Орсон Кард - Дети разума [litres]

– Кто не рискует… – пожал плечами Миро.

– Если рискнешь слишком сильно – все умрут, – съязвила Джейн.

Но в этой язвительности слышались знакомые озорные нотки: мол, я всего лишь балуюсь. И это исходило не от Джейн – Джейн никогда так не говорила, – а от Вэл. Миро больно было слышать это и в то же время приятно. Двойственная реакция Миро на все, что исходило теперь от Джейн, постоянно держала его в напряжении. «Я люблю тебя; скучаю по тебе; я горюю о тебе», – твердил он мысленно, а та, к кому он обращался, казалось, менялась на глазах.

– Наша ставка – всего лишь будущее трех разумных видов, – добавила Эла.

С этим они все повернулись к Огнетушителю.

– Не смотрите на меня, – открестился он. – Я тут за туриста.

– Брось, – сказал Миро. – Ты здесь потому, что ваш народ рискует так же, как и мы. Это тяжелое решение, и ты должен проголосовать. На самом деле вы рискуете даже больше нашего, потому что даже самые старые штаммы десколады, которые у нас имеются, могут полностью раскрыть биологическую историю твоего народа с тех самых пор, как вирус впервые появился среди вас.

– Значит, – рассудил Огнетушитель, – это вполне может означать, что с тех самых пор они знают, как нас уничтожить, и мы ничего не теряем.

– Послушайте, – обратился ко всем Миро, – у нас нет никаких доказательств, что эти существа совершали космические перелеты. Они рассылали только зонды.

– У нас просто нет других сведений, – напомнила Джейн.

– И ничто не свидетельствует о том, что кто-то пришел вслед за десколадой, чтобы посмотреть, насколько эффективно она трансформировала биосферу Лузитании и подготовила ее для заселения колонистами с этой планеты. Так что если у них действительно имеются корабли, пригодные для межзвездных перелетов и осуществления колонизации – или если они уже в пути, – то получается, нет никакой разницы, поделимся мы этой информацией с ними или нет, а если они не отправили ни одного, это означает, что они не могут.

– Миро прав, – поддержала его Квара. Миро вздрогнул. Ему было неприятно оказаться союзником Квары – это значило попасть под огонь раздражения, адресованного ей. – Если коровы уже разбрелись из хлева, так зачем закрывать дверь, а если они все равно не могут открыть дверь, зачем вешать на нее замок?

– Что ты знаешь о коровах? – презрительно спросила Эла.

– После стольких лет, которые я прожила и проработала рядом с тобой, – окрысилась Квара, – можно сказать, что я – эксперт.

– Девочки, – вмешалась Джейн, – держите себя в руках.

Снова все, кроме Миро, удивленно посмотрели на нее. Вэл не стала бы вмешиваться в семейный конфликт; и Джейн бы такого не сделала, хотя, конечно, Миро привык переговариваться с ней постоянно.

– Все мы понимаем, как рискуем, передавая им информацию о себе, – отвлек внимание Миро. – И понимаем, что не продвигаемся вперед, но, возможно, мы сможем хоть что-то понять в структуре этого языка, если получим ответ на передачу.

– Мы не передадим и получим, – возразила Джейн, – а передадим и еще раз передадим. Мы поделимся с ними информацией, которую они, вероятно, не могут получить никаким другим путем, и эта информация может четко обрисовать им все, что необходимо знать, чтобы создавать новые вирусы, которые смогут противостоять всему имеющемуся у нас против них оружию. И пока у нас нет никакой идеи ни о том, как эта информация кодируется, ни о том, где расположено каждое из специфических данных, как мы сможем интерпретировать ответ? Кроме того, а что, если ответ будет новым вирусом, предназначенным для того, чтобы нас уничтожить?

– Они пришлют нам информацию, необходимую, чтобы создать вирус, – четко произнесла Квара, и ее голос буквально задрожал от презрения, как будто она считала Джейн самым тупым созданием из всех, когда-либо приходивших в этот мир, а не богоподобным блестящим разумом. – Но мы не будем его создавать. А пока он остается простым графическим представлением на экране компьютера…

– То-то и оно, – вставила Эла.

– Что оно? – удивилась Квара. Теперь была ее очередь раздражаться, потому что Эла явно была на шаг впереди.

– Они не принимают сигналов и не выводят их на экраны компьютеров. Мы делаем это потому, что у нас есть язык, использующий символы, которые мы способны видеть. А они должны читать эти передаваемые сигналы непосредственно. Они воспринимают код и как-то интерпретируют его, следуя инструкции по сбору молекулы, содержащейся в передаваемом сигнале. Они «читают» ее через… Через что? Запах, воздух? Главное – то, что, если генетические молекулы являются их языком, у них должны быть специфические органы чувств, какой-то аналог нашего зрения, через которое мы способны воспринимать графическое изображение своей речи.

– Понятно, – отозвалась Джейн. – Ты полагаешь, что они и от нас ожидают, что мы соберем те молекулы, которые они пришлют нам, а не просто увидим их структуру на экране и попытаемся понять их предназначение.

– Если делать выводы на основании известного нам, – кивнула Эла. – Возможно, именно так они добиваются подчинения. Или атакуют. Отправим им сообщение. Если они «услышат», им придется сделать это, читая молекулы своим телом и позволяя им произвести свой эффект. Таким образом, если эффект – отрава или смертельная болезнь, одно прочтение сообщения подвергнет их опасности. Это как если бы слова лупили нас по шее, и, чтобы что-нибудь услышать, нам надо было бы лечь и позволить кому-то выбранным им инструментом передать сообщение. Если это палец или перо – тогда славно, а если плотницкий топор, или мачете, или кувалда? Слишком плохо для нас.

– Все может быть совсем не так фатально, – довольно спокойно заявила Квара, ее соперничество с Элой забылось, как только она смогла самостоятельно развить идею. – Молекулы могут быть устройствами, изменяющими поведение. «Слушать» их – в буквальном смысле означает послушание.

– Не знаю, правы ли вы в деталях, – высказалась Джейн. – Но в этом случае у эксперимента больше шансов на успех. Кроме того, отсюда следовало бы, что десколадеры не имеют возможности атаковать нас напрямую. Это снижает вероятный риск.

– А люди еще говорят, что без компьютера ты ни черта не смыслишь, – бросил Миро.

И тут же смутился. Он заговорил с ней так же легкомысленно, как если бы проговаривал слова про себя, а Джейн слушала его через сережку. Но сейчас дразнить ее тем, что она потеряла доступ к компьютерной сети, оказалось совсем не ко времени, и слова прозвучали незнакомо и холодно. Таким образом он мог пошутить с Джейн в сережке. Но с Джейн во плоти такие шутки неуместны. Теперь она стала человеческим существом. У нее есть чувства, с которыми нужно считаться.