Дмитрий Самохин - Цепные псы Россы [litres]

Правда Поль опасался, что долго они все равно не продержатся, поэтому ему требовалось поднажать и добраться до Прелата раньше, чем это сделают летиане.

Поль понимал, что на своих двоих он вряд ли успеет, скорее, гарантированно опоздает, но пока под руку не подворачивалось подходящего транспорта. Оставалось люто сожалеть о загубленных несколькими днями ранее мотоциклах. Если бы удалось сохранить хоть одну машину, он бы давно уже добрался до центра города. Его бы не остановил ни летианский кордон, ни гореванские защитники. Ведь, по сути, для всех, он являлся чужим, лицом неясного происхождения, стало быть, потенциальным врагом. А на войне разбираться, кто прав, кто виноват, некогда. Если появились какие-то подозрения, лучше сразу выстрелить, пока в тебя пулю не засадили. Поль понимал, что это справедливо, но умирать от рук тех, кому он пытался помочь, было бы очень обидно.

Транспорт – еще полбеды. В конце концов, и на своих двоих дохромать можно. Судя по канонаде, летиане надолго завязли на нынешних рубежах, а вот с ориентацией на местности дела и впрямь обстояли худо.

В прошлый раз Поль провел в городе Прелата несколько дней, но почти не покидал его жилище, поэтому в хитрых переплетениях улиц он разбирался приблизительно так же, как в даль-навигации. Мог проложить курс разве что по наитию. Хоть Поль и жил в доме Прелата, он даже приблизительно не представлял, куда ему идти. Все это время он продвигался к центру города. Помнил, что дом Прелата находится поблизости от главной площади. Но от проводника бы не отказался. Мало того, с каждым пройденным шагом он убеждался в его необходимости.

Поль свернул во двор дома из красного кирпича, на первом этаже которого находилось разрушенное уличное кафе, собираясь срезать угол, и увидел вдалеке в скверике двух летиан. Они как-то подозрительно суетились и постоянно оглядывались по сторонам, словно опасались непрошеных свидетелей. Поль укрылся за деревом, не желая попадаться им на глаза раньше времени.

Невдалеке от летиан он заметил мотоцикл. Похоже, сегодня ему повезло. Осталось только с солдатами разобраться и можно будет присвоить машину себе.

Поль короткими перебежками от дерева к дереву приблизился к летианам. Солдаты его не замечали, они были увлечены чем-то лежащим на земле. Поль не видел, что они там химичат, но вскоре услышал сдавленные всхлипы и стоны, идущие с земли. Один из солдат замахнулся и ударил рукой наотмашь, потом пнул ногой. Стоны и всхлипы усилились. Другой солдат с довольным видом принялся расстегивать штаны.

Ситуация прояснилась дальше некуда. Два летианина собрались насиловать гореванку. Вот сволочи, и ведь чувствуют себя безнаказанными! Граница с гореванами далеко. Здесь некому заступиться за девушку. А если появится кто из летиан, то ведь можно и поделиться.

– Косяк, ты сучку держи покрепче, а то она мне уже всю морду расцарапала, – послышался глухой голос.

Дизель не стал дожидаться продолжения банкета. Он вскинул автомат и одиночным выстрелом снял пристраивавшегося на придавленной к земле девушке. Пуля клюнула летианина в голову. Он беззвучно завалился на бок. Второй летианин испуганно вскочил с земли, выпустив девушку. В его глазах бесновался животный страх. Дизель его не пощадил, они же не щадили гореванов. Он убил насильника прицельным выстрелом в голову.

Поль подошел и присел рядом с несчастной. Во рту у девушки торчал кляп, лицо было завязано тряпкой, платье задрано, а на груди разорвано. Из-под тряпки глядели два больших ошалелых глаза.

– Тихо, девочка, тихо. Все позади. Все уже хорошо. Тебя никто не тронет. Я прослежу. Не переживай, – забормотал Поль, распутывая ее голову, разматывая руки.

Оказавшись свободной, девушка набросилась на него с кулаками. Захлебываясь слезами, она била его по лицу, в грудь, по шее. Поль терпел и приговаривал:

– Все уже хорошо. Тебя никто не тронет. Не переживай.

Наконец, она перестала бить его, прижалась и разрыдалась от души, от сердца. Вскоре бедняжка затихла, просто сидела, прижавшись к груди Дизеля. Боялась оторваться, а он боялся ее потревожить. Вдруг все начнется по новой. Ведь она столько пережила. Если бы он не подоспел вовремя, эти гниды надругались бы над ней, горло перерезали, да так здесь во дворике и оставили бы.

– Ты кушать хочешь? – неожиданно спросил Дизель. Он пытался ее отвлечь от тяжелых воспоминаний.

Она кивнула.

Поль скинул с плеч вещмешок, развязал тесемки и достал палку колбасы. Снял с пояса нож, отрезал кусок и протянул ей.

Девушка взяла и впилась в него зубами, словно целую вечность ничего не ела.

– Тебя как зовут? – поинтересовался он.

Но спасенная не ответила, увлеченная пережевыванием колбасы.

Поль спохватился, нашел кусок хлеба и протянул девушке. Теперь она ела колбасу вприкуску с хлебом.

– Да, я понимаю. Не до этого сейчас. Потом, когда захочешь, скажешь. Меня зовут Поль. Я один из тех, что прилетел с небес. Я тут гостил у вас. Я гость вашего народа.

Поль умолк, не зная, что добавить. Он скосил глаза и посмотрел на юную гореванку. Она тоже с любопытством его разглядывала.

Совсем девочка. Лет пятнадцать дать можно, не больше. И ведь никого не трогала, не воевала, а эти подонки чуть жизнь ей не поломали, опоздай он хоть минут на десять.

– Ты не переживай, тебя никто больше не тронет. Я о тебе позабочусь. Меня, знаешь, как друзья зовут? Меня Дизелем называют. А знаешь почему? Вот видишь, не знаешь. Все потому, что я сильный и надежный. И старомодный немножко. Но это неважно. Главное, что сильный. Я тебя никому не отдам. Ты теперь как за каменной стеной…

Тихий слабый голосок прервал его. Он и сам не заметил, как умолк, прислушиваясь к нему.

– Мой папа служит в штабе. Он ушел четыре дня назад. И не вернулся. Он жив наверное. Он должен быть жив. Мама очень надеялась. Мама верила. Папа в штаб ушел…

Дизель стиснул зубы. Зря, девочка, отца ждешь. Штаб гореванский первым же артиллерийским ударом и накрыло. Он потом мимо проходил да видел, что от штаба осталось. Нашел умирающего паренька на улице. Ему ноги оторвало по колено. Раны уже давно запеклись и даже новой кожицей зарастать начали. Только парень много крови потерял, а восполнить было нечем. Он обо всем рассказал. В том штабе никто не выжил.

– А мама ждала. Очень ждала. А вчера к нам злые пришли. Они… они… они… – она словно набиралась духу произнести то, во что душа отказывалась верить, – убили маму. Долго убивали. Меня мама спрятала. Никто не нашел. Я лишь сегодня смогла выбраться. Очень боялась. Очень. Но кушать хотелось. И я больше не могла сидеть. Я боюсь мертвых. Они не такие, как мы, они чужие. Они страшные. Даже мама стала страшной. Я всю ночь боялась. А утром убежала. Мне маму жалко. Она же еще совсем молодая. Красивая мама у меня. А они ее…