Орсон Кард - Дети разума [litres]

– Только для того, чтобы научиться их языку, могут потребоваться годы, – задумчиво сказала Эла.

– Транспортировка теперь дешевая, – пожал плечами Питер. – Джейн, я не хотел тебя обидеть. Мы можем подолгу держать здесь команды, снующие туда-сюда, не доставляя никому чрезмерных хлопот. Мы можем держать здесь целый флот, наблюдающий за планетой. С пеквениньос, подданными Королев Ульев и людьми. Века, тысячелетия. Без всякой спешки.

– Думаю, это опасно, – заявила Квара.

– А я думаю, что в тебе говорит то же инстинктивное желание, что присутствует у всех людей и постоянно втягивает нас в серьезные неприятности, – предположил Питер. – Ты знаешь, что умрешь, и хочешь, чтобы все разрешилось до твоей смерти.

– Я еще не старая! – заявила Квара.

Вмешался Миро:

– Он прав, Квара. С тех пор как умер Маркано, смерть все выше поднимается над тобой. Нам всем нужно подумать об этом. Люди – недолго живущий вид. Королевы Ульев думают, что они живут вечно. У пеквениньос есть надежда прожить много столетий в Третьей Жизни. А мы всегда спешим. И вынуждены принимать решения, не успев собрать достаточно информации, потому что мы хотим действовать здесь и сейчас, пока у нас еще есть время.

– И что из того? – развела руками Квара. – Значит, ты вот как решил? Пусть смертельная угроза продолжает сидеть здесь, на этой планете, обдумывая свои страшные планы, а мы будем спокойненько поглядывать на них с высоты?

– Не «мы», – поправил Квару Питер.

– Да, конечно, – кивнула Квара, – ты не имеешь отношения к этому проекту.

– Я-то имею, – возразил Питер. – А ты нет. Ты отправишься обратно на Лузитанию, и Джейн никогда больше не принесет тебя сюда. Пока не пройдут годы в попытке убедить нас, что твои демоны под контролем.

– Ты самодовольный сукин сын! – выкрикнула Квара.

– Все здесь понимают, что я прав, – сказал Питер. – Ты как Лэндс. Ты слишком легко готова принять необратимое решение с далеко идущими последствиями и отмахиваться от любых аргументов, способных поколебать твое мнение. В мире очень много таких людей, как ты, Квара. Но пока мы не узнаем больше, нельзя позволить таким людям находиться поблизости от этой планеты. Может быть, настанет день, когда все разумные виды придут к решению, что десколадеры действительно варелез и должны быть уничтожены. Но я сильно сомневаюсь, что кто-то из тех, кто находится здесь, за исключением разве что Джейн, будет жив, когда такой день наступит.

– Ты что же, думаешь, я буду жить вечно? – спросила Джейн.

– Ну, лучше бы так, – улыбнулся Питер, повернувшись к Джейн. – Пока вы с Миро не научитесь производить на свет младенцев, способных запускать звездолеты… Ты можешь отправить нас домой прямо сейчас?

– Да, сию минуту, – кивнула Джейн.

Они открыли дверь и вышли из корабля. Шагнули на поверхность планеты, которая все-таки не будет уничтожена.

Все, кроме Квары.

– А Квара не идет с нами? – спохватилась Ванму.

– Возможно, ей нужно побыть одной некоторое время, – ответил Питер.

– Иди, я догоню, – попросила Ванму.

– Ты думаешь, что сможешь поговорить с ней? – поинтересовался Питер.

– Думаю, стоит попробовать, – уклончиво ответила Ванму.

Питер поцеловал ее:

– Я наехал на нее. Скажи ей, что я прошу прощения.

– Может, лучше ты сам ей скажешь, попозже? – предложила Ванму.

Она вернулась на корабль. Квара все еще сидела перед своим терминалом, над которым прокручивались последние данные, полученные перед тем, как Питер и Ванму прибыли на корабль.

– Квара, – позвала Ванму.

– Убирайся.

Осипший голос явно свидетельствовал о том, что она плакала.

– Все, что сказал Питер, правда, – произнесла Ванму.

– Ты ради этого пришла? Травить мне душу?

– За исключением того, что он слишком высоко оценил человеческую расу. Мы не настолько улучшились.

Квара фыркнула. Почти утвердительно.

– Потому что, как мне кажется, все здесь уже решили, что ты – варелез. Осудили и не оставили надежды на досрочное освобождение, не пытаясь сперва понять тебя.

– О, они меня понимают, – с издевкой сказала Квара. – Маленькая девочка сокрушена потерей жестокого отца, которого она тем не менее любила. Продолжает искать папочке замену. Продолжает с безумной яростью, скопированной у отца, реагировать на попытки других вразумить ее. Полагаешь, мне неизвестно, что они думают?

– Они прикололи к тебе ярлычок.

– Неверный ярлычок! Я могу думать, что Маленького Доктора следовало бы держать поблизости на случай необходимости, но я никогда не говорила ничего о том, чтобы использовать его, не делая новых попыток понять десколадеров. Питер попросту угрожал мне, словно перед ним снова был тот адмирал.

– Я знаю, – вздохнула Ванму.

– А, ну да, конечно. Понимаю, ты мне сочувствуешь, потому что понимаешь, что Питер не прав. Давай-давай, Джейн уже сказала нам, что вы двое – что это была за идиотская фраза? – полюбили друг друга.

– Я не могу гордиться тем, как вел себя с тобой Питер. Он сделал ошибку. Это бывает. Иногда он задевает и мои чувства. И ты так делаешь. Например, только что. И непонятно за что и почему. Но и я иногда задеваю других людей. Иногда я делаю ужасные вещи потому, что совершенно уверена в своей правоте. Мы все такие. Во всех нас небольшая часть от варелез. И маленький кусочек раман.

– Какая приятная, хорошо сбалансированная студенческая философия, – поддела Квара.

– Это все, на что я способна, – спокойно ответила Ванму. – Я не так хорошо образованна, как ты.

– А этот прием должен внушить мне чувство вины?

– Скажи, Квара, если ты не играешь роль своего отца и не пытаешься вызвать его обратно, или что там по этому поводу говорят психоаналитики, почему ты постоянно на всех злишься?

Квара наконец развернула кресло и посмотрела в лицо Ванму. Да, она таки плакала.

– Ты действительно хочешь понять, почему я все время переполнена иррациональной злостью? – В ее голосе отчетливо прозвучала насмешка. – Хочешь поиграть в психоанализ? Ладно, как тебе такое? Знаешь, что меня постоянно злит? То, что все мое детство мой старший брат Квим тайком приставал ко мне, а теперь он христианский мученик на пороге канонизации, и никто никогда не узнает, какой он был жестокий и какие ужасные вещи он делал со мной!

Ванму была шокирована. Питер рассказывал ей о Квиме. О том, как он умер. О том, какой он был человек.

– О Квара, – только и смогла выговорить Ванму, – мне так жаль…

Судорога отвращения исказила лицо Квары.

– Какая же ты дура! Квим ни разу пальцем ко мне не прикоснулся, ты, тупая надоедливая благодетельница! Тебе так хочется получить какое-нибудь объясненьице попроще, почему я такая сука, и ты готова поверить всему, что прозвучит хоть чуть-чуть правдоподобно. Ты и сейчас продолжаешь гадать, а не было ли мое признание правдой, может, я просто отказываюсь от него из-за боязни последствий или какой-нибудь другой столь же идиотской причины? Заруби себе на носу, детка. Ты меня не знаешь. И никогда не поймешь. И я не хочу, чтобы ты меня понимала. Мне не нужно никаких друзей, а если бы я захотела их завести, то уж всяко не ручную собачонку Питера. Тебе понятно или нужны еще разъяснения?