Франсис Карсак - Том 4. Пришельцы ниоткуда

— Ну разумеется, и с огромным удовольствием, граф. Да будет вам известно, что вы единственный человек здесь — не считая капитана Бушрана де Мона и, конечно же, герцога, — которого мы можем или надеемся понять.

— Бушран — замечательный человек, но, будучи капитаном лучников, почем зря тратит свои умственные способности. Уж лучше бы он прислушался ко мне и перебрался в Роан, но, кажется, я знаю, почему он остается здесь. А что до герцога, то открою вам одну тайну: он человек миролюбивый! Про себя же скажу так: я больше живу среди звезд и книг по истории, нежели в сегодняшней Берандии!

Они долго беседовали об астрономии. Хассил являлся неисчерпаемым источником знаний, и старый граф задавал вопросы, которые доказывали, что он извлек самое ценное из своих весьма посредственных астрономических приборов и древних книг. Акки больше молчал, слушая и наблюдая. Чем дольше продолжался этот визит, тем больше ему казалось, что почтенный старец пришел поговорить не об астрономии, как бы она его ни интересовала, а совсем о других делах. Акки умело перевел беседу на Берандию, затем на герцога, и, как только представился случай, с самым невинным видом спросил:

— А кто эта ужасная Анна, о которой герцог вчера упомянул мельком? Его жена? Любовница?

— Что вы, что вы, сеньоры! Это его дочь, моя крестница, самая прелестная дьяволица, какую могла породить человеческая раса! Вам с ней, вероятно, придется трудно. По сути, это она управляет Берандией, а не герцог.

Внизу, во дворе, раздались крики, и, затмевая солнце, на замок пала огромная тень. Все трое бросились на террасу башни.

Очень низко и очень медленно над городом проплывал гигантский эллипсоид. Его металлический корпус сверкал на солнце, а на носу новатеррианскими буквами, не слишком отличными от древнего латинского алфавита Земли, сияло название звездолета: «Ульна». В замке царила паника.

Солдаты сновали туда-сюда на своих боевых постах, втянув головы в плечи, словно опасались падения этой громадины, и одну за другой выпуская в небо тщетные стрелы. Установленный на одной из башен стреломет-скорпион выпустил четырехлопастную стрелу: звонко ударившись о корпус судна, та отскочила в сторону.

— Скорее, граф! Скажите стражникам, что бояться тут нечего, — ни им, ни замку ничто не грозит! Просто мой звездолет решил навестить нас, прежде чем отправиться куда-то с исследовательской миссией. Стрелы против него бессильны, но мне будет жаль, если кого-то ранит в результате рикошета.

Роан стоял на террасе с разинутым ртом.

— Какая же это цивилизация, — пробормотал он наконец, — если она может строить такие чудовищные звездолеты!

И он бегом бросился к стражникам.

— Ну вот, — сказал Акки. — А мы еще ломали голову: какой идиотской шутки нам следует ждать от Элькхана? Теперь знаем: мало того что опоздал на день, так еще и пролетел над самыми крышами! Но какой же он все-таки прекрасный пилот!

Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее «Ульна» набрала высоту и исчезла в синеве неба. Вернулся запыхавшийся Роан.

— Я доверю вам одну тайну, что может — если об этом узнают — стоить мне жизни. Даже герцог не сможет меня защитить. Я доверяю вам ее потому, что думаю: она сможет повлиять на ваше решение, и вы выкажете народу, к которому я принадлежу, больше благожелательности, чем, возможно, намеревались. Не отрицайте, сеньоры. Я знаю, что вы беспристрастны, но, с другой стороны, пусть я и не могу читать ваши мысли, я чувствую, что вы презираете этот народ.

— Да нет же, граф, мы его вовсе не презираем!

— Нет, сеньор Акки, презираете! И, до известной степени, он заслуживает вашего презрения. Берандия — это неудача, провал. О! Я отнюдь не обвиняю наших предков. Они сделали все, что могли, в этих сложных обстоятельствах. Но, как вы и сами сказали, эту стадию псевдофеодального развития нам давно уже следовало пройти! Однако знать, состоявшая вначале из лучших людей, самых мужественных, самых умных, если и не самых порядочных, но и такие среди них встречались, все глубже погружалась в болото своих привилегий и своей рутины. Из умственной лени мы продолжали участвовать в общественных ритуалах, в которые уже не верили. А наиболее просвещенные из дворян из холодного расчета решили, что простой народ следует держать в невежестве. И совершенно сознательно не было сделано никаких усилий, чтобы покончить с этой нескончаемой войной с васками. Кроме того, среди берандийцев искусственно разжигаются ненависть и презрение к бриннам. Возможно, вам уже рассказывали, что несколько месяцев назад три раба-бринна набросились на женщину и перерезали ей горло? Это произошло к Боклере, маленькой деревушке, расположенной в нескольких километрах отсюда, когда уже стемнело. Свидетелей этого злодеяния не нашлось. Убийцы-бринны вроде как сбежали в соседний лес. Так вот, правда в том, что этими «бриннами» были три юных пажа в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет, перекрашенные в зеленую краску. Женщина сопротивлялась, и они ее убили. Случайно так вышло, что эти пажи, прилично подвыпив, начали хвастаться своими «подвигами» в небольшой таверне моего графства, где ужинал один из моих стражников. Я распорядился схватить их под каким-нибудь предлогом и повесить... Я неоднократно просил герцога Берандии — его отец был одним из ближайших друзей моего детства — освободить бриннов от рабства, как это сделал я у себя в Роане. В сущности, он разделяет мои взгляды, но он слишком слаб душой и кроток, пусть физически и весьма отважен, а противная партия — слишком могущественна. Время от времени на самой границе загорается какая-нибудь ферма. И тут же говорят, что это васки или «зеленые», как здесь называют бриннов. Порой так оно и есть, но однажды я неожиданно примчался на берег Соленых болот и собственными глазами увидел эту бойню. Дом пылал, крестьяне, все как один, лежали во дворе мертвые с перерезанным горлом, а в тени деревьев метались силуэты с боевыми шлемами бриннов. На нас обрушился град стрел с каменными наконечниками, мои лучники ответили. И когда поле брани осталось за нами, в чаще мы нашли следы одной лишь красной крови!

— Кто же возглавляет эту партию войны? — спросил Акки.

— Официально — Онфрей де Неталь. Молодой дворянин, умный, дерзкий, довольно начитанный, хотя и плохо воспитанный, популярный среди простолюдинов, которых он осыпает щедротами. Но я боюсь, что в действительности во главе этих молодчиков стоит моя крестница, герцогиня Анна.

— А кто же глава партии мира?

— Был бы я... если бы у нас была партия мира! Но нас всего пятеро, слышите, пятеро во всей Берандии, по крайней мере, среди людей более или менее влиятельных! Герцог, граф де Хавёр с сыном, Бушран и я. Но тот же Бушран слепо верен Берандии: права его страна или нет — это его страна! Как знать, возможно, мы найдем хоть какую-то поддержку среди изгнанников?.. Однако и среди них есть не только люди честные и достойные, но и настоящие бандиты! Короче говоря, сеньоры, ваше предложение наверняка будет отвергнуто. Наших молодых дворян не интересует вселенная, где они будут поставлены в один ряд с бриннами или другими гуманоидами. Вполне вероятно, что они воспримут это предложение как оскорбление. Его светлость и я сделаем все возможное, но ни на что не надейтесь. Просто помните: наш народ не хуже других. Он получил неважное воспитание и теперь сгибается под грузом предрассудков, которые существовали еще на Земле, более пятисот лет назад, совсем в другую эпоху. Прошу вас, сеньоры, не уничтожайте мой народ!