было торговцам не интересно. Потихоньку, правда, наладили производство оружия из привозного металла и угля. Что-то оставляли себе, что-то продавали. Но это были простые вещи, которые не шли ни в какое сравнение с теми чудесными произведениями, что раньше создавали альвийские мастера.

Старшее поколение цеплялось за традиции и застарелую ненависть к людям, молодежь, не знавшая боли поражений и не помнящая пожары и кровь Третьей альвийской войны, начинала всё больше посматривать в сторону Империи — обычный конфликт поколений. Гленард надеялся, что со временем умеренные взгляды победят, и альвов удастся вернуть в Империю. Не как хозяев, но и не как бесправных рабов — как полноценных жителей Империи и друзей. Когда-нибудь, надеялся он, его мечта о том, что все — люди, альвы, бьергмесы, зорги, вархи — будут жить рядом и дружно, исполнится. Пусть это займет и сотни лет.

И снова шаг сменялся шагом, час сменялся часом, километр сменялся новым километром, день сменялся днем, и только степь почти не менялась. И лишь невысокая горная цепь впереди, появившаяся как-то внезапно однажды утром, и всё вырастающая перед ними, говорила о том, что они почти приблизились к финалу своего неимоверно долгого для них путешествия.

Стражники пограничной стражи на мосту хаотично бегали, занимая свои места и перегораживая проход подготовленными как раз на такой случай заграждениями. Так себе фортификация, конечно, но, по идее, должна быть эффективной против стремительного налета конных зоргов, давая время каменной крепости на западном берегу реки подготовиться к атаке.

Появление отряда, Гленарда, конечно, произвело впечатление. Впрочем, Гленард этого ожидал. Даже без альвов (Аланнаир покинул их полдня назад, тепло распрощавшись) четыре сотни человек, появляющихся из степи, то есть, фактически, из ниоткуда, не могут не привлечь внимания.

Кто это такие? На торговцев никак не похожи. Отряд? Вторжение? Но люди, хоть и оборванные, обветрившиеся, обгоревшие на солнце, на разбойников не похожи. Кадирцы? Но что они здесь делают? Да и не выглядят они, как жители юга, вроде, хоть большинство и в кадирской одежде. Да что здесь вообще происходит?

— Главное, чтобы нас издалека стрелами не посекли, на всякий случай, — Вернард обеспокоенно наблюдал за приготовлениями на мосту.