Майкл Гир - Сети Паука

Решительно раскрыв присланный адмиралом Ри файл, Сюзен стала рассылать приказания по арктурианской сети. С поразительной быстротой поступило согласование с ее действиями от директора Скора Робинсона.

На мониторе замелькали цифры: средства на счету романовцев, состоящие из поступлений за продажу торона, раз- рабатываемого на Мире, и отчисления от валового национального дохода Сириуса.

— Командор!

— Да, Моше.

— У меня десять соискателей получить место на «Пуле». Все они персонально приглашены адмиралом Ри. Выпускники, желающие поступить на службу на линкор.

— Пусть Риш разместит их на палубе Д.

— Слушаюсь.

Из тумана, затянувшего память, послышался голос Пятницы: «Сюзен, я до конца дней своих буду любить тебя. Я отказался от тебя во имя Паука. Только теперь я это понял. В случившемся я вижу руку Паука. Просто... просто я не предполагал, что мне будет так больно».

— Пятница, Пятница, ты ничего не понимаешь. Дело вовсе не в тебе. Я... я тебя любила. Но я не могла... Во всем виноват Нгуен — он использовал машину психообработки. Насилуя меня, он внушал, что это делаешь ты. Неужели ты не понимаешь? Как это страшно... Любить и в то же время ненавидеть тебя — вот что сотворил со мной Нгуен. Использовал против меня память о тебе, Пятница, твою любовь. Вот что сделал этот ублюдок. А теперь я не нахожу себе места от чувства вины... и от боли. Боль не проходит...

Закрыв глаза, Сюзен с шумом втянула воздух.

— Будь ты проклят, Паук! Ну почему ты так со мной обошелся? Черт побери, что еще ты для меня придумал?

От этих мыслей ее оторвал комм. Встрепенувшись, Сюзен провела большими пальцами по глазам, вытирая слезы. Поступивший файл требовал ее немедленного ознакомления.

В нем сообщалось, что на пост антрополога, которому предстоит изучать историю религии на Мире, назначен Дарвин Пайк, доктор философии.

Девушка быстро просмотрела основные моменты. Пайк — уроженец Земли, родился и вырос в какой-то местности, на- зывающейся Свободное государство Аляска. Сюзен посмотрела на голографический снимок. На нем был изображен бледный молодой мужчина с обветренным лицом и безмятежными глазами. Квадратный подбородок производил впечатление силы, а в изогнутых губах застыла улыбка.

— Замечательно, — задумчиво произнесла Сюзен. — Еще один пижон, порожденный Директоратом. Проклятие! Нгуен на свободе. Пятница мертв. На противоположном краю космоса распространяется какой-то неизвестный религиозный культ. Патруль рассыпается с такой скоростью, что вылетают заклепки. Человечество на мели, а мне предстоит нянчиться с таким мягкотелым избалованным бараном, как ты?

Она медленно покачала головой.

— Что ж, доктор Дарвин Пайк, посмотрим, сколько времени потребуется для того, чтобы действительность смыла эту самодовольную ухмылку с твоего лица.

Раздраженно сохранив файл, девушка встала и принялась расхаживать по своей тесной каюте.

— Паук, грядет что-то важное. Я это чувствую. Ты не собираешься отставать от меня. Пятница... — она едва не задохнулась от горя. — О, Пятница! Сначала Ганс... потом ты... Мне так больно...

А где-то притаился Нгуен... неизвестно где...

Дарвин Пайк бросил очередную охапку своих драгоценных пожитков в сундук из пластистали, который он любовно именовал своим «ранцем». На стене оставались единственные реликвии, связывающие его с прошлым. Сняв старый бластер «Таргус», доставшийся от деда, Дарвин аккуратно уложил его в сундук и укрыл мягкими предметами одежды.

Последним был древний нож. На отполированном временем щербатом лезвии с трудом можно было разобрать клеймо изготовителя. Стершиеся слова «Производство компании «Рэндолл» становились различимы, только если направить луч света под строго определенным углом. Дарвин не имел понятия, каков возраст этой железки; в двадцатом веке его далекий предок подобрал нож, грабя самолет, потерпевший катастрофу в приполярных льдах Земли.

Подбоченясь, Дарвин окинул свою комнату последним взглядом. Странно, он провел в ней столько времени, а сейчас в ней остались лишь голые белые стены. Следов Дарвина Пайка в комнате было столько же, как и тогда, когда он только здесь поселился. Господи, ну почему в космосе все красят в белый цвет?

Вздохнув, Дарвин почесал подбородок.

— Прощай, университет.

Черт возьми, академическая наука все равно не для него. Коренастый, он обладал недюжинной физической силой — наследство детства и юности, проведенных в дикой глуши Земли. Охотник по своей натуре, как он сюда попал? Взглянув в зеркало, Дарвин увидел там эталон монголоидного лица. По сравнению с уроженцами станций он выглядел каким-то приземистым, неказистым. Рассеянно проведя рукой по широким скулам, Дарвин почувствовал, что ему давно пора побриться. Растительность на лице у него была черной, что особенно контрастировало с желто-соломенными волосами.

Застегнув замок ранца, Дарвин оглядел тесную комнатенку, убеждаясь, что ничего не забыл. Дверь мелодично запела, извещая о приходе профессора Чима.

— Войдите, — откликнулся Дарвин, опускаясь в кресло.

В комнату неуклюже вошел профессор Эммануэль Чим,глава факультета антропологии — высокий неуклюжий пожилой мужчина. На его худом лице резко выделялись густые косматые брови. Мясистый нос был изрезан красными прожилками кровеносных сосудов, проходящих под самой кожей. Первоначально именно Чим возглавлял экспедицию на Атлантиду — однако вскоре он был отозван домой, официально в связи с проблемами со здоровьем. Правда, по университету ходили слухи, что истинная причина была другой. Те, кто знал Чима до отправления на Атлантиду, утверждали, что вернулся он совершенно другим человеком.

— Присаживайтесь, — махнул рукой Дарвин, приглашая гостя в пустую комнату.

— Знаете, я захватил бутылку великолепного виски, — кашлянув, начал Чим.

Дарвин достал из автомата два стакана. Профессор разлил виски.

— Как вы себя чувствуете, старина? Мне жутко совестно посылать вас к черту на рога, но... поймите, вы лучший.

Дарвин рассмеялся.

— Если честно, профессор, я бесконечно устал. Срок обучения такой маленький, а сделать надо было так много. Впрочем... конечно, я хотел бы закончить курс. Здесь просто фантастические возможности получения знаний! Но... вы позволите быть откровенным?

— Ну разумеется!

— Жизнь на станции сводит меня с ума! — воскликнул Дарвин, вскакивая со стула. Чим был поражен. — Понимаете, профессор, вы родились на станции. А я нет. Отсюда очень далеко до Гленлена. Это крошечное поселение в ста пятидесяти милях от Анкориджа. Я и Арктур — несовместимые понятия. Мой мир — это свободное государство Аляска. Там все по-другому. Понимаете, здесь же совсем нет открытого воздуха! Я вырос, охотясь, ловя рыбу и занимаясь настоящей археологией. Вам известно, что эскимосы и алеуты до сих пор почитают свои древние ценности. Вот что в первую очередь привело меня в антропологию.