Александра Калинина - Настоящая фантастика – 2019

– Ступай, мой герой. О досрочно отключённом контейнере не волнуйся – я уже подправила историю, объясняться перед другими техниками не придётся.

Максим кивнул и попятился из комнаты, не в силах оторвать взгляд от Ирины. О том, как он будет объяснять медику ушибленное предплечье, техник даже не задумывался.

У самой двери он остановился как вкопанный.

– Ирина, так нельзя.

Капитан подняла бровь.

– Как, Максим?

– Оставлять всё, как есть. Надо готовиться к прибытию уже сейчас. Постепенно уменьшать долю биодобавок, открывать людям правду. Наладить контакт техников и «отдыхашек». Нельзя допустить, чтобы новая информация обрушилась на них сразу после приземления. Их мозг переполнится, и они сломаются, как Жак. Какой смысл в миссии, если на новой планете они всё равно поломают друг друга?

Ирина покивала в ответ.

– И что ты предлагаешь?

– А вот что…

Максим с перевязанной рукой стоял у центрального экрана системы контроля пятого уровня и изучал показатели и счётчики. Всё как раньше, как и днём ранее, как и за неделю до этого или год. Всё в норме, и это прекрасно.

Но теперь добавилась ещё одна радость. Которую мог чувствовать только Максим и больше никто из техников.

На большом экране началась трансляция ежедневного обращения капитана Ирины. Максим улыбался, глядя на неё. Всё та же улыбка, всё те же глаза. И медальон. Уже другой – прежний улетел вместе с взбунтовавшимся историком. Наверное, у капитана есть целый набор запасных. И правильно: головы есть, и медальоны должны быть.

Ирина говорила, и её слушал каждый человек на корабле, будь то техник, медик или «отдыхашка». И каждый без исключения чувствовал, что капитан обращается лично к нему, что смотрит через экран именно на него.

Но Максим знал, на кого смотрит Ирина на самом деле.

Когда трансляция закончилась, техник засмеялся и закричал:

– Да здравствует капитан!

Впереди ждал насыщенный день: надо утрясти с медиками график поддерживающих упражнений после уменьшения биодобавок. А потом – встречи с «отдыхашками», лекции, запись на экскурсию по служебным помещениям.

Ведь если правила мешают жить, значит, их надо менять.

– Алтарь померк, оракул тоже, манна не выпадает, священный огонь не загорается, передатчик не включается. Вынужден констатировать: случилось самое худшее. Наш бог нас оставил.

Выражение лица Виргиния было красноречивее его слов. Впервые за полтора года совместных рейсов Рэм видел бортового жреца растерянным.

– Но почему на корабле все ещё гравитация? Почему мы не плаваем в невесомости?

– Остаточные явления, полагаю. Спросите у Квинта – он расскажет подробнее. Подождите пару суток – будет вам и невесомость. А еще – течи в обшивке, охлаждение корпуса, разрядка аккумуляторов, банальные голод и жажда. Если благодать не снизойдёт, жить нам осталось не больше недели.

– Как считаете, остальным стоит говорить?

– Рэм, командир экипажа – все-таки вы. Не вам у меня спрашивать, что делать.

– Да знаю я. Просто вы старше, да и с богами побольше моего общались. Совета вашего хочу попросить.

Виргиний скривился и ничего не сказал.

«Интересно, – подумал Рэм, – может, спросить его о случаях, когда боги бросали свой экипаж прямо в гиперканале?»

Командиру живо представилось, что ответит Виргиний. Он скажет, что таких случаев ему неизвестно, а вот случаев, когда корабль уходил на сверхсвет и пропадал без вести – пруд пруди. Хотя и мизерное количество, если сравнивать с числом успешных полетов.

Одним пропавшим кораблём на десять миллионов достигших цели можно и пренебречь. Но даже один корабль из десяти миллионов – много, когда ты на его борту.

– Вы ведь служите этому богу уже десять лет…

– Одиннадцать. Я вам вот что скажу – многие боги, особенно венероиды, ведут себя непоследовательно. Старые церемонии могут им наскучить, и тогда они требуют новых. А каких именно – это надо ещё придумать. Я с разными богами намучился по молодости. Но надо сказать, бог этого корабля всегда был исключительно пунктуален. Я уже начал считать, будто знаю все его повадки. Так радовался, когда к нам в команду попала Юния – она для нашего бога подходила идеально.

А тут такое. Ничего про подобное не помню. Если богу не нравится молебен, он реагирует сразу. И не пропадает с концами.

Они ещё немного помолчали.

– Значит, так. Ваше святейшество, идите пока к себе. Повторите попытку через два часа. Пока примите стимулятор. А мы попробуем решить проблему техническими средствами.

Когда жрец покинул капитанскую каюту, Рэм нервно перевёл дыхание. Колени подрагивали, и капитан присел. В лётной школе Рэм был далеко не отличником, но все нужные для профессии навыки получить сумел. Иначе ему просто не дали бы лицензию. Закон Божий Рэм еле-еле сдал на проходной балл и раньше не комплексовал по этому поводу. Ну что может быть менее практично для межзвёздного пилота, чем богословие? А вот нет, оказывается, и оно бывает нужно.

«Не мне думать о божественном». Виргиний наверняка разберётся в этой стороне вопроса куда быстрее и эффективнее, чем он. Дело капитана – его корабль.

На борту находилось девятьсот тонн чернозёма и семь человек – капитан Рэм, жрецы Виргиний и Юния, борт-механик Квинт, почвовед Георгий и представитель планеты Динамия с дочерью. Последние были на корабле людьми чужими. Почвовед занимался исключительно грузом и ничего дельного в сложившейся ситуации посоветовать не мог. Рэм решил, что пока обсудит ситуацию с бортмехаником, а там видно будет.

Квинт обитал в кормовой части корабля. Его главным талантом было все время находиться неизвестно где – хотя казалось бы, куда можно спрятаться на малотоннажном почвеннике? Но теперь он явился в капитанскую каюту через минуту после вызова – видимо, осознавал всю серьёзность положения.

– Доложите ситуацию. Что говорят наши самописцы?

– Я пока смотрел только левый. Все, в общем, как мы помним. Вылет был вчера в семнадцать-пятьдесят. Виргиний и Юния совершили молебен в шестнадцать-сорок. До молебна датчик манны показывал четыреста, после молебна значение подскочило до пяти тысяч. В общем, наши жрецы старались на славу, – Квинт осклабился.

– Без подробностей. Что дальше?

– В девятнадцать-двадцать мы вошли в гиперканал. На это ушло восемьдесят единиц манны…

– Как и обычно.

– Вот именно. Совершенно стандартная ситуация. В полёте тоже был совершенно стандартный расход – сто двадцать на парсек. Бог оставил нас неожиданно и мгновенно. В четыре часа пятьдесят две минуты сорок одну секунду и восемьсот семьдесят четыре миллисекунды. Только что был нормальный расход и уровень четыре с лишним, а в следующий момент: расход – ноль, уровень – ноль. Естественно, и из канала нас мигом выкинуло.