Андрей Васильев - Чужие небеса [OCR, издательский вариант с редакторской правкой]

Он потом долго перед Магдаленой извинялся, объясняя, что рефлексы есть рефлексы, и был искренне расстроен случившимся.

Самое забавное, что больше всех была довольна Эбердин, которая от Крету теперь практически не отходила, впитывая все, о чем он ей рассказывал. И даже показывал, причем в конкретном данном случае наглядным пособием им послужила Магдалена. Естественно, что саму пострадавшую это очень злило, но выхода не было. Трудно жить на белом свете, когда ты точно не знаешь, где находится земля, а где небо.

Фриша рассказывала, что одними занятиями по магии дело там не заканчивается и что ей довелось заметить Эбердин, заходящую поздно ночью в гостиницу, где Крету квартировал, но в подобное мы не лезли. Какая разница, кто с кем спит?

А вообще происходящее в империи ужасало. Имеется в виду то, что касается магов, объявленных вне закона. В Халифатах мы не представляли себе, как это на самом деле выглядит, а вот тут, когда слушали рассказы издерганных и морально опустошенных людей, вся вина которых была только в том, что они не такие, как все, поневоле руки дрожать начинали. И от злости, и от страха.

Какого страха? Просто каждый из нас осознал, что было бы, попади мы тогда в лапы ордена. У этих людей с фантазией все в порядке, а чувство жалости отсутствует как таковое. Меня лично более всего впечатлил рассказ о гигантских котлах с кипящим маслом, в которых нам подобных варили заживо, по нескольку человек за раз. По одному, с шутками и прибаутками палачи опускали их в бурлящую жидкость. И все это — под радостное завывание толпы, которая отчего-то быстро решила, что во всех их бедах виноваты маги.

Самое же жуткое, что останься я в Раймилле, который, к слову, теперь тоже являлся частью империи, не попади я к Ворону… Да-да, тоже орал бы:

— Убить их! Всех убить! От магов все зло мира!

Наверняка орал бы. Если все орут, то и мне нужно.

А в чем тут зло? В том, что просто мы хотим знать об этом мире чуть больше остальных? И что умеем чуть больше? Толпа — вот истинное зло. Тупая, безжалостная, жадная до чужой боли и страданий, готовая ломать и крушить. Она фигурировала почти в каждой истории, которую мы слышали. Потому что у каждого пришедшего в Реторг кто-то из знакомых был прилюдно казнен. Кому-то довелось увидеть этот ужас своими глазами, кто-то знал из рассказов.

А еще орден заставлял магов прилюдно признать свою вину, чаще всего — абсурдную. Вроде умышленного отравления городских общественных колодцев или сознательного создания коллективного заклятия, заставляющего до того благонравных жен горожан встать на путь прелюбодеяния. Чушь полная, но толпе нравилось.

И ведь сознавались. Но винить их в этом я лично не стану. Кто знает, как бы себя повел я с раздробленными молотом пальцами, перебитыми коленями и пробитыми насквозь раскаленным прутом щеками? Наверняка бы все подтвердил. Пусть не сразу, но подтвердил. Потому что лучше сознаться в несуществующей вине и спокойно умереть, чем день за днем терпеть мучения. Ведь даже сама магическая природа была против этих несчастных, поскольку именно она подарила им куда большую живучесть, чем обычным людям. И это развязывало руки изуверам в черных балахонах.

Правда, Гарольд или Эль Гракх, скорее всего, не сломались бы. Тянули бы до предела на своем самолюбии. Умом бы тронулись, но не сдались. Неприятный факт, но следует признать, что тут мне до них далеко. Потому живым я в руки ордена не дамся, чтобы там, за Гранью, мне мои друзья в рожу не плюнули. В крайнем случае пущу в ход то же самое заклинание, что и мессир ди Скорсезе, благо в библиотеке Халифатов в одной из книг отыскал я его формулу. В той библиотеке такие жемчужины магической мудрости встречались, что даже Ворон присвистнул от удивления. Моя бы воля — я бы при ней годика три пожил неотлучно.

Понятно, что Престола Владык при таком раскладе мне не видать, но никто не скажет, что Эраст фон Рут умер как червь. А посмертие что… Пока мы живы, смерти нет, а когда она за нами пожалует, то дома не застанет. Мы уже уйдем.

А еще через недельку появилось и подтверждение того, что все происходящее не прошло мимо тех, кто заварил эту кашу. Если точнее — прихватили имперского лазутчика. И не абы какого, а одного из своих. Выглядел он точно так же, как и остальные, — замызганный дорожный плащ, оборванный, дергающаяся щека. И рассказал историю, точь-в-точь как те, что мы слышали раньше, — жил в небольшом городке, врачевал людей, помогал окрестным селянам с погодой, время от времени снимал кривенькие и косенькие проклятия и сглазы местных ворожеек да варил зелья, законные и не очень. Все маги, обитающие в провинции, зарабатывают на приворотах и эликсирах истинного зрения, это известно каждому. Да, они вне закона, но раньше орден Истины особо за этим не приглядывал.

Как оказалось, смотрели, да еще как. Мало того — фиксировали все это в своих архивах, а потом пустили их в ход. За зелья его и потащили в застенки, с приятной перспективой последующего путешествия на костер.

Но ему повезло. Попутно с ним схомутали еще парочку чародеев, один из них оказался хорошо знаком с боевыми заклятиями, и, пока несколько чернецов корчились в охватившем их пламени, а остальные пытались как можно быстрее убить смутьяна, он умудрился сбежать.

Скитался, отсиживался в глухих уголках, подумывал о том, чтобы отправиться в Халифаты, и вот недавно от одной знакомой ведуньи, к которой заглянул по старой памяти, узнал о том, что Асторг дает убежище таким, как он.

Мы заверили его, что так и есть, а после я и Мартин взялись сопроводить его в магистрат к наставнику. Вот там-то и вскрылась правда. Не успели мы ввести его в здание магистрата, как одна абсолютно седая и вдобавок однорукая магесса завизжала так, что чуть свечи на люстре, висящей под потолком, не потухли:

— Ри-и-ив! Подонок! Ты-ы-ы?

Не знаю, как насчет Мартина, а я сразу понял, что дело нечисто. Нам этот маг представился как Ромуальд, а не Рив. Правда, магесса не производила впечатления совсем уж здорового человека, очень ее жизнь потрепала. Раньше-то она наверняка была ухоженной и красивой женщиной, но после встречи с охотниками за головами, которые особо с ней не церемонились, все здорово изменилось. Слышал я ее историю. Она сама себя искалечила, чтобы убежать от тех, кто собирался передать ее ордену. Руку с помощью рунной магии отрезала, чтобы освободиться. Оно проще было бы держащую ее цепь расплавить да разломать, но та зачарованная оказалась. Ничего из своих закромов архимаг Туллий для собратьев не жалел.

— Генрике? — опешил тот, кого мы привели в магистрат. — Ты?

— Думал, что я мертва? — как змея шипела женщина, с губ которой летели брызги слюны. — Думал, что никто не расскажет о том, как ты продался Гаю с потрохами? Сначала громче других вопил, что он узурпатор и паршивая овца, а сам потом всех нас под пытки и в огонь отправил! Ты-ы-ы!