Денис Шабалов - Без права на ошибку

А вот девушку, похоже, напрягало другое.

– Дань. Ты продумал вообще, как дело сделать? Как на контакт с администрацией выйти? В качестве кого заявимся, что скажем? Есть варианты?

– Вариант у нас только один, – пожал плечами Добрынин. – Выходим на патруль – или кто там у них есть – и заявляем, что есть информация для командования. До младшего командования нас в любом случае доведут. Там расскажем. Заодно и к ним напросимся. Хочу лично в этом дельце поучаствовать.

Юка кивнула и вопросов больше не задавала. Привыкла уже за пару лет на мужчину своего во всем полагаться.

До Больших Ключищ добрались за три часа. О том, что это та самая деревенька, извещал помятый и обшарпанный указатель у дороги. За ним на тракте стоял еще один указатель, направо, и пометка: «Меловой – 4 км».

– Направо, солнце, – сказал Добрынин, и Юка послушно свернула с трассы.

От мертвого Мелового дошли до первого поворота с трассы налево, в сторону Волги. Спросить было не у кого, пришлось открывать карту. Оказалось, правильно едут. После поворота дорога вела по прямой километров семь, а затем снова раздваивалась на два одинаковых рукава. Указателей не было.

– Давай налево, – снова глянув на карту, сказал Добрынин. – Недолго уже.

Криуши открылись неожиданно. КАМАЗ вылетел из небольшого лесочка, сжимающего дорогу с боков – и вот он, поселок. Правда, тоже не особо живой, лишь пара дымов из труб. А сразу же за поселком – река: огромная серая масса, неспешно несущая свои воды вниз, на юг, белые барашки от ряби, вздуваемой ветром…

– Красота то какая… – снижая скорость, на выдохе сказала Юка. – Вот это силища…

– Сколько за бортом?

– Шесть рентген.

– Смотри-ка… Приспособились селяне… – хмыкнул Добрынин. – Ладно, давай помалу к ближнему домику. Найдем аборигенов, пообщаемся.

Аборигенов долго искать не пришлось. Буквально на въезде в село, у самого крайнего дома, сидел на скамье у завалинки мужик в респираторе и ковырялся в лодочном моторе. На «Тайфун» вытаращил глаза, но убегать и прятаться не стал – было понятно, что это лишь любопытство от невиданной доселе техники. Однако ружье, стоящее рядом, поближе подтянул.

Нужно было облачаться.

Затянувшись в скафандр и навешав обычную свою снарягу и оружие, Добрынин открыл пандус и спрыгнул вниз. Развернулся к мужику – и вот тут аборигена пробрало! Еще бы. Черная глыба двух метров ростом, переплетенная мускулами, словно канатами, в плечищах поперек себя шире, да еще и навешано по всему корпусу, будто на войну с целой армией собрался. Перетрухав, селянин, тем не менее, за оружие свое хвататься не стал, понимая, что шансов нет, и что там внутри, по идее, должен сидеть обычный человек, а не какой-нибудь мутантище. Поднялся, поклонился почтительно – и во все глаза уставился на пришельца. Причем поза его выражала такую покорность и готовность немедленно услужить, что Добрынину аж неловко стало…

– Дружище, переправа на тот берег есть? – прогудел он сквозь маску шлема, едва сдерживая усмешку. Ткнул пальцем куда-то в сторону реки: – Туда нам надо. Поможешь?

– Да чего же не помочь хорошему-то человеку, – закивал мужичок.

– А что у тебя? На чем плаваешь?

– Да вот, – мужик кивнул на мотор. – Лодка. За один заход четверых возьму. Э-э-э… ну если с тобой, то, пожалуй, двоих только…

Добрынин чертыхнулся: вот это незадача! Он-то планировал вместе с «Тайфуном» туда, а оно вон как. Что же – назад возвращаться?

– А покрупнее ничего нет? Для моего динозавра?

– Вот чего нет – того нет, – развел руками абориген. – Это вам нужно вниз по реке, в Климовку. Там Семеныч паром держит крупный. А у нас тут что… Так, баловство…

– Ладно. Решим. Никуда не уходи, – предупредил Добрынин. Подошел к КАМАЗу, влез на водительское колесо, прижался шлемом к стеклу. Изнутри на него смотрела Юка. – Похоже, дорогая моя, придется нам на своих двоих топать. Здесь у мужика лодочка. На ту сторону переправит. КАМАЗ оставляем. Оно, может, так и лучше. На патруль выйдем, скажем, что информация есть для командования. А там поглядим.

– Броневик куда? Посреди дороги не бросим ведь?

– Да нет, конечно. Селянина напряжем, посторожит пока.

Юка кивнула и полезла из-за руля.

Пока она там одевалась-экипировалась, Добрынин, действуя методом кнута и пряника, договорился о парковке:

– Значит так, мужик. Мы на тот берег. Машину оставляем у тебя. Загоним только во двор или куда там скажешь… Все как положено тебе оплатим. За сохранность отвечаешь головой. Если, когда вернусь, машины не будет – нижнюю челюсть вырву. Если же все будет в порядке – получаешь сотню пулек. Какие предпочитаешь – пять-сорок пять или семерку?

Мужичек, похоже, привыкший только к кнуту, на такой пышный пряник аж глаза вытаращил.

– Семерку, семерку мне! У меня «Сайга» охотничья, семь-шестьдесят два самое моё!

– Вот и договорились, – кивнул Данил. И добавил: – Ты внутрь даже и не пытайся пролезть. Откроешь дверь – шарахнет. У меня там бомба на взводе. Половина деревни в пыль….

– Ох, страсти-то какие… – запричитал мужик. – Так эта… добавить надо бы… За вредность…

– Добавить – это если только звиздюлями, – ответил Добрынин, но смилостивился. – Ладно. Аванс тебе будет, двадцать патриков. Ну и после возвращения сотка. По рукам?

Ударили по рукам.

Пока Юка загоняла машину во двор, мужичек готовил свое плавсредство – моторную лодку средних размеров. Согнав в одну кучу свое семейство – четверых сыновей возрастом от пятнадцати и до тридцати и супругу – долго говорил, выдавая какие-то наказы. После этого четверо сынов, впрягшись в тележку, на которой размещалась лодка, потащили ее вниз по дороге, к реке, а следом за ними потопали капитан и пассажиры.

– Как там в городе-то? – пользуясь возможностью добыть лишнюю информацию, принялся за расспросы Данил. – Говорят, воюют тут у вас?

– Воюют… – протянул мужик. – Сколько лет уже прошло, а все не уймутся… Да, постреливают изредка…

– Может, причина серьезная?

– Ну это как посмотреть… Тут, вишь ты, в чем дело… На левом берегу общин несколько. Между собой хоть и не дерутся, но и дружбы особой тоже нет. Так, соседствуют, торгуют помалу… И одна из них, из общин-то, – остатки от тридцать первой ДШБ, которая в городе до всего этого бардака стояла. Гвардейская десантно-штурмовая бригада. Серьезные ребята, они в Грузии в две тысячи восьмом воевали. Нормально так выписали, и при том потерь почти не было. А на правом берегу – америкосы! Понял, да?.. Остатки от морпехов, которых тут на аэродроме «Восточном» перед самым началом высадили. Тогда, понимаешь ли, десантуру эту, тридцать первую ДШБ, самых первых на пиндосню и бросили. Еще за день до Удара. Задача была – выбить морпехов с аэродрома. Бросили пацанов, считай, в мясорубку, без артподготовки, без нихера!.. Но те-то уже закрепились – а этих прямо так кинули. Ну и, понятное дело, покрошили их серьезно. Хорошо, если половина из боя вышла. Но и морпехам тоже досталось, люди говорят – щемились они от наших пацанов, как овцы! А потом война, бардак, разруха… Но ребята до сих пор помнят. Так что ни правым на левый берег, ни левым на правый ходу нет. Хотя, бывает, переправляются выше или ниже по течению, щиплют друг дружку. Вялотекущая такая войнушка идет…