Роман Гётц - Танец плащей

И снова Элисса ожидала гневной реакции и снова удивилась тому, как послушно отреагировал ее возлюбленный.

— Если ты считаешь это разумным, — сказал он. Он крепче обнял ее, и, удовлетворенно вздохнув, она позволила ему уткнуться головой ему в подбородок. Ее дыхание коснулось его шеи.

— Может быть, еще не поздно, — предположила Габа. — Если мы убьем Лорда Готфрид до того, как он назначит нового преемника, по закону Эллисса унаследует его состояние и деловые сделки.

— Нет, — сказала Элисса, высвобождаясь из объятий Ирона. — Я не хочу, чтобы его убили. Что бы он со мной ни сделал, он этого не заслуживает. Я беспокоюсь за свою семью, включая отца. Эти воровские гильдии уничтожат все, ради чего работала моя семья. Я не могу этого допустить. Вот почему я должна взять дело в свои руки.

— Она последняя, — сказала Элиоса. — Бернард не может вычеркнуть ее из завещания, потому что, если он это сделает, линия Готфрид умрет от росчерка его пера.

— Прекрати, — сказала Элисса. — Каждый из вас. Я не позволю тебе убить его. Он не прогонит меня, не навсегда. Я знаю своего отца. Со временем он примет меня обратно.

— Времени у тебя может и не быть, — мрачно сказала Элиоса.

— Леди, я думаю, моей красавице нужно отдохнуть, — сказал Ирон. «Не могли бы вы оставить нас наедине? Возможно, завтра утром мы подготовим разумный план. Сейчас, я думаю, мы все немного расстроены тем, как все развалилось.

Безликие женщины скользили между деревьями, и только Элиоса оглядывалась. Она ничего не ответила, хотя Элисса чувствовала, что ее глаза смотрят на нее сквозь тонкую белую ткань.

— Извини, — сказала Элисса, снова усаживаясь у огня. Она не знала зачем, но чувство вины давило на ее плечи. Своими поступками или нет, она чувствовала, что подвела стольких людей. Ирон положил руку ей на плечо, и она была благодарна за его доброту.

— Все совершают ошибки, — сказал Ирон. Он шагал за ней, и молчание, которое, как она надеялась, закончится, тянулось все дольше и дольше.

— Я не вынесу, если он умрет, — сказала она. Шаги Ирона действовали ей на нервы. Что его так беспокоит?

— Иногда хорошие люди должны умирать, чтобы способствовать чему-то большему, — сказал Ирон.

— Да, но….

Кто-то схватил ее за плечо. Прежде чем она успела закричать, другая схватила ее за горло.

Ирон поднял ее и швырнул на дерево. Она всхлипнула, звук был приглушен его пальцами в перчатках, когда ее спина прижалась к шершавой коре. Когда она посмотрела ему в глаза, то увидела тот самый огонь, который всегда возбуждал ее страсть и звал в постель. На этот раз гнев смешался с похотью. Ей показалось, что она смотрит в глаза незнакомцу.

— Слушай внимательно, девочка, — сказал Ирон Он старался сохранять спокойствие, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. — Мы все поставили на твое Вознесение. Ты понимаешь это? Ты изгой и дурак, если думаешь, что твой отец не вычеркнет тебя из завещания этой же ночью. Ты для него мертва. С таким же успехом он мог быть мертв для тебя».

Он помолчал, словно ожидая ответа. Она слабо кивнула.

— Хорошо. Ты понимаешь. Раз уж ты в настроении слушать, давай кое-что проясним. Теперь ты служишь мне. Когда меня нет рядом, ты служишь моей семье. Мы сделаем все, чтобы вернуть тебя к власти, и я имею в виду все, глупая девочка. Я ожидаю, что наша преданность будет вознаграждена. Наши дети унаследуют состояние Готфридов. Наши внуки будут танцевать в шахтах, где твой отец давится топорами и рабами.

Он медленно убрал руку от ее рта. Все ее тело дрожало. Когда он поцеловал ее, она подавила позыв к рвоте.

— Ваш род обречено, — сказал он. — Мы Куллы. Всё ваше будет моим.

Он погладил ее по волосам. На лице появилась злобная улыбка.

— Вс…и ты в первую очередь, и прямо сейчас!

Он быстро расстегнул брюки и прижал ее к дереву. Одной рукой он схватил Эллису за волосы, другой задрал ей подол платья. Грубо и сильно он овладел её. Она была ему и так отдаться, но не после того как Кулл посвятил её в свой план. Его прикосновения были настолько резкими и неаккуратными. Боль пронизывала её как физическая так и моральная. Пока ее спина кровоточила по коре дерева, а спина покрывалась ссадинами, она поклялась заставить его заплатить за это. Пока его руки шарили по ее груди, слезы текли по лицу, она проглотила гнев и стыд и позволила им сжечь свои иллюзии. Она не знала, как, не знала, когда, но когда она поднимется в поместье, которое по праву принадлежало ей, она не позволит такой собаке, как Ирон, ощутить вкус его власти.

«Ирон прав, — подумала она, когда он заворчал громче. — Я такая глупая девочка. Но эта девушка умрет сегодня».

Младший Кулл умрет следующим, и, в отличие от нее, он не возродится мудрее и сильнее. Он просто останется мертвым. В голове начал возникать план как она оторвёт руками его хозяйство, и заставит его съесть и запить своей мочой. Да, именно так она и сделает.

Риборт Гёрн вспомнил, как говорил Аргону Ирвингу о жестокости тюрем короля Вэлора, и его сухие кровоточащие губы растянулись в улыбке. Какими пророческими казались теперь эти слова. Его руки были скованы над головой цепями, каждое плечо вывихнуто. Кончики его пальцев коснулись земли. Каждое утро приходил охранник и поднимал его выше, так чтобы, несмотря на растяжение кожи и растяжение вывихнутых суставов, он все еще касался земли пальцами ног. Он пришел фантазировать об этих пальцах. Он хотел ощутить на них вес своего тела, согнуть и свернуть их в траве, пока его спина удобно лежала на твердой земле. В полдень Роберт потягивал суп из ложки, которую держал маленький мальчик, переходивший из камеры в камеру с маленьким деревянным табуретом. Какой сумасшедший позволит такому маленькому ребенку работать в этой яме? Он удивился, когда в первый раз дверь открылась, и вошёл грязноволосый мальчик. Теперь он не удивлялся. Вместо этого он запрокинул голову, приоткрыл рот и стал ждать успокаивающую жидкость. Сны приходили и уходили. Они легко справлялись со стариками, и монотонная скука только усиливала их яркость и частоту. Временами ему казалось, что он стоит у постели короля и рассказывает забавные истории, чтобы отогнать кошмары, пронзавшие его разум. Иногда он был со своей женой Дарлой, которая умерла от дизентерии десять лет назад. Она парила перед ним с поразительным блеском, выглядя так же, как при их первой встрече. Свет струился по ее светлым волосам, и когда она дотронулась до его лица, он оттолкнулся от него, и суп пролился ему на щеку.

— Прекрати и не двигайся, — строго сказал ему мальчик.

Роберт пил суп, а по его морщинистому лицу текли слезы.

Сейчас была ночь, хотя учитель короля знал об этом только из-за смены караула. Решетки вокруг него были толстыми, а окон не было. Риборт отмечал дни, пробуя суп, и, по его прикидкам, прошло всего четыре дня.