Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

Не обошлось и без коллизий. О'Фланниган, опознавший в пленниках доверенных лаборантов Моро, схватился за «кольт», полагая их виновными в страшной участи своей возлюбленной. И не успей Юбер ударить по руке с револьвером, все они — и пленники и «диверсанты», — скорее всего, сгинули бы в каменном мешке.

После недолгих поисков отряд оказался в небольшом зале, перекрытом кованой решёткой. За ней во мраке гудел водяной поток. Моро подошёл к делу основательно. В шкафчиках, вдоль стен зала, нашлась дюжина аппаратов Галибера — обычно они применяются пожарными и шахтёрами, работающими в угольных копях. Толстостенный стеклянный резервуар, похожий на сифоны, в которых продают сельтерскую и гуттаперчевая трубка с роговым наконечником — взяв его в зубы и зажав нос специальными деревянными щипчиками, можно находиться в непригодной для дыхания атмосфере около четверти часа, пока не иссякнет запас воздуха в «сифоне».

Перспектива нырнуть со стеклянной банкой на спине в подземную реку заставила бы вздрогнуть любого храбреца. Но иного выхода не было: нацепив дыхательные аппараты, они по одному погрузились в чёрную, как нефть, воду.

Двигаться по тоннелю оказалось несложно: достаточно отдаться на волю течения, и заскользишь вперёд, держась за протянутый вдоль тоннеля трос. Но на половине пути проход расширялся, и здесь течение взвихривалось водоворотами. Тогда-то и случилось происшествие, стоившее жизни одному из пленников и едва не погубившее ещё двоих.

Неизвестно, как сумел этот несчастный упустить из рук спасительный трос. Силой течения его швырнуло на двигавшегося впереди Николая — так, что тот тоже сорвался и закувыркался в потоке. Каким-то чудом Курбатов ухватил его за пояс и сумел удержать, цепляясь второй рукой за канат. Казак тоже рисковал — разожми он пальцы, и оба они канули бы в водовороте.

Возможно, думал Николай, лаборант действительно помогал Моро в его бесчеловечных опытах. Но даже в этом случае, он не заслужил такой страшной участи: захлебнуться в чернильном мраке, не увидев перед смертью хотя бы крошечного лучика света.

Подводный тоннель выводил в низкий, сообщающийся с морем грот. Здесь, возле дощатого пирса была привязана лодчонка, в которую они кое-как и втиснулись. Но на этом их испытания не закончились — вёсел было только два, и как ни старались Геркулес с Курбатовым, отливное течение неумолимо уносило лодку в море. Спасибо командиру «Витязя», который предусмотрительно выслал паровой катер патрулировать берег — отлив вполне мог унести утлую скорлупку в море…

Навстречу им протопала колонна — десятка три человек в серых мундирах. Оборванные, грязные, каждый второй замотан окровавленными тряпками. Лица невесёлые, с потухшими глазами. Пленных сопровождали вооружённые винтовками матросы. Эти, наоборот, широко улыбались, сыпали прибаутками и делились с подконвойными табаком и сухарями.

— Раненые и гражданские уже на «Витязе», пленных охранников отправляют последними. — объяснил Кривошеин. Он сопровождал Николая и Юбера в экскурсии по захваченному посёлку.

— Убитых много? — осведомился канадец.

— Хватает. Многих побило при бомбардировке, да и потом, во время штурма немало крови пролилось. Очень лютовали негры: врывались в дома и резали всех, кто попадался под руку. Винить их за этот трудно, особенно, если вспомнить, какую участь им приготовили. А больше всего погибло в каземате: только взрывом поубивало да перекалечило человек тридцать, а сколько внутри подавило — бог весть…

Физиономия у Юбера вытянулась.

— Там, наверное, до сих пор остаются живые… — испуганно прошептал он. — Вряд ли кто-нибудь из охранников или рабочих знал о подводном тоннеле. А хоть бы и знали — дыхательных аппаратов всё равно нет…

Перед тем, как идти в тоннель, Николай, опасаясь погони, побросал в воду оставшиеся дыхательные аппараты. И сейчас те, кому не повезло сразу, без мучений, быть раздавленными каменными глыбами, задыхаются в кромешной тьме, шарят по стенам в поисках трещин, из которых сочится воздух, слизывают капли влаги, надеясь отсрочить неизбежное, и прислушиваются, не донесётся ли сквозь завалы спасительный стук. И он своими руками, лишил кого-то из этих людей шанса на спасение, хотя бы и призрачного!

— Да не казните вы себя, мсье Николя… — канадец словно угадал его мысли. — Всё равно на всех аппаратов не хватило бы. Сколько их там оставалось — пять, восемь? Да и не найдут они тот грот, раньше задохнуться…

— И в мыслях не было ничего подобного. — соврал Николай. — У нас-то большие потери?

— Не то чтобы очень. — отозвался Кривошеин. — Убитых семь человек — шестеро негров и матрос. И ещё дюжины полторы раненых. Мичманцу тоже не повезло — словил пулю в предплечье, но на корвет возвращаться отказался, командует! А уж как горд собой, хоть святых выноси!

— Мальчик вкусил сладости первой победы. — заметил Юбер. — мальчик стал мужчиной.

— А что с троллями? — вспомнил Николай. — Они-то в бою участвовали?

— Да можно сказать, не успели. Когда начался обстрел, защитники посёлка сделали вылазку, стремясь захватить орудие. Троллей, конечно, пустили вперёд, всех трёх, и они попали прямёхонько под залп «Витязя». В одного угодила шестидюймовая бомба, только клочки и остались. Двух других посекло осколками так, что они взбесились от боли и кинулись в отступ, давя свою пехоту. Я потом гонялся за ними на шагоходе по всему посёлку, еле добил. Да вот, сам взгляни…

На перекрёстке негры под командой матроса заваливали хворостом и обломками досок огромную тушу, сочащуюся кровью и вонючей питательной смесью.

— Паскуале-то сумел поучаствовать в охоте? — с ехидцей спросил канадец. — А то он так горевал, что вам, мсье Алексис, досталась вся слава…

— Не повезло. Подвела ваша галльская горячность: он, как увидел, что тролли прут на позицию, сразу по рычагам, и вперед — «Сharge!» [68] Сharge (фр.) — в атаку! , так, кажется, у вас?.. Уж я орал-орал, чтобы его остановить, но разве под бронёй услышишь? Ну и доигрался, попал вместе с троллями под обстрел. Снаряд взорвался шагах в пяти, взрывной волной шагоход швырнуло на землю. Осколки изрешетили топливный бак, горящая нефть стала заливать рубку, а Паске висит головой вниз и орёт благим матом! Слава богу, дотянулся до ножа и перерезал привязные ремни — у него уже куртка на спине горела, когда он вывалился из люка. Видели бы вы, мсье Юбер, эту сцену: рожа в крови, спина дымится, в руке — страхолюдный клинок вроде тигриного когтя. И орёт во весь голос какую-то похабщину!

— Похабщину — это у Паске не заржавеет. А нож — подарок его товарища по каторге, Рошфора, мы его оставили в Нагасаки, помните? У ножа ещё диковинное название, кажется «ках-рам-бит»… Вот, значит, и пригодился!