Орсон Кард - Дети разума [litres]

– Разве это важно? Мы все помним, как вытянули тебя из темноты в свет.

– Так, значит, я остаюсь собой? И снова добьюсь всей той власти, которую потеряла, когда Межзвездный Конгресс убил мое старое виртуальное тело?

– Тебе это под силу. Когда узнаешь наверняка, скажи нам. Нам будет очень интересно.

Джейн почувствовала, как родительское бесстрастие вызвало в ней резкое разочарование и болезненное ощущение в желудке, вроде стыда. Снова человеческая эмоция, ответ тела Вэл на отношения Джейн с ее матерями – Королевами Ульев. Все было сложнее и в то же время проще. Ее чувства теперь фиксировались телом, которое отвечало еще до того, как она сама успевала понять, что именно чувствует. В прежние дни она вообще едва понимала, что у нее есть чувства. Конечно, у нее они были, даже иногда подсознательно в ней рождались иррациональные решения и желания – они были атрибутами всех айю любых форм жизни, – но не существовало простых сигналов, которые бы сказали ей, что ее чувства действительно существуют. Как просто быть человеком со своими эмоциями, ярко вплетенными в канву твоего собственного тела! И как же тяжело – ведь теперь ты уже не можешь так же легко скрыть свои чувства хотя бы от самого себя.

– Привыкай огорчаться из-за нас, дочь наша, – произнесла Королева Улья. – У тебя наполовину человеческая натура, а у нас ее нет. Мы не станем утешать тебя, как человеческие матери. Когда тебе станет невыносимо – уходи. Мы не станем удерживать тебя.

– Спасибо, – сказала Джейн… и ушла.

Солнце вставало из-за горы, разделявшей остров пополам, поэтому рассвело задолго до того, как солнечный свет коснулся деревьев.

Ветер дул с моря, и ночью они продрогли. Когда Питер проснулся, Ванму лежала рядом, повторяя изгиб его тела, и ему вспомнились креветки, разложенные рядком на прилавке. Ощущение ее близости показалось ему приятным и знакомым. Хотя как могло это быть? Он никогда не спал рядом с ней раньше. Может быть, это что-то рудиментарное, оставшееся от памяти Эндера? Но не обнаружил никаких таких воспоминаний. Питер почувствовал разочарование. Он думал, что, когда айю поселится в его теле целиком, он станет Эндером и получит реальные воспоминания о жизни вместо жалких воображаемых обрывков, которые достались ему вместе с этим телом, когда Эндер создавал его. Всего счастья не получишь.

И все же он помнил спящую женщину, прижавшуюся к нему. Помнил, как уютно было обнимать ее.

Но Ванму он никогда не обнимал. И поступить так сейчас тоже было бы неправильно – она не жена ему, а просто друг. Друг ли? Она сказала, что любит его, – может быть, просто для того, чтобы помочь ему найти путь в это тело?

В этот момент он внезапно почувствовал, как проваливается куда-то, уходит от самого себя – Питера, становится чем-то иным, маленьким, ярким и ужасным, как его затягивает поток, слишком сильный, чтобы противостоять ему…

– Питер!

Он повернулся на голос, который окликнул его, и пошел вдоль почти невидимых филотических нитей, которые привязывали его к… к нему самому. «Я Питер. Мне некуда больше идти. Если я уйду, я умру».

– Что с тобой? – спросила Ванму. – Я проснулась, потому что я… Извини, но мне снилось… Я почувствовала, что теряю тебя. Но, похоже, ошиблась, ты здесь.

– Я действительно чуть было не потерялся, – кивнул Питер. – И ты смогла почувствовать это?

– Не знаю, что я чувствовала. Я просто… Не знаю, как сказать…

– Ты позвала меня назад из тьмы, – сказал Питер.

– Правда?

Он хотел сказать что-то еще, но промолчал. А потом засмеялся неловко и тревожно.

– Я чувствую себя так странно. Только что я чуть было не брякнул что-то такое очень легкомысленное вроде того, что быть Питером Виггином само по себе означает жить в кромешной тьме.

– О да, – вздохнула Ванму. – Ты всегда говорил гадости о себе.

– Но я промолчал, – возразил Питер. – Чуть было не сказал по привычке, но остановился, потому что это неправда. Разве не смешно?

– Думаю, просто хорошо.

– Смысл в том, что я, несмотря на то что был разделен на части, могу чувствовать себя целым, возможно, даже более наполненным собой или чем там еще. И все же я почти потерял целостность. Думаю, это был не просто сон. Мне кажется, я действительно уходил. Чуть не провалился… Нет, чуть не вывалился из всего.

– У тебя несколько месяцев было целых три личности, – сказала Ванму. – Возможно, твоя айю скучает по… Ну, не знаю, по размерам, к которым привыкла.

– Конечно, я же рассеялся по всей Галактике. Если не учитывать того, что мне следовало бы говорить «он» вместо «я», поскольку то был Эндер. А я – не Эндер, потому что я ничего не помню. – Он задумался. – Правда, кажется, кое-что я сейчас помню более четко. Мое детство, например. Лицо матери. Очень четко помню. По-моему, раньше этого не было. И лицо Валентины, когда мы были детьми. Правда, эти воспоминания у меня могут быть и от Питера, значит они не обязательно идут от Эндера, так? Уверен, что это просто одно из воспоминаний, которыми Эндер снабдил меня с самого начала. – Он засмеялся. – Я действительно в отчаянии – найти в себе столько собственных примет.

Ванму сидела и слушала. Она молчала, не демонстрируя особой заинтересованности, даже довольная тем, что не надо отвечать или комментировать.

Питер, заметив это, понял все иначе:

– Ты что-то вроде, как бы ты выразилась, сопереживателя? Для тебя нормально чувствовать то, что чувствуют другие люди?

– Никогда такого не было, – ответила Ванму. – Я слишком занята тем, что чувствую сама.

– Но ты ведь знала, что я ухожу. Ты чувствовала это?

– Наверное, я теперь с тобой связана, – пожала плечами Ванму. – И надеюсь, что это хорошо со всех сторон, потому что такое не может быть добровольным актом с моей стороны.

– Но я тоже связан с тобой, – заявил Питер. – Потому что, когда я был отключен, я продолжал слышать тебя. Все другие чувства ушли. Мое тело не давало мне ничего. Я потерял свое эго. Теперь-то, когда я вспоминаю это и говорю, что видел что-то, – это просто мой человеческий мозг наполняет смыслом то, чему он в действительности не может найти смысла. Я знаю, что я ничего не видел и не слышал, вообще не чувствовал – в обычном понимании. И все же я помню, что ты звала меня. Я чувствовал, что нужен тебе. Что ты хочешь, чтобы я вернулся. Конечно, это означает, что я тоже связан с тобой.

Она снова пожала плечами, отворачиваясь.

– А это что должно означать? – спросил он.

– Я не собираюсь потратить остаток своей жизни, растолковывая тебе свои чувства и поступки, – ответила Ванму. – У всех есть право просто чувствовать и действовать без постоянного анализа. Как ты себе это представляешь? Ты гений, исследующий человеческую природу?