Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

— Вряд ли, господин Ильинский… — покачал головой юноша. — На корвете шестидюймовки Обуховского завода, против крупповских десяти дюймов — ерундистика-с. Вся надежда на увёртливость, что не дадут пристреляться.

Николай снова поднял бинокль. «Витязь» заложил правый коордонат, и второй залп «Албемарла» лёг с большим недолётом.

— А уйти смогут? Меня заверяли, что клипер — отличный ходок, неужто не обгонит этого носорога?

— Кабы машины были исправны — ушли бы. «Витязь» в лучшие времена выдавал парадные двенадцать узлов, но сейчас котлы засолены, трубки текут, в угольных ямах пыль да мелкое крошево. Хорошо, ветер с зюйда, паруса добавят узел-другой. Только какие паруса при боевом маневрировании?

«Витязь» описал крутую циркуляцию, и очередной залп лёг перелётами. Но при этом манёвре корвет неосторожно приблизился к неприятелю. Борт броненосного тарана окутался дымом, до слуха людей на утёсе, донесся рокот нового залпа — заметно слабее предыдущего.

— Пять дюймов. — прокомментировал Москвин. — У них в бортовых казематах по три таких орудия. «Витязю» хватит за глаза — брони нет, борта деревом обшиты. Одно-два попадания и корвет потеряет ход, тогда всё, гроб! Подойдут, ударят тараном…

Русские артиллеристы отвечали на огонь, но без видимого успеха — постоянное маневрирование не давало взять нужный прицел, снаряды орудий падали в воду слишком далеко от неприятеля.

Затрещали деревья, скала под ногами задрожала в такт тяжёлым шагам. Николай обернулся — сквозь заросли по тропе ломился шагоход. Броневая заслонка откинута, в люке маячит физиономия Груссе, густо перемазанная нефтяной копотью.

— Мсье Николя, наконец-то я вас нашёл! — проорал француз. — Алексис просил вас поторопиться — всё готово, пора!

Николай убрал бинокль в футляр.

— Мичман, велите передать «Желаем удачи», и пошли. Время не ждёт.

Зауглов, не дожидаясь распоряжения, замахал флажками. Мичман не отрывал взгляда от глади бухты, где в облаках порохового дыма кружили в смертельном танце боевые корабли.

— Вашбродь, обратно пишут: «Уходите по способности. Задержим, сколько сможем.»

— Ура! — заорал вдруг сигнальщик. — Попали, вашбродь! Трубу напрочь сбили, черти!

И действительно, на месте второй трубы «Албемарла» торчал кургузый обрубок. Чёрная пелена накрыла корму, слепя наводчиков, удушая угольным чадом прислугу кормовых плутонгов.

— Ай, молодцы! — Казалось, Москвин в приливе восторга готов запрыгать, словно гимназист. — Теперь у них ход упадёт узла на два-три!

Новый пушечный раскат прилетел с моря, и мичман болезненно вскрикнул, словно в него попала пуля. И без бинокля Николай разглядел, как грот-мачта «Витязя» переламывается на уровне марсовой площадки, клонится, раскачивается из стороны в сторону и валится за борт. Ещё один пятидюймовый снаряд разорвался на шканцах, выбросив клуб дыма, подсвеченного изнутри языками пламени. Москвин замер, не в силах отвести взгляд от разыгрывающейся трагедии.

Николай тронул юношу за плечо.

— Вы слышали, что передал Павел Николаевич? Они жертвуют собой, чтобы выиграть для нас время — так не будем его терять! Давайте-ка, берите себя в руки и полезайте вместе с Заугловым на крышу рубки. И держитесь покрепче: насколько я знаю старину Паске, поедем с ветерком, как вас бы ветками оттуда не скинуло!

Всё было так же, как два с половиной года назад, в Париже: остро пахло грозовой свежестью и угольной гарью, потрескивали электроразрядами кольца-катушки. Шагоход качнулся вперёд, низко присев на опорах и шагнул в апертуру. Сначала в сияющем омуте канула клешня и стволы картечницы, потом — лобовой лист рубки. Ещё шаг, и агрегат исчез, оставив после себя идеально круглое отверстие, тлеющее по краям призрачным огнём. Оно стянулось в световую точку, и апертура снова засияла ровным лиловым светом. Ничто. Тончайшая плёнка между реальностями, занавес, скрывающий Пятое Измерение.

— Ну вот, дело сделано. — удовлетворённо произнёс Кривошеин. — Теперь, как бы ни обернулось на той стороне, Груссе до Солейвиля доберётся и ларец Саразену отдаст. Ну а дальше — как получится…

В глубине ангара, возле паровой машины возился Юбер с двумя голыми по пояс неграми: лязгала дверка топки, пронзительно шипел пар в расплющенном кувалдой предохранительном клапане котла — перед взрывом давление подняли до предела. Суетились матросы, рассовывая динамитные патроны. Артиллерист, кондуктор, распоряжавшийся подрывниками, козырнул и бодрой рысцой побежал к подчинённым. В руке он нёс моток огнепроводного шнура, нарезанного ровными кусками.

— Отмеривали ровно на три минуты. — пояснил Кривошеин. — Сам резал, тютелька в тютельку. Динамита там пуда полтора, разнесём всё в мелкие дребезги!

— Это уже второй апертьёр, который ты взрываешь? — осведомился Николай. — Смотри, войдёт в привычку…

— Третий. Первый — парижский, второй — тот, что мы захватили в Диксиленде во время мятежа. Так что да, дело знакомое…

— Жаль всё же, что нельзя забрать его с собой. — вздохнул Николай. — Чёртов «Албемарл» — и надо же было ему явиться именно сейчас! Так хорошо было задумано: Саразен строит новый апертьёр в Солейвиле а мы собираем и налаживаем этот в Петербурге. И на тебе — приходится своими руками всё рушить!

Подошёл Москвин. Рука его по-прежнему висела на перевязи, лицо было бледным, всё в мелких капельках пота, лишь скулы горели нездоровым румянцем. Николай посмотрел на него с тревогой.

— Неважно выглядите, друг мой! Как рука, сильно беспокоит?

Мичман в ответ скривился.

— Ваш монах сказал, что началось воспаление от попавших в рану клочков сукна. Он её почистил, но всё равно болит и дёргает невыносимо…

— Ничего, вам бы только до Солейвиля добраться — Кривошеин хотел похлопать юношу по плечу, но отдёрнул ладонь, побоявшись растревожить рану. — У Саразена есть чудодейственная мазь из какой-то местной плесени — вылечивает, говорят, даже антонов огонь [71] Антонов огонь — устар. название гангрены. . Приведут в порядок вашу руку, не переживайте!

При словах «антонов огонь» Москвин непроизвольно дёрнулся, но сразу взял себя в руки.

— Я, собственно, что хотел сказать, господа… Вернулась команда, отряжённая для наблюдения за морем. Докладывают — «Албемарл» бросил якорь на траверзе посёлка. Наблюдатели укрылись на опушке леса и видели, как с броненосца начали спускать шлюпки.

— Да, спасибо, мичман. Что ж, господа, пора и нам. — Николай указал на плёнку апертуры. — «Витязевцы» и так выиграли для нас почти четыре часа. Если бы не они, мы бы нипочём не успели переправить всё, что хотели, на ту сторону. А так — оставляем Тэйлору голые стены.