Денис Шабалов - Без права на ошибку

– А то как же, – пробормотал Данил – а вслух сказал: – Сюда его! И сами по одному, оружие на площадку, руки выше башки.

– Лады, – ответили снизу.

Первым появился здоровенный квадратный Южаков – габаритами, может, чуть меньше Шрека. Придерживая своими лапищами человека с одетым на голову мешком, он медленно, без резких движений, поднялся по лестнице и встал тремя ступенями ниже. Чуть подтолкнул своего подопечного и, подняв руки вверх, отступил на несколько шагов. Добрынин осторожно протянул руку, ощупал мешок, голову и ворот на предмет посторонних вложений – и, прихватив ткань на макушке, стянул его с головы.

Это был Тарантул.

И тогда Добрынин просто потерял самообладание. Зарычав от бешенства, он ухватил своего самого главного врага за воротник комбеза спереди, рванул, роняя на пол – и словно щенка потащил по пролету вверх. Паутиков барахтался, пытаясь подняться, но Данил каждый раз пресекал его попытки, встряхивая так, что у того моталась голова и лязгали зубы. Протащив по всей лестнице мимо вытаращивших глаза бойцов, он выволок его на первый уровень и словно мешок поволок дальше, в самый конец, туда, где когда-то давным-давно, в начале времен, около продовольственного склада был жилой отсек Паучьей банды. С него все началось – им и закончится. Так, как и должно было закончиться еще двадцать лет назад.

Паук, вцепившись в боевую рукавицу и скользя задницей по бетону пола, пытался бороться – но Добрынин эти попытки даже не чувствовал. Подтащив его к отсеку, он рванул штурвал, открывая гермодверь и, приподняв Паутикова за шкирку, зашвырнул внутрь. Верховный, пролетел по воздуху и шлепнулся в середину комнаты, раскорячившись словно большая жаба. Захлопнув с грохотом дверь, Добрынин осмотрелся по сторонам. Углядел неподалеку толстенную трубу, подобрал, упер под штурвал так, чтоб изнутри открыть было невозможно. Пусть немного подождет. Совсем немного… Сначала нужно было разобраться с пленными.

Перед тем, как вернуться назад, на второй уровень, Добрынин поднялся на поверхность. Машины давно уже были все здесь, на площади – Фунтиков позаботился перенести стоянку сразу же, как ее взяли под контроль. Найдя тыловика, стребовал у него веревку, большую бухту метров на двести. Понадобится.

Процесс разоружения уже начался. Люди Братства выходили по одному, складывая оружие на площадку между лестничными пролетами. Их принимали, ставили лицом к стене на пятачке у лестницы – и шеренга спин и затылков уже уходила в коридор. Проходя мимо, Добрынин насчитал сорок с небольшим человек, но снизу все продолжали и продолжали подниматься.

– Что с ними делать? – спросил Фунтиков. Он стоял тут же, внимательно следя за процессом. В мечущихся лучах фонарей борода его отсвечивала инеем. – Надо воды подготовить, рационы питания… Оружие им как, планируешь дать? Без пары стволов их до конца дня в клочья порвут…

– Ничего не нужно, – остановил его Добрынин.

Олег Валентинович внимательно поглядел ему в лицо – и в глазах его постепенно проступило понимание …

– Где?

– Наверху. Стенка все еще стоит.

Фунтиков кивнул.

– Скажи ребятам, чтоб пулемет туда поставили. Вот этот самый, – ткнул Данил пальцем в КОРД, который виднелся сквозь дыру в комнатушке. – И ленту пусть подлиннее сочленят.

– Сам будешь?

– Кто же еще.

– Ну… может, оно так и правильнее. Не знаю. Тебе решать.

– Решил уже, – хмуро ответил Добрынин.

Еще двадцать минут и процесс закончился. Теперь вдоль стены стояло восемьдесят семь человек – все, что осталось. Здесь был не только боевой состав группировки, но и обслуживающий персонал, как мужики, так и женщины. И судя по ранениям, оружие в руках здесь действительно держали все.

– Вяжем их, – коротко бросил Данил и пошел вдоль шеренги, стравливая веревку из бухты. – По ногам, чтоб передвигаться могли только короткими шажками.

– Э! Ты чо? – послышалось откуда-то из середины. Добрынин поднял голову – Южаков. Отлип от стены, смотрит на него, на морде – форменное возмущение. – Ты чего делаешь, сволочь? Охерел?! Ты же свободу обещал!

Данил, игнорируя, продолжал разматывать. Добравшись до Южакова, остановился перед ним, связал петлю и опустился на колено.

– Ногу.

– Да пошел ты!..

Ухватив здоровяка за пустой подсумок на разгрузе, Добрынин мощно рванул вниз. Мужик рухнул, как подкошенный, упав на оба колена. Попытался всадить кулаком – не тут-то было. Второй рывок уложил его на лопатки. Не особо и торопясь, Добрынин взгромоздил на капитана свои полтора центнера и ухватил пятерней череп. Поднял голову – пленные, все как один, отвернувшись от стены, смотрели на него. Данил медленно обвел взглядом шеренгу, стараясь хотя бы на секунду задержать взгляд на каждом – и медленно начал сводить пальцы. Южаков вскрикнул, завозился, пытаясь сбросить глыбину – но вес был слишком велик. Добрынин продолжал давить. Захрустело. Взвизгнув как-то по-бабьи, здоровяк засучил ногами, выгибаясь в последнем, безуспешном усилии… и Данил сжал кулак. Череп лопнул, словно перезревший тугой арбуз. На пол плеснуло кровью и серой студенистой жижей, по шеренге прошел вздох – люди, не смея оторваться, во все глаза смотрели на дергающееся в агонии тело с остатками черепа, торчащим над телом, словно жуткая окровавленная корона.

– Такой ответ всем понятен? – поднявшись, стряхивая с ладони ошметки, куда-то в пространство спросил Добрынин.

Шеренга безмолвствовала.

– Вяжем и выводим, – повторил он – и, подавая пример, дернул к себе ближайшего. – Ногу.

На выходе его, ведущего колонну в одиночку, догнала Юка. Пристроилась рядом, намереваясь сопровождать наверх. Добрынин остановился, тормозя и людей.

– Не надо тебе туда, – глядя сквозь девушку, тихо сказал он. – Останься.

– Почему это?.. – возмутилась было она – однако, взглянув в глаза своего мужчины, осеклась. Ничего живого в них не оставалось.

– Не надо тебе туда, – устало повторил Данил. – Сделай, как прошу. Пожалуйста.

Юка, помолчав пару мгновений, развернулась и медленно пошла обратно. Добрынин проследил ее до угла коридора… Так будет правильнее. Не нужно ей этого видеть.

Перед выходом на поверхность надел шлем. Люди, бредущие в колонне, потянулись было за своими противогазами – однако Добрынин осек их окриком. Лишнее время терять. Побыстрее бы развязаться… Зачем мертвым противогазы?

Выведя длинную гусеницу наверх, осмотрелся. Расторопные бойцы уже притащили и пулемет, и пару коробов боезапаса. Длинная лента, торчащая из приемника, опускалась до земли и ныряла в один из них. Тускло отсвечивал свинец на остроносых болванках пуль. Вокруг было пусто – но Добрынин почему-то был уверен, что за ним сейчас наблюдает не одна пара глаз. Усмехнулся криво: кому-то иногда приходится делать грязную работу. Никто не хочет быть палачом. А если приходится?..