Александра Калинина - Настоящая фантастика – 2019

– Хайре! – шепчет она и, позабыв обо всём, ныряет в тепло его рук и сияние глаз.

Горечь ожидания тает. Водой на раскалённом песке испаряются страхи и сомнения. Любимый пришёл. Пришёл! Теперь всё изменится. Они уплывут далеко-далеко. Ветер будет трепать одежды, а дельфины – души погибших моряков – указывать дорогу…

Но… что это?

Ласковые миг назад пальцы смыкаются на её шее. И близкая мечта растворяется в черноте удушья…

…Небо серой кошкой топорщило облачную шерсть и стряхивало с лап капли дождя. Где-то над Керчью ворчал гром.

Если задождит-заштормит, поработать опять не удастся. Может, и к лучшему. Зыкин взял напрокат лишь один гидрокостюм, который парням был тесноват, а Мире – велик.

Хмурясь под стать небу, Волчица со стороны рассматривала подчинённых. Так, словно видела их впервые. Хотя почему – словно? Каждый день раскрывал их с незнакомых, чарующих сторон.

– …я ей звоню, эт самое, как человеку. А она мне? – Зыкин повысил голос, передразнивая мать Костика – но до мастерства Саньки ему был не один год практики. – Мальчики, он у меня поры-ы-ывистый! А вы его таланты душите! Оставьте Котеньку в поко-о-ое!..

– А ты чё?

Под кухонным тентом царила идиллия. В кастрюле булькало мясо. Юрий, приготовив для Миры дежурный коктейль, чистил свёклу. Санька наворачивал бутерброды. Рядом лежала мятая картонка, на которую он то и дело нежно посматривал.

– Нож есть? – прервав рассказ, спросил Зыкин. – Мне картоху зубами чистить?

– С ножом любой дурак мо-о-ожет. – Колбаса у Саньки как-то быстро кончилась, и он положил на хлеб ещё два куска. – А ты па-а-апробуй без…

Юрий поднялся было, но развёл испачканные руки:

– В сумке у меня возьми. В левом кармашке.

– Сань, давай, эт самое… Одна нога тут, другая там!

Тихонов вытер ладони о полотенце и полез в Юрину палатку.

– Синяя, в та-а-амбуре? – уточнил он.

– Не, то Шиловская. Моя внутри, клетчатая такая.

У прибрежных камней плеснуло, и Волчица оглянулась. На миг в морской пене померещилась милая стеснительная девочка Марина. Ну и пусть её, всё равно уже не напакостит.

Пятясь, Тихонов выбрался из палатки и отдал нож. Увидев начальницу, которая прятала руки за спиной, он радушно протянул ей тарелку с бутербродами.

– Знаете ли вы, что археолог сродни патологоанатому? – игнорируя угощение, спросила она.

– Какой ещё патолог, Славик?

Налетевший ветер взлохматил море, бросил на волны сетку белой пены.

– Археолог, как и патологоанатом, имеет дело со статичным объектом. Под статичностью, – упредила Мира новый вопрос, – я подразумеваю невозможность объекта исследования самовольно исчезнуть ни до, ни во время, ни после изучения…

Крышка кастрюли подпрыгнула. Зыкин вспомнил про варево и помешал его половником.

– Это так же подразумевает, – глаза Волчицы, изменчиво-синие, как бусины лазурита, потемнели, – что археолог, равно как патологоанатом, не рыщет в поисках исчезнувшего объекта.

Она извлекла из-за спины три пластиковых бокса и грохнула на стол. В одном из плёнки с пупырышками выглядывали морды гипотетических акантод. В остальных пустую плёнку заполнял налёт, светлый и комковатый.

– И мне просто интересно… – Осмотрев пакеты с крупой и макаронами, Мира полезла за штабель консервных банок. – На что рассчитывали Наф-Наф, Нуф-Нуф и примкнувший к ним Заферман?

Юрий выглядел, как хороший мальчик из интеллигентной еврейской семьи, который ходит в музыкальную школу и слушает маму.

– Мирослава… У нас что-то пропало?

– Кто-то буквально воспринял призыв нашей ведьмы освободиться от всего ненужного. – Волчица взвесила банку свиной тушёнки – так приноравливаются к булыжнику, прежде чем разбить им окно. – Этот кто-то ночью влез ко мне и унёс обломки. Остались только пермяцкие морды. Подозреваю, потому что были в палатке, а не в тамбуре.

– А-а-а… На кой это кому-то? – Юрий замер со свеклой в руке, как Данко с пламенеющим сердцем.

Нет, поросята и есть! Пошутить от безделья – рыбой не корми. А ответ держать – дурачками прикидываются.

– Вы мне скажите! – Она поочерёдно окатила коллег синевой взгляда. – Есть кому что сказать?

Вынырнув из этой синевы и отдышавшись, Тихонов всплеснул руками:

– М-мир! Да я за лагерем день и ночь смотрю! Торчу, как пень, среди залуп! Думаешь, я стану шутки шутить?

Юрий закашлялся; интеллигентности в нём заметно поубавилось.

– Не принимай на свой счёт, – поморщилась Волчица. – ЗЛП – рабочее название неатрибутированного подъёмного хлама. Мол, «Знает Лишь Посейдон», что это.

Зыкин, который дежурил в ночь, воспринял слова начальницы как личное оскорбление. Огладив бритую макушку, он заглянул в контейнеры, а потом уставился на коллег. Взгляд его наполнился такой укоризной, что Мира уверилась – либо шутник тотчас вернёт находки, либо пропажа материализуется сама собой. Да ещё рассыплется в извинениях.

Когда не произошло ни первого, ни второго, она вздохнула.

Юрий дочистил свёклу, вытер пурпурные руки и подтянул один из боксов:

– А это что? – Не дождавшись ответа, он растёр щепотку в пальцах, понюхал и осторожно лизнул. – М-м-м… Соль? Соль, и точка!

– Морская, – согласилась Мира. – Я тоже… продегустировала.

Перебрав крупы и консервы, она остановилась возле Санькиной коробки.

– Мир Лексеевна, это не…

Сняв крышку, Волчица увидела шесть комков глины, заботливо прикрытых влажной тряпицей. Верно, изготовление скраба из экологически чистых природных компонентов обещало неплохие барыши. Схватив коробку, она пошла к воде.

Тихонов уронил недоеденный бутерброд и бросился следом.

Волны наблюдали за людьми с отстранённым интересом. Так ребёнок смотрит на возню рачков-отшельников, зная, что может в любой момент её оборвать.

Зайдя в море, Мира швырнула подальше будущий скраб. Сейчас она, как никто, понимала Марину. Просто бальзам на сердце!

– В общем, так… – сунула она пустую коробку в руки Саньке. – Даю пятнадцать… нет, десять минут. Верните чёртовы обломки. И я, так и быть, посмеюсь вместе с вами.

Оставив подчинённых искать находки – или крайнего, – Мира вернулась в палатку. Сбросила шлёпки в тамбуре и нахмурилась. На полу почти не было песка. Если бы кто-то из парней залез втихаря, да ещё ночью, непременно бы насвинячил…

И ведь на полных идиотов они не тянули. Как-никак университеты окончили, а Тихонов писал кандидатскую. Шиловский не в счёт, а остальные дурацких розыгрышей прежде не устраивали. Максимум, на что хватало задора, – поставить на будильник сигнал экстренного всплытия или заявиться на костюмированную вечеринку в акваланге. Ещё коньяк в старой «пятнашке» через границу провозили, было дело.