Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

За спиной лязгнул засов. Она вздрогнула и сразу вдруг подумала – ну что ты за дура, он что – насиловать тебя будет? Нужна ты ему сто раз. У него наверняка длинноногих моделей целый выводок – с его-то деньгами.

И ей стало обидно. Так обидно, что все те сценарии разговора, которые она выстраивала в голове, рухнули в одночасье.

– На кухне поговорим? – спросил русский. – Я приготовлю заодно. Голоден как волк.

Она прошла на кухню… мебель снова контрастировала – вот кухонный гарнитур дорогой, техника встроенная – «Миеле», Германия.

– Это не ваша квартира, – вслух догадалась она.

– Ну, почему же не моя? – удивился русский. – Моя. Забрал за долги.

– Вы за долги квартиры отнимаете?

– А что такого? Коллекторы же этим занимаются?

– Но вы не коллектор?

– И коллектор тоже. Вино будете?

– Нет. Просто воду.

– Дайте угадаю. Кофе.

Она кивнула:

– Кофе можно.

Он открыл один из шкафчиков, когда насыпал кофе в машину, она заметила марку. Йеменский, редкий и дорогой.

– У вас в Киеве – настоящий культ кофе.

– Не так, как у вас в Москве?

– Не так, – легко согласился он, – у нас кофем только с похмелья балуются.

– Кофе, – машинально поправила она.

– Да, верно. А у вас на каждом шагу, как в Нью-Йорке.

Она разозлилась.

– Вы были в Нью-Йорке? Я думала, из России ментов не выпускают. Тем более в США.

– Прочитал в Интернете. Что там про ментов?

– Я читала вашу биографию. Вы сбежали сюда от обвинений в коррупции. И уже тут резко невзлюбили Путина.

– Я не невзлюбил Путина.

– Даже так.

– Мне все равно на Путина. Рано или поздно Путин уйдет, как и любой другой глава государства. И что – жизнь на этом кончится?

…

– А что касается коррупции… Тут у меня отличные соседи. Справа живет старушка, лет семьдесят. Бизнесмен. Ее сын стал прокурором зоны АТО, и у нее сразу появилась возможность в большом количестве продавать уголь. Справа – очень симпатичная девушка, двадцать пять лет. Сама она судья, а папа – генерал СБУ. Просто замечательные соседи.

Анна не нашла, что ответить.

– Ответьте на вопрос – кто за вами следит?

– Следит?! – удивилась она.

– Ну да. Черная «Шкода», посмотрите на обратном пути. Я заметил, она как раз парковалась. Может, я и ошибаюсь.

Она поняла, что надо брать инициативу в разговоре.

– Я пришла, чтобы получить ответы на некоторые вопросы. В вашем деле не все чисто.

Русский забрал из кофемашины чашечку с кофе и поставил перед ней. Поставил еще одну в машину – для себя. Достал из холодильника уже нарезанный сыр.

– Угощайтесь…

– Спасибо. Так вот, первое – почему в вашей машине было оружие?

– А вы не знаете, что творится на дорогах? Бандиты кругом.

– Да, но зачем вам была снайперская винтовка?

– Это не снайперская винтовка. Это охотничий карабин.

– Хорош охотничий карабин!

– По документам это охотничий карабин. Я, кстати, могу получить его назад?

– Пока нет. Так зачем вам нужен был охотничий карабин?

– Чтобы охотиться.

– В тот день вы охотились?

– Да.

– Где?

– В Донецкой области.

Она непроизвольно вздрогнула.

– А что такое? – русский заметил. – Там с войны полно зверья.

Заявление было двусмысленным. Она вспомнила Игоря, его трясущиеся руки и его мучительное «жить не могу»…

Тому… парню… двадцать семь было. Как… и мне. С Одессы. Я его… расстрелял. Он… не сказал ничего… даже пощады не просил. Иногда иду… просто иду куда-то… подниму взгляд… а он передо мной. Стоит, смотрит. Жить я больше не могу! Понимаешь?! Жить не могу…

– Вы охотились на Донбассе?

– Да. Пару волков подстрелили. Их же в любое время года можно.

– Зачем вы охотились?

– Надо же было чем-то заняться…

Она поняла, что пока дальше не продвинется.

– Я попросила сделать экспертизу крови полковника Исупова. И по моей просьбе были взяты образцы содержимого желудка и мочевого пузыря погибшего.

– И что?

– Результаты необычные. С виду похоже на отравление сивушными маслами и метиловым спиртом. Но вы же говорите, что не почувствовали подозрительного привкуса.

– Не почувствовал, – подтвердил Матросов.

– Полковник Исупов ел еще что-то? Пил из другой бутылки?

– Нет.

– Вы уверены?

Русский с раздражающей самоуверенностью кивнул. Поспел и его кофе.

– Вы уже знаете, что я – офицер полиции. Как думаете – неужели я не прокрутил это в голове? Мы все трое пили одно и то же. Ели одно и то же.

Она снова разозлилась.

– Вы – бывший офицер полиции. Уволенный за взятки.

– Бывших офицеров полиции не бывает. С нашей работы не уходят. И я хороший полицейский. На самом деле хороший.

Она попыталась успокоиться. В конце концов – кто он такой? И стоит ли он ее нервов?

– Тогда подумайте вот над чем. Вас отравили, как и ваших друзей. Я предполагаю, что это произошло, когда вам привезли образцы спиртного на пробу. Там был подмешан яд. Очень сильный яд. Вы и Ющук выпили немного, а вот Исупов выпил много, как минимум стакан. Это его и погубило…

– Вы угощайтесь…

– Баш на баш.

– Что – баш на баш?

– Вы мне рассказываете, как все было. Я вам рассказываю, как и чем вас отравили.

– Интересно…

Русский допил кофе, поставил снова чашку на аппарат.

– Если вы говорите, что меня отравили, я ведь могу сдать кровь на анализ, и анализ все покажет. Неравноценный обмен.

– Анализ ничего не покажет. Этот яд не оставляет следов.

Русский взглянул на нее с интересом.

– А вам-то это зачем?

– Мне? Я хочу раскрыть преступление.

– Совершенное в отношении меня?

– Вас… Ющука… Исупова.

Русский отрицательно покачал головой.

– Не получится. Даже если вы и найдете имена убийц… лучше дайте их мне.

– Полагаю, вы знаете их лучше меня.

– Это не так.

Русский улыбнулся.

– Вам, я так понимаю, нужна помощь? Почему бы не начать с этого…

Утром Богдан Ющук проснулся в грязной биндейке от холода и визга болгарки за стеной. Хотя… он давно так хорошо не спал.

Его переколбасило еще вчера… а сейчас, проснувшись, он чувствовал странную легкость в душе. Как будто лопнул мучивший его нарыв, вытек гной – и теперь все будет хорошо. Пусть еще саднит, но скоро рана затянется.

Он не ощущал больше себя ни ментом, ни атошником, ни майдановцем – никем. И он вдруг понял, как хорошо и спокойно жить, когда все умерло внутри и ты уже не горишь. Как хорошо и спокойно жить.

Как там… жизнь – супермаркет, бери, что хочешь, но помни, что впереди касса? [64] (С) Игорь Коломойский. Ну ладно, посмотрим.

Он опустил ноги на пол… лежать было неудобно, и он попробовал поправить постель, состоявшую из наброшенных одну на другую курток, шапок и прочего барахла. Потом заинтересовался, сбросил все тряпье, с трудом поднял крышку большого ящика. Ящик был наполнен стружкой, в стружке – матово блестела вороненая сталь автоматов.