Николай Чадович - Фантастика. Журнал Парус [компиляция]

Из норы показалась зубастая голова грызуна — скороход цепко схватил врага за горло, вырвал из норы и швырнул в сторону.

Юноши с опаской обступили бездыханного грызуна и стали рассматривать. В былые времена скороход ставил на панцирь врага переднюю лапу и произносил вдохновенную речь. Он говорил, что перед ними враг, который губит дерево, а потому его необходимо повсеместно и беспощадно уничтожать. Но теперь…

— Ну что, понятно? — зычно спросил скороход. — За горло его, и все готово. А теперь хватит глазеть, пошли за мной.

И он первым полез в нору. Хотелось поскорее покончить с этой опостылевшей охотой.

Нора была темная и тесная, двоим не разойтись. Освещая дорогу обломком гнилушки, скороход осторожно спускался все ниже и ниже. Время от времени он оглядывался на притихших юношей и подбадривал их грубоватыми солдатскими шутками. Юноши не смеялись, но скороход не обижался — ему и самому было невесело. Надоели, ох как надоели старику эти бесконечные походы. Зачем, кому это нужно? Быть может, обычай посвящения в мужчины давно устарел?..

Скороход остановился. Нора раздваивалась. Подумав немного, он повернул налево. Потом, на второй развилке, направо. Потом еще раз направо. Шагов через триста они выйдут к главной широкой норе, там можно устроить засаду. Спрятаться, дождаться каравана, несущего древесные опилки, навалиться всем сразу — и победа обеспечена. Он так и делал всегда в былые годы…

А сейчас вдруг подумал, что это нечестно — нападать со спины.

И вдруг за спиной…

Послышался отчаянный, истошный, панический крик! Кричал ползун, один из юношей, последний в строю.

Так вот оно что! Проклятые враги пошли на хитрость: они пропустили его, ветерана, и ударили по отставшим! Задыхаясь от гнева, скороход развернулся… да только куда там — охваченные паникой, юноши сгрудились так плотно, что пробиться к врагам не было ни малейшей возможности. Бессильный чем-либо помочь, скороход отчаянно ругался, толкался, призывал к мужеству — тщетно! Юноши почти безо всякого сопротивления гибли под ударами коварных грызунов.

И вскоре он остался один, окруженный врагами… Скороход не сдался, не попросил пощады.

Последний бой, последняя охота, и он покажет все, на что способен. Удар! Еще удар! Прыжок! Толчок! Еще удар! По лапе! В голову! Прыжок! На стену! В сторону! На потолок! Удар!.. Враги рассыпались, нора свободна — вперед! И скороход бросился бежать, не разбирая дороги.

Да, не зря его избрали скороходом! Старик бежал так быстро, что, казалось, обгонял даже топот собственных ног. Погоня давно уже отстала, а он все бежал и бежал, не чувствуя усталости и не обращая внимания на многочисленные раны. Вдруг…

Он потерял равновесие и рухнул куда-то вниз, в кромешную тьму. Упал и потерял сознание.

Придя в себя, скороход долго лежал без движения. Усы у него были перебиты, нижняя челюсть вывихнута, передняя лапа изодрана в клочья, а панцирь на спине прокушен в нескольких местах и коробился так, что грозил отвалиться. Ну что ж, смерть так смерть: от судьбы не уйдешь, будь ты хоть трижды скороход.

Тем временем глаза привыкли к темноте, и он увидел, что лежит в какой-то просторной пещере, весь пол которой покрыт… грызунами. Одни лежали на спине, другие на боку, а кто и на брюхе. Некоторые выглядели так, будто их только что принесли, другие уже успели покрыться толстым слоем пыли, некоторые превратились в бесформенные коконы. Что это могло значить? Хотя не все ли равно! Скороход грустно вздохнул — панцирь на спине еще сильнее покоробился — и потерял сознание.

Очнулся он от какого-то шороха. Осторожно открыв глаза, скороход увидел, как один из коконов зашевелился, развалился… И из него выбрался ползун! Настоящий юный ползун. Он, как слепой, наощупь полез на стену, забрался под самый потолок… и вылез через дыру наружу.

Ничего еще не понимая, скороход осмотрелся по сторонам… и увидел, как еще один ползун выбрался из кокона и полез из пещеры на волю.

Превозмогая боль, скороход подполз к опустевшему кокону, глянул внутрь — и ничего там не увидел! Так что же это? Кокон оплетает грызуна, а выпускает ползуна. Как все это понять?

Старик задумался. Да неужели все так просто? Никто до этого не знал, откуда берутся ползуны. Обычно приходил в поселок неизвестный юноша, и все. А кто он и откуда — об этом юноша не знал, не помнил. Ученые ломали головы и строили догадки, поэты сочиняли песни, скороходы… Да и не они одни — все презирали грызунов. Никто и представить не мог, что каждый был когда-то грызуном.

Старик закрыл глаза и отвернулся. С кем он сражался всю жизнь, на кого охотился?! Но, к счастью, все в прошлом, он умирает… Нет-нет! Он пробьется к своим, расскажет, предупредит! Забыв про многочисленные раны, скороход торопливо забрался на стену, вылез наружу…

И в изнеможении упал. Он так спешил, что зацепился за острую щепку — и панцирь отвалился. Ну вот, теперь уже точно конец, он беззащитен. Грызун его перегрызет, летун унесет. Старик поежился…

Но что это? Ему совсем не больно! Он посмотрел назад — и увидел на голой спине аккуратно сложенные крылья.

Так, значит, под панцирем спрятаны крылья. Так, значит, летуны хватают ползуна, уносят и сдирают панцирь…

Скорее, скорее к своим! Он прекратит безумную вражду, предупредит…

Но куда ему двигаться? Кругом незнакомые ветки, легко заблудиться. Вот разве что… И, решившись, он робко взмахнул крыльями, потом еще раз — сильнее, сильнее — и полетел!

Поначалу он то и дело натыкался на листья, однако вскоре приспособился и полетел уверенней. Крылья весело жужжали на свежем ветру, внизу мелькали ветки, листья, цветы. Неведомая легкость переполняла его, и раны уже не болели, и страхи уже не терзали, лишь только в радости кружилась голова. О, кто мог подумать, что сладкая каша — ничто по сравнению с полетом! Ползать ли, бегать ли — все суета. Он прилетит…

Вот и знакомая развилка, роща дурманных грибов и поселок. Преисполненный гордости, скороход громко запел военную песню и пошел на снижение.

Внизу забегали, засуетились. Подумали, что враг. Ничего, разберутся. Вот подлетит он ближе, тогда и узнают. Скороход с треском разорвал защитную снасть и стал пикировать на площадь, к поварам и каше. И вдруг…

Дружным залпом ударили катапульты. Колючки просвистели совсем рядом. Да что это они, в кого стреляют? Как посмели?

Повторный залп оказался точнее. Крылья, правда, уцелели, но одна из колючек впилась в лапу. В глазах потемнело. Скороход отчаянно замахал крыльями и взмыл вверх.

Внизу, в поселке, царило тревожное оживление. Оружейники торопливо разворачивали катапульты, а зеваки, толпившиеся на крышах, подбадривали их воинственными кличами. Проклятые безмозглые букашки! Отсюда, с высоты, на них и смотреть-то смешно. Сейчас он выйдет из крутого виража, пронесется на бреющем полете, подхватит вон того, на крайней крыше…