Александр Лидин - Ключ от всех миров [оптимизирована обложка]

– Все веселишься?

– Ну, надо же чем-то занять этих ребят… А пока пойдем, послушаем, что расскажет наш «друг».

«Друг» сидел за столом, куда его, несмотря на протесты, усадили Викториан с маркграфом. Когда мы с Тоготом подошли, очкарика снова затрясло. Видимо, он до сих пор не пришел в себя после путешествия из больницы.

– Что… что вы собираетесь со мной делать?

– Хотели пообедать, но тут Иваныч, – Тогот кивнул на Круглова, – обнаружил пару банок тушенки, так что пока станем тебя откармливать. А то на больничных харчах ты больно исхудал.

Очкарик еще больше затрясся.

– Вы ведь это не серьезно говорите? – спросил он заискивающим тоном.

– А вот это в зависимости от того, насколько ты с нами будешь откровенен. Врать станешь, наступит тебе кирдык, скорый и ужасный, – объяснил Иваныч. Сев за стол напротив очкарика, он вытащил ржавый нож зловещего вида – наверняка находку Тогота – и стал его кончиком чистить ногти. Меня даже передернуло.

– Вопрос первый: где именно в комплексе держат Валентину? Вопрос второй: кто у вас там двери запечатывает? Вопрос третий: расскажешь ли ты нам достаточно для того, чтобы остаться в живых?

– Не, погоди, – встрял маркграф. – Он мальчик хороший. Все расскажет…

– …и стриптиз покажет, – добавил Тогот. – Нет, этот орешек крепкий, упрямый, но мы его все равно расколем… Значит, так, – повернулся покемон к нашему языку. – Правила такие. Правильный ответ, получаешь конфетку, неправильный – я тебе голыми руками без нар коза выдираю зуб. Кончатся зубы, перейдем на ногти, – и Тогот состроил гнусную гримасу. Удар снаружи встряхнул весь дом: – Нет ведь, никак не утихомирятся, – проворчал покемон.

– Я все-таки думаю, что надо линять отсюда. Рано или поздно они догадаются проломить стену или пол и все равно войдут.

Тогот тяжело вздохнул, потом повернулся к Викториану:

– У тебя на примете есть запасной «аэродром»?

Викториан на мгновение задумался.

– В принципе да, хотя место не из приятных.

– ?..

– Ну, там они нас точно не найдут.

Тогот тяжело вздохнул.

– Ладно. Мы сейчас с тобой туда отправимся… Ты хорошо само место помнишь? Идти без маяка придется, так сказать, на ощупь. Потом я вернусь, и мы быстренько перебазируемся, ну а вы пока держитесь, – и, взяв Викториана под ручку, Тогот с колдуном направились в транспортную пентаграмму.

Я повернулся к пленному:

– Ну что, господин Дмитриев, я смотрю, от вас одни хлопоты…

– Ты лучше не к пленному приставай, а вокруг реанимационной ванны пентаграмму рисуй, не на себе же ее переть, – крикнул на прощание Тогот и исчез.

Вот так он всегда: сам на прогулку, а меня напоследок напряжет не по-детски. В этом он весь.

Так что я вздохнул и с тоской посмотрел на очкарика. Я человек не злобный, но так хотелось вломить этому инвалиду. А может, все дело в том, что он, сам того не понимая, являлся для меня воплощением той самой государственной машины, которая пыталась оскорбить и унизить, вогнать всех в один шаблон, обобрать и… Впрочем, продолжать можно было до бесконечности.

Не в силах сдержаться, я треснул кулаком по краю стола так, что тот даже подскочил, и, поглаживая разбитый кулак, направился к ванне, где реанимировался Чапаев…

Я уже почти закончил рисунок, когда пол чердака метрах в десяти от меня взорвался вверх осколками бетона, и из огромной дыры полезли омоновцы. Все произошло очень быстро, так что я не сумел ничего предпринять. Меня, Иваныча и маркграфа скрутили в долю секунды, уложили мордами в грязный пол. Лжесудья сам лег, заложив руки за голову. Он и не думал сопротивляться боевикам. А Дмитриев ликовал. Он попытался было встать со стула, но загипсованные ноги подвели, а потом один из боевиков с маху врезал ему прикладом под дых, и очкарик оказался на полу, рядом с нами.

Я даже слышал, как он от ярости заскрипел зубами.

Появился их командир. Я его не видел, только ноги в блестящих лакированных ботинках. Он потыкал в бок Круглову носком одного из них, а потом поинтересовался:

– Оружие?

– У них не было, но там в углу целый арсенал. Можно маленькую армию вооружить.

– Замечательно.

– У нас тут ЧП, – сигнализировал я Тоготу, неожиданно почувствовав, что ментальный контакт восстановился.

– Не успели, – печально протянул мой покемон. – Что ж, им хуже.

Хотел я было спросить, почему омоновцам должно было быть хуже, но воздержался. Не самое подходящее время для полемики с демоном.

– Ладно, посмотрим кто у нас тут, – продолжал командир спокойным голосом.

Неожиданно меня подхватили крепкие руки и рывком поставили на ноги.

– Кого я вижу, Артем Томсинский. Уже больше года как в розыске… И где вы все это время прохлаждались? – говоривший был невысокого роста и совершенно неприметной внешности. Лица таких людей, если столкнешься с ними где-то на улице, тут же вылетают из памяти. Наверняка какой-нибудь чин ФСБ. Правда, Тогота рядом не было, так что подтвердить мою догадку никто не мог.

На мгновение мое внимание отвлекли какие-то удары. Я скосил глаза – два долбое… – по-другому назвать их язык не поворачивался – колотили ломами по тонкой фанерной двери. Глупое и бесполезное занятие. Ломом заклятие не снимешь.

Офицер заметил мой взгляд и, повернувшись к молодцам, подлил масла в огонь.

– Давайте, шевелитесь. Вы что там, фанеру разбить не можете? Да чему вас там вообще учили?!

Боевики удвоили усилия, но все было напрасно. Я хотел уже было поделиться своими соображениями с офицером, а потом подумал: как только они поймут, что двери им не открыть, нас вытащат через дыру в полу. Так что я припрятал свои ехидные замечания до более подходящего момента.

– А это кто у нас? – продолжал офицер. – Виктор Иванович Круглов, собственной персоной. Чеченский гость, так сказать, человек, предавший свою страну…

– В отличии от вас, я никого не предавал, – рявкнул Иванович и тут же получил прикладом АК под дых, а я решил, что офицер, который взял нас в плен, – нехороший человек. Нельзя же вот так бить человека со связанными руками. Я было открыл рот, собираясь начать дискуссию о правах человека и правилах обращения с задержанными, как офицера отвлек один из омоновцев.

– Посмотрите, тут еще один в каменном «саркофаге». Вроде мертвый. В каком-то желе плавает.

– Достаньте его…

А вот это они зря затеяли. Нельзя вскрывать вещи, находящие под сложным, древним заклятием. Себе дороже. Я-то знал, чем такие фокусы чреваты. Но, впрочем, не испытывая ни капли жалости и сострадания к боевикам, не стал их предупреждать, а, наоборот, сжался и крепко-крепко закрыл глаза.