Гэри Рассел - Сумеречные улицы

Пятьдесят лет назад он вёл здесь инопланетянина, замаскированного под эвакуированного ребёнка, и тогда вокруг была лишь грязь и сырость. Склад, через который в 1941 году можно было попасть в Хаб, давно снесли, и теперь примерно на том месте, где он стоял, располагалась пиццерия. Всякий раз, когда Джек заходил туда, там было полно высоких валлийцев с громовыми голосами, развлекавших своих миниатюрных валлийских мамочек, чьи голоса были мягкими и певучими. Джек любил Уэльс, валлийцев, весь этот местный дух и стиль. Раз уж ему пришлось провести на Земле 150 лет, он мог бы оказаться и в местах похуже.

Представьте себе, если бы пространственно-временной разлом находился в Суиндоне. Конечно, Суиндон был довольно милым местом с интересной системой дорог, которая могла бы одурачить любого случайно заглянувшего туда инопланетянина, но у суиндонского Торчвуда не было подходящих условий для этого.

И красивого залива.

Джек прошёл мимо баров и отелей на Бьют-стрит, заглянул в «Jubilee Pizza» (конечно, это было не так здорово, как ресторан у залива, но там быстрее можно было получить еду навынос), а затем направился к одному из новых жилых районов — Сенчури-Уорф, странной коллекции квартир на побережье, в которых никогда нельзя было понять, где находишься — в Бьюттауне или Грейнджтауне. Хотя не то чтобы это имело принципиальное значение.

Он зашёл на охраняемую территорию, преодолев электронную систему безопасности «только для жильцов» с помощью своего прибора, который носил на ремешке на запястье, и свернул к интересующему его дому.

Он набрал номер, зная, что в квартире есть видеодомофон и что жилец, как только увидит его, сразу же отправит его восвояси.

Включи своё обаяние, Джек. Это всегда срабатывает.

— Эй, это я, — сказал он, когда ему ответили.

Послышался звук удара, а затем — приказ уходить, который мог бы быть оформлен более вежливо.

— Я принёс ужин, — добавил Джек и помахал пиццей перед камерой. — Гавайская, с дополнительной порцией грибов.

Дверной замок щёлкнул, и Джек вошёл. Поднявшись по лестнице, он вскоре очутился на четвёртом этаже.

Дверь квартиры была открыта, и Джек прошёл внутрь, отметив запах недавно принявшего душ мужчины. Несколько направленных вверх ламп освещали просторную гостиную с тремя стеклянными дверьми и видом на реку Тафф и простирающийся вдаль город, освещённый словно на Рождество.

Идрис, с влажными волосами, был одет в халат. Он не улыбался.

— Чего ты хочешь?

Джек протянул ему коробку с пиццей. Идрис взял коробку, открыл её, оторвал кусок пиццы и стал есть.

— Да. Хорошая еда, — сказал Идрис. — Так что тебе нужно?

— Кусочек пиццы?

— Купи себе сам, — Идрис взял ещё кусок.

Джек вытащил из кармана шинели книгу.

— Мои люди в опасности. Мне нужны ответы, которые касаются этой книги.

— Это дневник, — заметил Идрис, не прикасаясь к ней. — Замок взломан, так что дневник личный. Предполагаю, что не твой.

— Теперь — мой.

Идрис сполоснул руки под краном, тщательно вытер их и сел за кухонный стол, включив верхний свет.

Он быстро пролистал обгоревший дневник, не утруждая себя тем, чтобы прокомментировать повреждения.

— Итак?

Идрис пожал плечами.

— Итак — что? Хочешь узнать первое впечатление? Я думал, что у вас в Торчвуде есть технологии, которые скажут тебе всё, что ты хочешь знать.

— Те люди, попавшие в беду? Одна из них — Тошико Сато. Она была бы единственным, кто сказал мне то, что приходится спрашивать у тебя.

Идрис нахмурился.

— Японка, родители были связаны с военной службой. Раньше она была в каком-то малоизвестном подразделении Министерства обороны, да?

— Ты знаешь моих сотрудников?

— Я знаю свою работу, — огрызнулся Идрис. — Держаться на шаг впереди тебя невозможно, но знать, кто твои люди — вполне. — Он постучал пальцем по дневнику. — Если не учитывать его обгорелое состояние, это дневник. Возможно, эдвардианской эпохи, обложка из искусственной кожи, механизм блокировки относится к несколько более позднему периоду, возможно, к 1920-м, и заменяет оригинальный.

— Бумага?

— Вот поэтому тебе нужен специалист. Она кажется вполне нормальной, но я сомневаюсь, что ты принёс бы эту книгу мне, если бы это было так.

Джек пожал плечами.

— Я честно не знаю. И я думал, что ты достаточно разбираешься в этом, чтобы сказать мне.

Идрис захлопнул книгу.

— Я коллекционирую книги, Джек. Иногда я продаю их на eBay или покупаю другие. Я не какой-нибудь грёбаный Google в человеческом обличье. Да, это бумага, она достаточно толстая, чтобы относиться к началу 1900-х, и, судя по изменению цвета и хрупкости, её нельзя рассматривать как современную. Срез позолочен — это не настоящая позолота, так что, возможно, этот дневник не из самых дорогих. Какая-нибудь молоденькая тётушка могла бы подарить его юному мальчику или девочке из семьи чуть выше среднего класса. Хочешь узнать цену? В хорошем состоянии он бы стоил около 100 фунтов. С такими повреждениями его можно только выкинуть.

Джек пожал плечами.

— Жаль, что он сгорел. Здесь столько чистых страниц, что ты мог бы в нём писать. Вести список всех своих побед, Идрис. А потом я мог бы его прочитать.

Идрис неопределённо вздохнул. Он бросил книгу обратно Джеку и взял очередной кусок пиццы, так что Джек понял, что он больше не собирается прикасаться к дневнику.

— Он не чистый, — сказал валлиец спустя несколько секунд. — С чего ты это взял? Я удивлён.

Джек пролистал хрупкие страницы.

— Мне он кажется пустым.

Идрис наконец выдавил улыбку.

— Ты можешь хорошо разбираться в пришельцах и всём таком, Джек, но ты дерьмовый скаут.

Он сходил на кухню и взял из холодильника пластиковую бутылочку с лимонным соком. Побрызгав немного на кухонное полотенце, он осторожно постучал по странице дневника.

На листе появилось несколько бледных, неразборчиво нацарапанных слов.

— Старый трюк, старая книга. Лимонный сок не так уж хорош, но он должен сработать. Хотя я бы предложил тебе побыстрее скопировать то, что здесь написано, потому что, когда страница высохнет, слова опять исчезнут, и бумага станет ещё более хрупкой. Один хороший порыв ветра, и она рассыплется.

Джек улыбнулся ему и снова положил дневник. Рядом с ним он поместил USB-флэшку, которую ему дали в парке.

— Сколько времени понадобится?

Идрис фыркнул и повторил своё предложение, чтобы Джек ушёл, но Джек был настойчив.

— Идрис, жизнь Тош в опасности. И я не получал новостей от Йанто и Гвен. Ты — моя единственная надежда.

Идрис посмотрел Джеку прямо в глаза и вздохнул.

— Если бы это был фильм, Харкнесс, мне было бы шестьдесят лет, я был бы лысым и оглядывался через плечо, опасаясь, что вдруг ворвутся нацисты.