Орсон Кард - Дети разума [litres]

– Ты действительно не можешь этого сделать? – поинтересовалась Джейн.

– Не могу чего? – переспросила Квара. – Не могу кланяться и целовать твои ноги?

– Не можешь заткнуться, чтобы сохранить свою собственную жизнь?

– Я пытаюсь решить проблему общения с чужим видом, а тебя беспокоит, достаточно ли я мила с тобой?!

– Но, Квара, – спросила Джейн, – разве тебе никогда не приходило в голову, что чужеземцу при знакомстве с тобой не захочется, чтобы ты когда-нибудь выучила его язык?

– Я действительно хотела бы, чтобы ты никогда не знала моего языка, – парировала Квара. – Ты у нас теперь настолько занята собой и своим маленьким телом, что даже можешь завести интрижку. Но ты не королева Вселенной, и я не собираюсь танцевать под твою дудку! Не я придумала эту прогулку, но я здесь – я, чемодан без ручки, – и если тебе что-то во мне не нравится, заткнись и помалкивай! И если решишь и дальше разбрасываться угрозами, подумай вот о чем: если ты серьезно меня взбесишь, я твое личико переделаю по своему вкусу. Ясно?

Джейн отстегнулась от кресла и продрейфовала в коридор, ведущий в багажное отделение шаттла. Миро последовал за ней, не обращая внимания на то, что Квара говорит остальным:

– Вы слышали, как она разговаривала со мной? Что она о себе возомнила? С какой стати она взяла на себя право решать, кто из нас слишком несноснен, чтобы жить?

Миро последовал за Джейн в багажное отделение. Она зацепилась за поручень на дальней стене, согнулась и раскачивалась так, что Миро подумал, не тошнит ли ее. Но нет. Она плакала. Или, скорее, была настолько разъярена, что ее тело, не способное справиться с эмоциями, всхлипывало и источало слезы. Миро коснулся ее плеча, пытаясь успокоить. Она отшатнулась.

Миро хотел было сказать: «Ладно, как хочешь», – и уйти, злясь на себя из-за того, что она не приняла его утешения. Но потом вспомнил, что никогда раньше она не бывала такой разозленной. Она никогда не имела дела с телом, которое выдает такие реакции. Вначале, когда она начала упрекать Квару, Миро подумал, что еще немного и Джейн прекратит. Но спор заходил дальше и дальше, и Миро обнаружил, что уже не Квара вышла из себя, а Джейн. Она не знала, как справиться со своими эмоциями. Не знала, когда надо остановиться. Она чувствовала то, что чувствовала, и не знала, как совладать со своими чувствами.

– Тебе было трудно прервать спор и прийти сюда, – посочувствовал Миро.

– Мне хотелось убить ее, – ответила Джейн.

Из-за рыданий и безумного напряжения тела она говорила невнятно.

– Я никогда себя так не чувствовала. Мне хотелось встать и голыми руками разорвать ее на куски.

– Добро пожаловать в клуб, – пошутил Миро.

– Ты не понимаешь, – сказала она. – Я действительно хотела сделать это. Чувствовала, как напряглись мышцы. Я была готова убить ее. Я собиралась сделать это.

– Я о том и говорю. Квара у всех вызывает такие чувства.

– Нет, – возразила Джейн. – Не такие. Вы все остаетесь спокойными, вы держите себя в руках.

– Со временем и ты научишься, – уверил Миро, – когда немного попрактикуешься.

Джейн заглянула Миро в глаза, а потом снова опустила голову и отрицательно помотала ею из стороны в сторону. Ее волосы свободно раскачивались в невесомости.

– Ты действительно чувствуешь это?

– Все мы чувствуем, – сказал Миро. – Вот зачем нам детство – научиться гасить свою природную жестокость. Но она остается в нас. Как у шимпанзе и бабуинов. У всех приматов. Мы проявляем агрессию. Мы должны выражать наш гнев физически.

– Но ты не делаешь этого! Ты остаешься таким спокойным. Ты позволяешь ей плеваться ядом и говорить такие ужасные…

– Потому что останавливать ее – бессмысленное дело, – объяснил Миро. – Она платит за все. Она отчаянно одинока, и никто не ищет ее общества.

– Только поэтому она и дожила до сегодняшнего дня.

– Это уж точно, – усмехнулся Миро. – Цивилизованные люди избегают обстоятельств, которые приводят их в ярость. Или, если не могут избежать, просто не замечают их. Это то, что делаем мы с Элой. Мы просто отстраняемся. Просто позволяем ее провокациям катиться мимо нас куда подальше.

– А я так не могу, – вздохнула Джейн. – Все было так просто, пока я не чувствовала всего этого. Я могла просто на нее не настраиваться.

– Вот-вот, – согласился Миро. – Именно так мы и делаем. Фильтруем ее.

– Оказывается, все гораздо сложнее, чем мне представлялось, – задумалась Джейн. – Не знаю, смогу ли я научиться?

– Конечно, просто пока у тебя не было подходящего случая, правда? – улыбнулся он.

– Миро, извини меня. Я всегда чувствовала такую жалость к людям, потому что вы можете думать только о чем-то одном, а ваши воспоминания такие несовершенные и… А теперь я понимаю, что прожить день и никого не убить – это уже большое достижение.

– Со временем входит в привычку. Большинству из нас удается почти ни на что не обращать внимание. Это и называется добрососедским отношением к окружающим.

Потребовалось время – всхлип, а затем икота, – чтобы Джейн рассмеялась. Светлый, мягкий клекот, который был таким желанным для Миро звуком, голосом, который он знал и любил. Смех, который ему нравилось слушать. Теперь так смеялся его дорогой друг. Его дорогая подруга Джейн смеялась смехом его возлюбленной Вэл. Теперь это один человек. Наконец он мог протянуть руку и коснуться Джейн, которая всегда была недостижимо далеко. Что-то вроде встречи лицом к лицу после долгой дружбы по телефону.

Он снова прикоснулся к ней, и она взяла его за руку:

– Извини меня, я позволила своей слабости помешать работе.

– Ты всего лишь человек, – улыбнулся Миро.

Она посмотрела на него, отыскивая в его лице иронию или горечь.

– Ничего другого я не имел в виду, – подтвердил Миро. – Цена за обладание этими эмоциями и этими страстями – контроль над собой. Ты должна держать их в узде, даже когда это слишком сложно. Ты теперь только человек. Ты никогда не сможешь отказаться от своих чувств. Ты просто должна научиться обращаться с ними.

– Квара никогда не научится.

– Как раз Квара давным-давно научилась и прекрасно справляется, – возразил Миро. – Знаешь, что я думаю? Квара любила Маркано, даже обожала его, и когда он умер и все остальные почувствовали себя освобожденными, она горевала. А с тех пор ее поведение – постоянная провокация. Она вынуждает всех оскорблять и пинать ее. Так же как Маркано всякий раз пинал мать, когда она его провоцировала. Я думаю, что каким-то извращенным образом Квара всегда ревновала его к матери, но даже после того, как она наконец обнаружила, что он избивает маму, если Кваре хотелось целиком и полностью завладеть его вниманием, она всегда поступала одинаково – провоцировала его и строила гримасы. – Миро горько рассмеялся. – По правде говоря, я вспомнил про маму. Ты никогда не разговаривала с ней, но в былые времена, когда она загнала себя в ловушку брака с Маркано и рожала детей от Либо, на ее лице была постоянная гримаса. Мне приходилось сидеть и слушать, как она провоцирует Маркано, заводит его, подкалывает, пока он не ударит ее, и, хотя я думал, что он не смеет поднимать руку на мою мать, в то же время я хорошо понимал его бессильный гнев, потому что он никогда, никогда не мог сказать ничего такого, что заставило бы ее заткнуться. Только его кулак мог сделать это. И у Квары такая же гримаса и такая же потребность в этом гневе.