Алексей Рудаков - Девятая стрела Хаоса

- Металл - да, - киваю ему: - А уплотнитель? Что-то же было между створками?

- Здесь нет уплотнителя.

- Должен быть. Пусть не уплотнитель - герметик, смазка, или ещё что. Сейчас это и проверим. Ну, некрон? Ты же хочешь спасти свой народ? Хочешь? Тогда берись и налегай! Крепко - по по-настоящему! Готовы?

Два кивка.

- И... Раз!

Пластина вздрагивает, принимая на себя их усилия, но остаётся неподвижной.

Киваю - я и не надеялся, что всё будет так просто.

- И... Раз! И... Раз! И...

Короткий щелчок и Торр, продолжая сжимать в руках рукоять, бьётся лбом о борт, чудом не распоров бок об острый обломок клинка торчащий из щели. Удивиться - звук сломанной чоппы был, а от его встречи с бортом - нет, я не успеваю - обломок падает вниз и плита, роняя серые комья, немедленно вспыхивающие ярко синим огнём, отходит в сторону, спеша освободить место многозубому диску, начавшему своё движение наружу.

Запись 122

Пространство Свободы - Пространство Империума.

Взлёт с поверхности звезды ровным счётом ничем не отличался от прочих моих полётов. Ну, разве что потоки огня нервировали, но, в остальном всё было, как и множество раз прежде.

Выжимаю тягу, РУД на себя и всё - мы летим. Даже как-то банально, что ли - я ожидал борьбы с гравитацией, хлещущих нас протуберанцев, выстреленных звездой вслед нежданным гостям, уносящим с собой куски её тела, но нет.

Светило просто не заметило нашего присутствия - да и кто мы для неё? Ноль - даже не пылинка, а так, не стоящая внимания ничтожно малая величина, молекула, не более того. Впрочем - это и к лучшему - рассердись она по-настоящему и тогда, в этом я был уверен, так легко покинуть её объятое огнём тело нам бы не удалось.

И не надо упрекать меня в том, что я считаю звёзды живыми. Да, я в курсе теорий, описывающих на бумаге процессы, происходящие в недрах этих созданий - но можете сжечь меня у позорного столба, я с ними не согласен.

Для меня - они живые. Рождаются, живут, стареют и умирают - разве не так? Ну а то, что их существование отличается от нашего - так и у тех же орков биология своя и я не завидую тому, кто назовёт того же Торра неживым. А некроны? Живые же? Ага - и без грамма био-составляющей. Так почему отказывать звёздам и планетам в подобном, считая только себя венцом творения?

Нет. Звёзды - живые. Я так считаю, и вряд ли кому-то удастся переубедить меня в этом. Но, вернусь к своему повествованию.

Отдалившись от звезды на приличное расстояние - я не отпускал ручку тяги в крайнем положении, пока светило не стало размером с апельсин, сбрасываю мощность движков до нуля и поворачиваюсь к Тине:

- Ну что, штурман? Домой путь найдёшь?

- Ещё бы знать как, - вытащив руки из чёрной массы и подождав, когда они очистятся - покрывавшая их плёнка скатилась вниз словно вода, Тина повернулась ко мне: - Даже не как - где? Где искать выход? Мы же в пространстве Хаоса - и попали сюда не по своей воле. Как выбраться? Не через Око же Ужаса идти?! - Её передёрнуло от одной мысли о подобном.

- Через Око, - киваю ей: - Боюсь нам не пройти даже на этом корабле. Там сейчас толчея - силы Хаоса атаку на наш мир... То есть - на нашу вселенную готовят - силы стягивают.

- А найти случайное окно не получится, - кивает она: - Я про прорывы Хаоса в нашу реальность слышала, но как, где и когда они возникают - не знаю.

- Эшшах? - Поворачиваюсь к некрону, стоящему за моим креслом: - Ты помочь можешь?

- Он - нет, - в моё поле зрения вплывает, да - именно вплывает Виталий, восседающий на диске со спинкой и подлокотниками. Его нынешний стул отличается от прежнего только отсутствием ножек - он просто висит в воздухе, светясь бледно синим снизу.

- У Тал-ка дрона одолжил? - Киваю на его новое средство перемещения: - Рад, что ты снова с нами.

- Зачем - одолжил? Командир, - подплыв ко мне он коротко кивает, здороваясь: - Сам сделал - на этом корабле я обнаружил массу механизмов, позволяющих сделать нашу жизнь гораздо комфортнее, но не это сейчас важно. Я слышал твой разговор с Тиной и, как мне кажется, знаю, что делать.

- Да? И что же?

- Помолиться.

- Виталий, - морщусь, не скрывая своего раздражения: - Сейчас, если ты - поглощённый своими... Своим ознакомлением с кораблём. Если ты не заметил - не самое лучшее время для шуток.

- Я и не шучу. Судите сами. Сюда нас затащила воля Бога Хаоса. Тзинча.

- Так, - киваю, соглашаясь с ним: - И что?

- Помолитесь Императору. Искренне, от сердца. Уверен - он услышит и придёт своему верному слуге на помощь.

- Верному? - Фыркаю, пряча за этим невольную грусть: - Не смешно. Я замаран Хаосом по самое не балуй - да и не дойдут до него ему мои молитвы - мы не в домашнем пространстве.

- Пути Богов неизвестны смертным, - продолжает он гнуть свою линию: - Ты же наверняка не знаешь - может это Его план? Направить тебя сюда? Помолись. Искренне. Император - Бог, я уверен - Он - услышит тебя.

- Сомневаюсь.

- А ты попробуй, - присоединяется к его просьбе Тина: - Император велик, что ему с того, что мы здесь? Он услышит.

- Хорошо-хорошо, - выбравшись из кресла отхожу от пульта и опускаюсь на колени: - Знаете, - уже сложив руки перед грудью, поворачиваюсь к ним: - Когда я сюда попал - когда задыхался, мне тогда Золотой Мост привиделся. И фигура - тоже Золотая. На дальнем конце. Она звала меня к себе. А мост так чудесно пел... - Оборвав себя, склоняю голову, припоминая слова молитв:

- Отче! Услышь глас грешный, из пучин Хаоса к Тебе взывающий!

Не дай слуге твоему, в беду попавшему сгинуть!

Грешен я, Отче. Грешен и грязен стал, здесь пребывая! В том каюсь тебе, казнь Твою принять готовый. Лишь об одном прошу - дозволь мне дома, в пространстве, Тобой освещаемым, жизнь свою, Тебе посвящённую, завершить!

Прими нас в длань Твою, от ужаса тёмного спасая.

Верни нас в лоно своё - лишь об этом молю Тебя.

Укажи путь, домой ведущий и я, радостно гимны, Тебя славящие, распевая, сам братьям своим отдамся, дабы кара твоя - тяжкая, но справедливая, настигла грешника.

Отче! Об этом лишь молю Тебя! Услышь меня! Не дай слуге Твоему во тьме путь свой окончить!

Поднимаюсь с колен, переводя дух:

- Ну что? Довольны? - Кошусь на Виталия и Тину: - Честно молился. От сердца. Вот только не думаю, что Он услы...

Мои ладони, по-прежнему молитвенно сложенные перед грудью, окутывает золотистое сияние и я, поражённый происходящим, невольно опускаю их, рождая полосу солнечного света перед собой. Пара ударов сердца и полоса, вспыхнув чуть ярче, преображается, принимая вид размытой человеческой фигуры.

Он?! Услышал и откликнулся?!

От происходящего меня бросает в дрожь, во рту пересыхает, и я замираю не зная, что делать.

Знак? Он, снизойдя до меня показывает...

- Сын мой! - Звучный, наполненный силой голос, смывает терзающую меня дрожь, и я наслаждаюсь звуками, ощущая себя ребёнком, вокруг которого сомкнулись нежные и полные заботы, объятья матери.