Константин Седов - Лес проснулся

— Ну и как ром? — поинтересовался я.

— Не знаю, не нашел. Вскрыл ящик, а там только водка и джин. Выбрал джин. Его в книге тоже пили. С непривычки быстро уехал. Господи, скучно-то как. А джина еще полно.

— Никогда не пробовал джин, — задумчиво сказал я.

Джин оказался душистой водкой. Легко пьющейся и способствующей к интеллектуальным разговорам об искусстве.

— «Москва-Петушки» читал? — спросил меня экспедитор, после того, как мы прикончили первую бутылку, попутно обсудив влияние Островского и Брехта на современные сериалы. Точнее обсуждал он, а я слушал.

— Нет.

— Зря. Классика, — он достал откуда-то новую бутылку.

Сергей Эдуардович наткнулся на меня в коридоре ближе к вечеру, когда я шел в столовую и внимательно рассмотрев, перехватил. Отправил спать, как я вчера Толика. Это экспедитора так звали.

Сергей Эдуардович ничего мне не сказал на следующий день, но в его глазах, я что-то такое прочитал. Думаю, он вспомнил, как я запросил водки при нашей первой встрече.

Перед высадкой я еще раз навестил Толика, он сидел читал «Три товарища». Увидев меня покачал головой, будто мы пять минут назад расстались:

— Классная книжка! Драки, гонки, кабаки и проститутки!

— Уговорил, почитаю.

— Но «На Западном фронте без перемен» лучше. И переживания понятней и баб меньше.

— Что там за переживания?

— Война. Люди хотят не сдохнуть. Ни от пули, ни от голода. И это понятно, хотя я не воевал и никого воевавшего не знаю.

— А что плохого в бабах? — я не стал развивать тему.

— Ничего. Но…

— Что «но»?

— Ну их. Одни проблемы.

— Может ты и прав.

— Станешь чуть старше, слово «может» уберешь. Выпьем?

— Да нет. Я попрощаться. Моя остановка.

— Ну, давай, — он уткнулся в планшет.

Чуть старше? У нас разница года в три, не больше. Гуру.

Остановка не самое подходящее слово, но я не знал какое еще подобрать. Вертажо Кита не имел космодрома, даже ровной площадки нормальной не высмотрели. Та, что использовалась при обнаружении находилась далеко от места назначения, да и была слишком маленькой для грузового корабля. Он завис над планетой, и мы с Сергеем Эдуардовичем спустились на челноке. Кроме нас двоих в нем пассажиром ехал еще РШП «Тяни-Толкай». Роботизированная шагающая платформа. У робота было шесть шарнирных многозвенных ног. Со стороны он напоминал паука в два метра высотой и три длиной. На широкой спине можно было перевозить пару тонн груза единовременно.

Нас троих высадили на заросшей мелкими белыми цветочками поляне, вместе с пятью десятками контейнеров, которые тут же опоясали пластиковым куполом. Недавно шел дождь, пахло землей и фиалками.

— Прошлый раз силовым полем накрывали, но он энергии много жрет и по ночам светится. Вся мошкара с округи слетается, — пояснил Сергей Эдуардович, — а пластик прочный и специальной дрянью покрыт. Она все зверье отталкивает.

— Я раньше таких не видел, — я осматривал робота, — они обычно на воздушной подушке.

— Хорошая машинка. Разработали давно, но в производство не пускали, именно из-за того, что производство воздушных подушек налажено. Дешево и практично. Но потом, когда стали планеты с совсем непроходимым рельефом попадаться, вспомнили и о том, что шагоходы не только боевыми могут быть. «Тяни-толкай» хорошо себя зарекомендовал. Но небольшая проблема, все же есть.

— Какая?

— Загружать его придется вручную, — он откинул пластиковый полог.

Грузил я, а Сергей Эдуардович одобрительно кивал, уткнувшись в экран планшета. Некоторые из ящиков приятно звенели.

— Охотничьего сезона здесь по понятным причинам нет, охотится можно в любое время, но толстосумы наши запланировали стреляющий пикник на конец октября. Когда с пляжей вернутся.

— Это почти полгода. И зачем им в слякоть охотится? Я эту породу немного знаю. Им комфорт подавай.

— Не почти, а полгода ровно. И это только по земным меркам октябрь. Здесь год длиннее, как раз июль будет.

— Везет мне на Вертажо с длинными годами, — буркнул я и тут же пожалел об этом. Сергей Эдуардович бросил на меня заинтересованный взгляд.

— Так, кончай погрузку, — он не отрывался от планшета, — остальные потом перевезешь. А пока давай Тяни-Толкая на твой голос программировать.

— Давайте, — не стал спорить я, — а если… вот черт!

Челнок зашипел и поднявшись над землей, повернулся. Приняв вертикальное положение устремился в небо.

— Ты чего? — удивился Сергей Эдуардович, — никогда автоматического челнока не видел?!

— Видел и не раз, но вас-то он здесь оставил!

— А, это, — он хитро улыбнулся, — моя компания не нравится?

— Вообще-то, это я ваш гость.

— Давай, так. Я тебя провожу до лесничества, все покажу, часов через шесть улечу, оставив тебя на полгода, — он продолжил манипуляции с пультом, — так, скажи что-нибудь Тяни-Толкаю.

— Милый Тяни-Толкай! Не желаешь ли ты поехать вместе с доктором Айболитом далеко-далеко и жить в его доме со всеми зверями? Там тебе будет хорошо: и сытно, и весело.

— Есть, — Сергей Эдуардович провел пальцем по экрану, — а кто такой Айболит?

— Один добрый и глупый доктор, разговаривавший со зверями.

— Книжка что ли какая-то?

— Ну да. Тяни-Толкай, — это как раз оттуда. Так как вы отсюда улетите? Корабль вас ждать будет?!

— Не читал. А корабль — нет, не будет. Как раз сейчас улетает, пока мы с тобой лясы точим и робота грузим, — А! Вот как!

РШП вздрогнула, опустилась «брюхом» на землю, от «спины» по периметру платформы отделилась рама с грейферным краном на конце и зависла над очередным ящиком.

— Можно самому и не таскать, — кивнул Сергей Эдуардович, одобрительно наблюдая как робот загружает ящик, — просто вспомнить не мог, как это делается.

Я смотрел на него мрачно. Не похоже, чтобы издевался. Болела спина.

— Нам туда, — он ткнул пальцем на запад.

Тяни-Толкай шел за нами совершенно бесшумно, только земля подрагивала.

На планете закончилась весна, большая часть деревьев отцветала, по воздуху летал крупный желтый пух, оседавший на земле и широких листьях неизвестного кустарника. В лицо дул ветерок, пьянивший после замкнутой духоты корабля. Мы шли по широкой тропинке, вытоптанной, надо полагать строителями и их техникой. Дошли до большого плоского холма, заросшего сиреневыми цветами-колокольчиками, когда мой спутник остановился.

— Я здесь третий раз всего, — Сергей Эдуардович стукнул ладонью по прорезиненной выпуклости на металлическом боку Тяни-Толкая. От него отошла крышка, развернулась, высвободив две разошедшиеся по сторонам секции.

На крышке красовалось изящное ружье. Пластиковое ложе имитировало ореховое дерево. Два спаренных горизонтальных ствола, дисковый магазин, пистолетная рукоятка. На боковых секциях крышки — патроны.