Франсис Карсак - Том 3. Львы Эльдорадо

— И ты хочешь, чтобы я отправилась туда и соблазнила его?

— Нет, разумеется! Я бы никогда не поручил тебе подобную миссию. Для этого у нас есть специалистки. Но мне нужен достоверный, из первых рук, отчет о нем и о туземцах. И пара-тройка фильмов, показывающих их дикость и жестокость. С этим материалом мы сможем повлиять на Мировой парламент. Достаточно будет склонить на нашу сторону с десяток депутатов.

— А Херберт не мог бы туда отправиться? Не знаю, получится ли у меня...

— Херберт мне нужен здесь! Ты — спортсменка, ради собственного удовольствия поднималась на Гималаи, да и потом, там у нас есть кое-кто, кто за тобой присмотрит.

— О, я вовсе не боюсь! Хорошо, я согласна. Но я не могу туда явиться как представительница ММБ.

— Да-да, конечно. И как, по-твоему, нам следует поступить?

— Мы с тобой жутко разругаемся, и я попытаюсь устроиться журналисткой в «Межпланетник». Главный редактор ухлестывал за мной, когда я была в университете.

— Он что, так молод?

— Нет, он читал лекции по журналистике, которые я посещала.

— Что ж, хорошо, делай как знаешь, но только не рискуй понапрасну, Стелла!

На какое-то мгновение бизнесмен уступил место отцу.

— Я не слишком много уделяю тебе времени, доченька, но...

«Бедный папа! — подумала она. — Что бы он сказал, если бы увидел, как я плыву сейчас по реке, здесь, на чужой планете, в компании туземцев и своего врага! Врага, который стал для меня почти что другом...»

Другом? Была ли она в этом так уверена? Пока что она старалась не раздражать гиганта. Часто он обращался ней сурово, почти грубо. Несколько раз он целовал ее и тут же отпускал, словно она была ему безразлична. Стелла и не думала о близости с ним, но его равнодушие злило ее. Бывал он и предупредителен, даже галантен. Он сделал все возможное, чтобы облегчить ей отношения с ихамбэ, и если это не всегда удавалось, то не по его вине. Стеллу привлекало и одновременно отталкивало это полудикое племя. Иногда, слушая их песни, наблюдая их повседневную жизнь, она почти забывала, что это не земляне, не люди. А затем вдруг случайное слово, интонация, жест или какой-нибудь обычай сразу напоминали о разделяющей их непреодолимой пропасти, и она вся ощетинивалась, как собака при встрече со своим диким родичем волком.

Стараясь быть объективной, она делала все, чтобы преодолеть это чувство. Тераи приписывал его воспитанию и бессознательному, но явно расистскому влиянию ее среды. Но порой ему казалось, что причины лежат глубже...

Стелла пыталась честно разобраться — может быть, она просто подыскивает себе оправдания? Ведь если говорить по совести, она вела себя низко, злоупотребляя доверием Тераи. Он помогал ей, защищал ее, а она копила страшный яд, чтоб погубить своего защитника и его друзей. Раз так — его друзья должны быть презренными существами, опасными хищниками, угрожающими всему, что ей близко и дорого. Иначе она потеряла бы к себе всякое уважение. Но со временем выбранная ею позиция становилась все более шаткой. Тщетно пыталась она успокоить свою совесть, повторяя про себя, что в конечном счете ихамбэ и другие племена приспособятся к земной цивилизации, что она приложит все усилия, чтобы владычество ММБ не было слишком жестоким... Это больше не помогало.

— Ну что, Стелла? Уже думаете о том, что напишете в вашей ужасной газетенке?

Она вздрогнула и покраснела: неужели он догадался? Под грубой внешностью скрывался проницательный ум, и Тераи не раз уже приводил ее в смущение.

— Не знаю, что меня заставило стать вашим проводником, — продолжал он. — Наверное, то, что вы были готовы на все, лишь бы собрать нужный вам материал. Похоже, вы пустились бы в этот путь и без меня. А мне было бы жаль, если бы такое прелестное существо погибло от стрел умбуру или было съедено живьем ниамбами! Боюсь только, мне придется дорого заплатить за свое великодушие. С самого начала боялся...

— Тогда зачем же вы это сделали?

— На Эльдорадо есть крылатое существо, МюгогарЩг £егох, по-местному — билрини. Это настоящий маленький демон! Величиной меньше ладони, он разрушает гнезда других псевдоптиц и своим отравленным клювом убивает животных гораздо крупнее его самого. Но если билрини попадается в клейкую ловушку хищного цветка, я всегда освобождаю его и отпускаю. Он слишком красив, чтобы погибать такой жалкой смертью!

— И вы боитесь моего ядовитого клюва?

— Хм! Если бы вы были преисполнены нехороших намерений в отношении этой планеты, вы могли бы причинить немало вреда. Но даже если ваши намерения — самого доброго свойства, как только ваша статья будет переписана так, чтобы понравиться читателям, ущерб окажется даже еще большим!

— По-вашему, все читатели — идиоты?

— Нет. Просто отравленные люди. Чтобы они очнулись, ваши газеты должны для начала говорить правду, на которую сейчас читателям наплевать. А затем ваши читатели должны задуматься, к чему они не приучены. Может быть, если взорвать все радио- и телестанции, если закрыть все рекламные конторы, они сумеют отличить цивилизацию от кучи бесполезных машин...

— Чтобы вернуться к той стадии развития, на которой стоят ваши друзья?

— Нет, конечно же! Но к чему вам спорить с землянином? Через три дня спуска по Ируандике мы прибудем в Кинтан, речной порт империи Кено и одновременно ее столицу. Там вы увидите, по крайней мере я на это надеюсь, другую форму цивилизации. Она находится на техническом уровне древней Ассирии, но основана на совсем иных моральных принципах.

— Почему вы сказали: «... по крайней мере я на это надеюсь»?

— Да так, ходят всякого рода слухи...

Он снова взялся за весло. Стеллу утомлял однообразный пейзаж: низкие берега с полосами деревьев или кустарника, которые скрывали от глаз саванну и ее животных. Время от времени черная спина вспарывала воду неподалеку от пироги, и в зависимости от того, чья это была спина, Тераи либо продолжал спокойно грести, либо брался за ружье и выжидал, готовый ко всему. Но на них никто ни разу не напал, и геолог, отложив оружие, снова греб, поглядывая по сторонам.

— Могу я взять второе весло? А то везете меня, как какую-то принцессу!

— О, пожалуйста!

Время пошло вроде быстрее, но скоро руки Стеллы устали, поясницу начало ломить, и она вынуждена была остановиться. Свинцовое небо давило на реку, сливаясь вдали с ее серыми волнами. Пирога, в которой плыла Лаэле с братом, держалась чуть позади, и Стелла бездумно смотрела, как вода мягким веером взлетает из-под их легкого суденышка.

Тераи вполголоса запел печальную песню; мелодия поразила девушку своей красотой. Такое же чувство вызывали у нее на Земле грустные напевы лесорубов или первых переселенцев Запада, которые говорили о быстротечности жизни, о коротких встречах, о едва возникшей и тут же кончившейся любви, о роковой неизбежности разлуки...