Сергей Дормиенс - Человеческое, слишком человеческое

- Исследование предсмертных состояний Евангелионов.

Два-ноль. Это уже чертовски неспортивно: Акаги в легкую все сдавала, и тем самым выбивала у меня одну карту за другой. Вот только мои полномочия - генератор козырей в рукаве, и это окрыляет.

- Вы знаете, почему Ибуки ушла в "Чистоту"?

- Предполагаю.

- Предположите вслух.

Акаги повозила пальцем по сенсорной панели и сняла очки. В кабинете было накурено, дышал я через раз, и вообще - все было на ее стороне, даже территория.

- Я знаю о Евангелионах почти все, Икари. Кроме двух вещей. Вы знаете, что находится в полутора световых годах от системы "Пацаева"?

Школьный вопрос, но опять в сторону.

- Знаю. Запретная звезда. Однако мы...

- Именно, - профессор подняла палец. - Помолчите.

"Ни хрена себе". Я успел почти по-детски обидеться, и Акаги немедленно этим воспользовалась:

- Вокруг этой звезды вращается Антитерра - планета, идентичная Земле.

- И вся ее поверхность покрыта LCL. Тератоннами LCL, - скучно закончил я. - Закрытая зона для полетов и все такое. Может, к делу?

- Разумеется, - сказала Акаги. - Я как раз о деле. Так вот. Никто не знает, откуда это вещество. Мы научились его синтезировать, когда поняли, что оно полезно, но почему именно гетеролитический разрыв...

- Профессор.

Мне было противно. Эта сука трепала мне нервы и, видимо, наслаждалась процессом. В моем распоряжении были законные полчаса, и она намеревалась извести их на научную чушь уровня школьной программы. Еще и от адвокатов отказалась. Юристы сидят под дверью и жаждут моей крови, и она их выпроводила, только чтобы оттрахать мне мозги. ""А" с плюсом", профессор.

- Ну, как хотите. Я, как и говорила, не знаю двух вещей: природы первоисточника Евангелионов и загадки их конца. Потому и попросилась возглавить проект по изучению смерти синтетиков.

Я неожиданно увлекся: ну да, получается, одно дело заложить молекулярную бомбу, чтобы Ева подохла в сроки, а другое - понять, как именно умирает существо, которое с точки зрения белковой жизни - ересь и богомерзкая хрень. Которое даже не живет в общем смысле.

- И к нам нанялась Ибуки - сотрудником по контролю. Кстати, вы зря ее бросили. Милая девушка.

Я скрипнул зубами, но смолчал.

- У нас даже завязалось подобие отношений...

"Ох, бля".

- ...А потом оказалось, что Майя - слишком любопытная. Она просмотрела на моем компьютере ту информацию, которую ей знать не полагалось, - Акаги надела очки и принялась изучать экран. В стекле линз отражались какие-то бегущие строки. - Мм... Так вот. Мне пришлось включить ее в программу экспериментов.

Это был офигенный тон - мне сразу же стало нехорошо.

- Какого рода?

- Мы изучали синтетиков в терминальной фазе - поведение, реакцию, состояние внутренних органов, ментограммы, - Акаги потянулась за сигаретой. - Взаимодействие с людьми...

- Что?!

- А что вас изумляет, Икари?

"Как бы так выразиться? Хотя бы то, что Ева в терминальной фазе неадекватна" - и снова я промолчал.

- Все участники экспериментов официально были казнены до прибытия на базу, - хладнокровно сообщила Акаги. - Кроме Майи Ибуки.

У меня все слегка плыло перед глазами. Люди, которые пытают нелюдей и смотрят, как те поведут себя с людьми. Нелюди, которым предлагают пообщаться с людьми. Люди, которые попадают к нелюдям. Я почему-то четко представил их всех. Представил - и пожалел об этом.

- Она оказалась сильной. Она часами смотрела им в глаза. Мы это так и назвали - "гляделки". И ни один Евангелион ее не тронул, пока мы их слегка не раззадорили.

Я вздрогнул и с трудом остановил руку на пути к пустой кобуре. А перед глазами стояли холсты Майи.

- Майе удалось сбежать. К сожалению, планета не была режимной, так что...

- И почему же вы ее не нашли? - спросил я, буквально проталкивая воздух сквозь перехваченное горло. - Она же открыто нанималась после бегства? Да, скрывалась, но...

- Мне неизвестна политика руководства, Икари.

Сука.

- Какую информацию узнала Ибуки?

- Не могу сказать.

- Это после всего-то, что вы мне тут наговорили? - я поднял брови. - Да вам лет пятнадцать светит уже!

- За что? - удивилась Акаги. - Якобы пострадавшая мертва, базы не существует, ничего нет. Я уж молчу, что "Чистоту", куда входила Ибуки, вот-вот объявят вне закона.

Я проглотил "базы не существует", изо всех сил гася холодную ярость.

- Икари, - позвала меня профессор. - Поменьше злобы. Занимайтесь своим делом, иначе мне придется улететь с Земли. Надолго. А это неудобно.

Вдох - и выдох. Вдох - и... Вот если бы еще зубы расцепить.

- И еще одно. С информацией о Майе вас выпустят отсюда, с тем, что я могу добавить, - нет.

- У меня высшие сертификаты допроса, за нами не могут следить.

Акаги сделала длинную затяжку и выдохнула в потолок.

- Вы слишком милый, Икари. Всего доброго.

Хотелось сказать что-то злое. Хотелось сказать, что я вернусь. Хотелось пристрелить суку без всяких разговоров - а еще она своим существованием словно бы оправдывала меня. Я лишь прекратил страдания Майи, которая не могла прогнать из разума треклятых "колец Синигами".

Я словно у психоаналитика отсидел, а потому вышел молча. Зато в ушах всласть звенело.

Закрыв дверь за собой, я посмотрел по сторонам. В креслах в маленьком холле расположились юристы "Ньюронетикс" - элегантные крысы в дорогущих костюмах, все того же серого оттенка, что и стены. Неподалеку окопалась моя гвардия - взвод "виндикаторов", и даже бронированным глыбам тут было неуютно. Я хотел было оторваться на вставших мне навстречу адвокатах, - их лиц я по-прежнему не воспринимал, - когда обнаружил в коридоре еще одно действующее лицо.

Гендо Икари спускался на этот этаж офиса по широкой лестнице.

Я понял, что разглядываю говнюка, а он - меня. Я так и не понял, кто победил в гребаных гляделках, но вряд ли мой отец вспотел от напряжения, когда отвел взгляд и просто прошел мимо.

Крупные капли стелились снаружи по стеклу машины. Снег так и не перерос в метель - мой ховеркар неспешно плыл в струях промозглого ливня. Музыку я выключил к чертям, но в голове упрямо крутился утренний мотивчик: мягкий, тоскливый. Я скосил глаза. На пассажирском сиденье лежал пакет с довоенным каталогом пивных сортов.

Я смотрел на эту подарочную упаковку и понимал, что грёбаный день надорвал меня.

Признание Аски. "Я теперь буду хуже к тебе относиться".

Признание Рей - и горячее тело в моих объятиях.

Квартира Майи - картины и фотографии. Судьба пешки.

Слова Акаги. "Вы слишком милый, Икари".

И теперь я просто ехал на день рождения начальницы. Где буду пить газировку и рассказывать. Рассказывать и пить газировку.

"В задницу газировку. Нажрусь", - решил я. Ну, переживет меня Аска. Я не обижусь.