Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

Нынешний президент был алкоголиком, алкоголиком шумным, выпив, он начинал шуметь, говорить, рвался выступить (политологи даже ввели термин «особое состояние президента» – это когда ему пьяному удавалось прорваться на трибуну), обычно он начинал напиваться примерно с обеда и к концу рабочего дня был уже никаким. В состоянии нестояния. Порой до президентского «Мерседеса» его вели под руки, а один охранник шел впереди и разгонял всех, чтобы никто не видел, как ведут под руки пьяного вдрызг гаранта. Но при этом нынешний президент во хмелю был не весел, а коварен, подозрителен и жесток. Перевыборы лишь усилили эти отрицательные качества – президент подозревал всех в предательстве, и небезосновательно. Точно так же коварен и злобен был глава его администрации – дружили еще их отцы.

– Думаешь, я не знаю, как ты детей е…?

…

– А может, там снайпер – только и ждет? А?

– Денис Эдуардович…

– Я вас, сук, наизусть знаю. Вот вы у меня где…

В окно постучал начальник охраны…

– Денис Эдуардович…

…

– Вот, в кустах нашли.

Это был сотовый телефон.

– Звонит.

Плохенко посмотрел на подчиненного.

– Ладно, выйди. И ты тоже.

Николай Тарасович поспешил покинуть машину – он был в одном пиджаке, но плевать. Следом вышел водитель.

– Слушаю.

– Это говорит…

– Я знаю, кто говорит, – перебил Плохенко, – у вас есть еще материалы?

– Не так быстро. Вы прослушали?

– Да. Но эти слова можно трактовать по-разному.

– Трактовать будете, когда вас на Крещатике вешать будут.

– Не хамите!

– Я и не хамлю. Просто констатирую факт.

– В СБУ существует заговор?

– Не только в СБУ.

– Вы в нем участвуете?

– А сами как думаете?

– Отвечайте на вопрос.

– Сначала выйдите из машины. Я хочу вас видеть.

Плохенко хохотнул.

– А вот это хрен. Откуда я знаю, может, ты снайпер, а?

Неизвестный в телефонной трубке отступил… впрочем, Плохенко с его депутатским опытом (четыре фракции, три партии) мог переговорить кого угодно. Профессионал он был в этих вопросах…

– Я не снайпер. Можете поверить…

– Я даже своей маме не верю… что вы хотите? Денег? Продвижения по службе? Прикрытия?

– Я патриот Украины…

– Перестаньте. Что конкретно?

– Мне надо, чтобы Моршак сел.

Плохенко барабанил пальцами по дорогой обивке салона.

– Это не так просто будет сделать. Моршак поставлен в СБУ командой…

– Я знаю, можете не называть.

– Тем более. Тогда вы должны понимать и то, что его снятие будет означать развал коалиции в Раде. Это враждебное действие.

– Обвините его в зраде Украины. Они не смогут его публично покрывать.

– Перестаньте. Не смогут покрывать лично его – от этого ничего не изменится. Мы уже жили два года с заблокированной Радой.

– Тогда… можете инициировать против него антикоррупционное расследование? Пусть…

– Это будет тоже проявление враждебности.

– Ради бога, кому это надо, вам или мне! Он готовит вооруженный переворот! И не в России, а здесь, в Украине.

– Мы еще проверим эти данные. Давайте так – вы нам дадите информацию на Моршака. Мы попробуем возбудить против него дело через Антикоррупционный комитет. Организуем слив в прессу, потом Рада, ну и… все такое.

– Не надо слива в прессу!

– Почему?

– Он не дурак. Сразу поймет, что под него кто-то копает…

– Тогда как вы предлагаете воздействовать на него?

– Организуйте ему перевод в региональное управление. Отправьте на учебу…

Плохенко уже понял расклад – кто-то из замов. Боится… все они боятся, и есть за что. Одновременно с тем, что боится, и ненавидит. Хочет занять его место. Как же все предсказуемо… до тошноты.

Такие все. Военные, эсбэушники, менты. Сгнило все. И сейчас приходится выбирать. Либо вот такие вот ссыкливые и подлые, ни на что не способные – но безопасные для властей. Либо те, кто реально что-то может, патриоты, люди способные действовать – но каждый день их работы влечет угрозу в виде перехвата власти. Такой вот… естественный отбор наоборот.

Но Папа все равно испугался. Когда он послушал кассету – с ним чуть истерика не случилась: а чего еще ждать, мания преследования плюс систематическое пьянство. Его с большим трудом удалось отговорить от идеи немедленно отдать Моршака под суд или устроить ему автокатастрофу. И этого… информатора – упускать нельзя.

– Давайте так, – повторил Плохенко, – мы сделаем что-то с Моршаком… нейтрализуем его и потом уберем. А с вами мы будем поддерживать контакт, чтобы быть в курсе происходящего. На ваших условиях…

…

– Может, вам денег перевести?

Вместо ответа – в трубке забились гудки.

Где жил Матросов, она знала.

ЖК «Дипломат» – новый жилой комплекс в самом центре столицы. Элитка с огороженной территорией, гаражом и всем прочим.

Почему она пошла именно сюда? А куда ей было еще идти?

Одно она понимала точно – охота идет на нее. И дядю Вахтанга тоже убили из-за нее.

И единственный человек, который ей может помочь, – это бывший полковник Матросов. Он же криминальный авторитет Матрос. Просто потому, что это дело касается и его тоже. И его пытались отравить этим дьявольским зельем.

Она понимала, что контактом с Матросовым напрашивается как минимум на увольнение. Но и другого выхода у нее не было.

Матросова она чуть не пропустила – он подъехал на «Лексусе». Типичная машина украинских бандитов и чиновников. На нем была черная кожаная курка-косуха, в руках он держал небольшой кейс.

И между ними был забор.

– Матросов! – крикнула она.

Он обернулся.

Несмотря на то что ввиду специфики работы следователя ей приходилось бывать в самых разных местах, здесь она еще не была.

Скоростной лифт КОНЕ за считаные секунды забросил их наверх… мягкий толчок в ноги, мелодичный звонок – приехали. Дверь открылась, Матросов пропустил ее вперед… она вышла из лифта, проклиная себя за то, что вообще приняла это приглашение.

– Прошу.

Дорогая отделка – да, тут никто граффити на стене, как в ее родной пятиэтажке с протекающими трубами, писать не будет. Бронированная дверь – Ивонина заметила, что основной замок израильский, четырехточечный. Едва заметная нашлепка камеры над входом.

– Велкам, как говорится.

Голос русского был веселым – он еще и шутит.

Она вошла в квартиру, как и любая женщина – стала оглядываться.

Внутри все оказалось намного скромнее, чем снаружи. Квартира огромная, но почти нет ни отделки, ни мебели, а та, что есть – не из брендовых, дорогих. Обычная мебель и отделка, из недорогой европейской, типа ИКЕА. Мягкий матовый свет. Вот светильники дорогие.