Дмитрий Самохин - Цепные псы Россы [litres]

«Доберусь до снайпера, лично ему башку отхерачу! – зло подумал Магистр. – Интересно, а почему гореваны, создавая бронекостюм пехотинца, не озаботились изоляцией от электричества?»

Первым в пролом от попадания «градины» проскочил Кейфер Дру. Вслед за ним рванул Магистр и тут же попал под шквальный огонь. Пули рвали землю у него из-под ног. Ничего не замечая перед собой, Борис рванул до ближайшего укрытия и упал за куском бетона с торчащими прутьями арматуры, вырванного взрывом из стены и отброшенного в сторону. Рядом с ним оказался Кейфер Дру, и выглядел он неважнецки. Гореван откинул в сторону забрало и тяжело дышал. Борис присмотрелся и увидел дырку в груди, из нее медленно вытекала кровь. Зацепило, проклятый глот!

Магистр выглянул из-за укрытия, и тут же в глаза ему полетела бетонная крошка, высеченная пулями.

Площадь, на которой застряли гореваны, оказалась под перекрестным прицелом трех пулеметных вышек, находившихся возле внутреннего периметра, невысокой стены с наглухо закрытыми металлическими воротами.

А сквозь проломы во внешней стене продолжали вливаться на мертвый пятачок гореванские бойцы и через одного падали, выкошенные летианскими пулеметчиками.

Борис расстегнул броню на груди тяжело дышавшего Кейфера, обнажил запекшуюся по краям рану, достал из аптечки на поясе обезболивающее и вколол его горевану. Затем залил рану лечебной пеной и закрыл броню.

– Полежи пока здесь. Не шевелись, – произнес он.

Вдалеке, на опушке Крыпчагского леса, глухо ухнуло. Небо прочертил тяжелый снаряд и рухнул в глубине резервации на здание администрации, если верить данным гореванской разведки. Прозвучал оглушительный взрыв, и столб пламени взметнулся к небу. За ним один за другим громыхнули еще два взрыва.

Они отвлекли летиан, что позволило гореванам высунуться из укрытия.

Магистр вскочил на ноги и бросился вперед, оставив позади себя раненого Кейфера Дру.

«Эх, сюда бы Дизеля, умирать было бы не так грустно!» – пришла в голову шальная мысль.

Опомнившиеся пулеметные вышки заговорили, но было поздно. Гореваны прорвались к воротам. Вот уже двое бойцов накладывали взрывчатку на металлическую поверхность. Отпрыгнув в стороны, они детонировали заряды. Пять нацеленных взрывов вспучили ворота и вырвали их с петель. Бесполезная поковерканная железяка отлетела в сторону и упала на подбегающих гореванов. Они успели отскочить в стороны, замешкался лишь один. Его придавило насмерть.

Борис влетел на территорию резервации. Навстречу ему неслись с десяток летианских солдат, а в спину дышали гореванские бойцы. Они заметили друг друга одновременно и вскинули автоматы. Магистр не думал ни о чем, спуская курок. В его руках забился внезапно ставший в два раза тяжелее автомат, и два первых летианина были отброшены назад ударами пуль. По бронекостюму Бориса чиркнуло дважды. Рядом кто-то упал, и в плечо ударила пуля, выпущенная практически в упор. Магистр, не останавливаясь, поднял в развороте автомат и саданул прикладом в лицо выстрелившего в него летианина. Забрало бронешлема прогнулось, голова летианина бессильно мотнулось в сторону, и он упал под ноги Магистру. В ту же секунду волна гореванов схлестнулась с волной летиан врукопашную. И одновременно с этим одна из пулеметных вышек начала бить летианам в спину.

Борис врубился в летианскую массу. Ловко орудуя прикладом автомата, локтями и кулаками, не обращая внимания на резкую боль в плече, он пробился на волю и бросился на свободную от противника улочку, ведущую к баракам.

«Найти Никитку! Обыскать все бараки и найти Никитку!» – его вело вперед это стремление.

Борис удивлялся метаморфозам, произошедшим с ним. Ему и раньше доводилось держать в руках оружие, но никогда не приходилось убивать, пусть даже ради спасения своей жизни или жизни близкого человека. Помести его еще полгода назад в гущу битвы, он бы, пожалуй, растерялся и наломал дров, показал спину или погиб. Но теперь все изменилось. И его эти изменения пугали и радовали одновременно. Кем он был раньше? Даль-путешественником, звездолетчиком, мирным человеком. Если и приходилось стрелять, то лишь по пиратам в открытом космосе. Но, стреляя по либертальцам, он видел перед собой в сетке прицела лишь космический корабль, бездушную груду железа. Он никогда не видел лицо умирающего от его руки человека, до сегодняшнего дня.

Улочка привела Бориса к площадке с десятками дыр в бетоне. В одну из них он чуть не свалился. Притормозил и заглянул внутрь. В яме сидел человек и с надеждой смотрел на него. Стенки ямы светились синим пламенем.

Бодало быстро справился с изумлением и потянулся к дубинке, висевшей на поясе, рот открылся, готовясь издать командный окрик: «По нарам, сучьи потроха!» Один из надсмотрщиков скинул с плеча автомат и собрался открыть огонь на поражение. Вот-вот их восстание обернется катастрофой, под которой окажутся погребены последние надежды на свободу.

Для Горца время замедлилось. Он видел, как у него на глазах рушился мир, надежды на будущее. Он не выберется из этого барака, сдохнет на нарах, а его тело бросят на переработку и сделают из него питательную гадость для шурале. Он никогда не увидит Ежонка, Танька больше не улыбнется ему. Он не вступит больше на борт «Арго» и никогда не почувствует родную землю под ногами. И от этого стало так обидно и тошно, что Горец вслепую ринулся на Бодалу. Если расстреляют, то он, по крайней мере, бился за право жить так, как хочет.

Но он не успел и пару шагов сделать, как где-то вдалеке, на окраине резервации, громыхнул один взрыв, за ним последовал другой, и громко, наперебой заговорили пулеметы, раскашлялись, расчихались, разозлено разбрехались, словно бешеные собаки.

Бодало растерялся, запаниковал, резко обернулся, словно надеясь сквозь серую ткань дождливой завесы разглядеть, что там происходит. Надсмотрщик с автоматом опустил дуло к полу и посмотрел в ту же сторону. Второй растерянно оглядел дерущуюся, казалось бы, ничего не слышащую толпу заключенных, и развернулся к дверям. Его руки крепко сжали автомат и сняли его с плеча, но больше он ничего не успел сделать.

Горец прыгнул, сбил первого надсмотрщика с ног и, не останавливаясь, впечатал кулак в изумленное лицо Бодалы, почувствовал, как хрустнул нос, и, развернувшись, оказался лицом к лицу со вторым надсмотрщиком. Для летианина мир, обернувшийся хаосом, внезапно упорядочился, обрел четкие рамки и границы, а напротив него стоял враг, олицетворивший причину всего хаоса. Вопрос встал просто и буднично, надо убить врага, и все вернется в прежнее русло. Только сделать это оказалось невозможно.

Надсмотрщик вскинул автомат, намереваясь послать очередь в грудь горевана, и вдруг автомат вырвался у него из рук и очутился в руках заключенного. Летианин ничего не успел сделать, даже сообразить не успел, как так получилось, когда приклад автомата воткнулся ему в лицо. Внутри головы взорвалась граната, и сознание растворилось в сером дождливом мареве беспамятства.