Орсон Кард - Звездные дороги [Истории из вселенной Эндера] [litres]

Дабит не раз бывал среди льопов еще в те времена, когда на этом настаивал Кен Аргон, но в их присутствии ему всегда становилось не по себе. Особенно сейчас, поскольку Тяф-тяф-гррр вела себя совершенно не похоже на льопа – скорее как дрессированная собака, не сводившая взгляда с двери.

– Похоже, она думает, что это именно то место, – сказала Валентина.

– Может, она чует что-то такое, чего не чувствуем мы, – предположил Эндрю.

– Сейчас я открою дверь, – сообщил Дабит. – Кажется, впервые с тех пор, как сюда пришел перед смертью Кен.

– Стоило бы надеть костюмы химической защиты, – сказал Эндрю. – Но, боюсь, тогда наша четвероногая спутница перестанет нам доверять.

– Думаю, то, что убило Кена, не попало в атмосферу, – покачал головой Дабит. – Иначе бы он нас предупредил. Кен никогда не был негодяем и уж точно не оставил бы здесь ловушку для случайного визитера.

– Да уж, человек, только что получивший смертельную дозу инопланетного яда, всегда думает о благополучии других, – усмехнулась Валентина.

– Во времена Первой войны с жукерами люди вели себя вполне достойно, – заметил Эндрю. – Несмотря на то, что те уничтожали все живое своими дефолиантами.

– До чего же чудесные создания эти люди, – сказала Валентина.

– В общем, да, – улыбнулся Эндрю. – Естественно, не считая здесь присутствующих.

Дабит приложил ладонь к дверной панели, но ничего не произошло.

– Какое разочарование, – проговорила Валентина.

– У Кена не было полномочий блокировать мне доступ, – сказал Дабит. – Когда я прилетел на Каталонию, ИС перепрограммировала все под меня.

– Кен Аргон делал много такого, на что у него не было полномочий, – заметил Эндрю.

Протянув руку, он приложил к панели ладонь, и дверь открылась.

Дабит хотел было язвительно высказаться насчет того, что допуск Эндрю Виггина выше, чем у самого Господа, но тут в открытую дверь медленно вошла матриарх льопов.

Дабит последовал за ней. Эндрю слегка поотстал – возможно, его привел в замешательство сам факт, что ему удалось во владениях Дабита открыть дверь, над которой тот оказался не властен.

В помещении не было заметно никаких признаков того, что здесь отравили человека. Не ошибся ли Дабит? Может, Кен, когда на него напали, работал где-то в другом месте?

– Никаких неприятных запахов и вообще ничего такого, – заметила вошедшая вместе с Эндрю Валентина.

– Ничего не опрокинуто, – добавил Эндрю. – Ничего не пролито, не разбито.

– Кен Аргон умер чистой смертью, – сказала Валентина.

– Когда он отсюда уходил, то мог еще не ощущать в полной мере действие яда, – проговорил Дабит. – Может, даже не понимал, что это смертельно.

– Или его отравили не здесь, – предположил Эндрю. – Такое впечатление, будто он прибирался. Вон, даже губка лежит.

– Круглая, бежевая и с отростками, – сказала Валентина.

– Как на той картинке, – сразу же понял Дабит.

Льопа уже направлялась в ту сторону – не спеша, но очень уверенно. Дабит почти не сомневался, что именно за этим она и явилась. Именно об этом просила Говорящего от Имени Мертвых. Теперь картинка представлялась ему как изображение льопа с каким-то круглым паразитом на голове.

Когда голова льопы оказалась на уровне стола, она удивительно мягко взяла губку пастью и, закинув назад голову, проглотила.

– Ей что, просто хотелось пообедать? – тихо спросила Валентина.

Глаза льопы внезапно потемнели, а затем из ее ушей и ноздрей медленно потекла вязкая жидкость того же цвета, что и губка. Вопреки гравитации жидкость текла вверх, пока не покрыла полностью макушку хищницы, вскоре превратившись в шар с отверстиями для глаз, из которого торчали челюсти.

– Спасибо, – произнесла льопа, повернувшись к Эндрю. Голос был не человеческий, но и не компьютерный, и уж тем более не собачий. Слишком ровный для животного и слишком высокий для человека, отчего создавался почти комический эффект – будто собака говорит голосом маленького ребенка.

– Спасибо, – обратилась она к Дабиту, но ни слова не сказала Валентине. Похоже, знала, кто тут принимает решения.

– Я говорю с… – Эндрю издал означавшие имя льопы звуки.

– Ты говоришь со мной, – сказала льопа. – Великой Матерью. Но теперь я снова обрела голос.

– У тебя раньше уже был этот… спутник? – спросил Эндрю.

– Я очень стара, – ответила она. – Еще с тех времен, когда голосом обладала каждая женщина.

– Но не самцы? – спросил Дабит.

Великая Мать не обращала на него внимания.

– Моя спутница умирает, – сказала она. – Ах. Ах-ах-ах. Мы слишком опоздали.

– Мы как раз вовремя, – возразил Эндрю. – Говори все, что можешь.

– Мы жили в обществе этих созданий десятки тысяч поколений. Тогда мы хранили нашу историю в песнях. Теперь я едва их помню, и у меня нет времени их петь, тем более на этом языке. Слишком сложно перевести.

– Почему твоя спутница умирает? – спросил Эндрю.

– Они все умерли. Все. Но ей так жаль, что Кен Аргон погиб. Она этого вовсе не хотела.

Дабит мог только предположить, что, соединившись с Великой Матерью, паразит каким-то образом узнал о смерти Кена. А может, и обо всем, что содержалось в мозгу льопы.

– Что она сделала?

– Она думала, что Кен Аргон хотел ее отравить. И отравила его самого.

– Она ядовитая? – спросил Эндрю.

– Только при необходимости. Он держал ее в банке и опрыскивал чем-то, от чего она очень страдала.

– Он работал над лекарством от кошачьего токсоплазмоза, – покачал головой Дабит.

– Знаю, – ответила Великая Мать. – Он мне говорил. Я знала, что он держит ее здесь. И он понимал, что если я с ней соединюсь, то заражусь, умру и, скорее всего, передам кошачью болезнь другим. Всей семье.

– Значит, он пытался излечить ее до того, как ты с ней соединишься? – сказал Эндрю.

Дабит поискал какие-нибудь записи. На столе лежал блокнот в окружении нескольких пузырьков с засохшими пятнами и осадком на дне. Возможно, в блокноте содержалась информация о том, что пытался сделать Кен. Например, разработанная им формула лекарства от токсоплазмоза.

Но страницы были пусты. Зная Кена, Дабит понял, что тот стал бы что-то записывать только в том случае, если бы лекарство сработало.

– Твоей спутнице было больно, когда Кен ее опрыскивал? – спросил Дабит.

– Похоже на смертные муки, – наконец ответила ему Великая Мать.

– Она и сейчас страдает? Не похоже, что она умирает.

– Боль прошла, – ответила Великая Мать. – Она страдала от голода и жажды, пытаясь понять, что убьет ее раньше. Сперва питательный раствор был очень насыщен, но в последние семнадцать дней она не получала ничего, кроме воды, да и той совсем немного.

– Никто не знал, что питательный раствор истощился, – сказал Дабит. – Никто не знал, что здесь есть что-то живое.