Грэм Макнилл - Я – Менгск [litres]

Арктур ничего не слышал об этом, так как Айлин Пастер не держал дома телевизоров, утверждая, что кроме как пропаганды Конфедерации и бессмысленных, атрофирующих мозги мелодрам, по ним все равно ничего не показывают. В принципе Арктур разделял его точку зрения. Чтобы узнать подробности, он подключился к спутнику UNN через удаленный доступ с консоли «Китти Джей». Само собой, UNN в полной мере освещала торжествующие известия о поражении келморийцев.

Колонны морпехов и сотни надраенных до блеска осадных танков мельтешили на экране; чрезмерно рефлексирующий диктор рассказывал о трусливой капитуляции всех вражеских сил, подавая новость так, словно военная машина Конфедерации победила самый кровавый режим, какой можно вообразить, а не свободный союз пиратов и шахтеров.

Не по этому ли поводу вызвали Айлина Пастера?

Вскоре Арктуру надоел этот фарс. Чувствуя легкое отвращение к склонности UNN расхваливать победы своих кормильцев, Менгск отключил питание. Вернувшись в дом Пастера, он решил выпить бренди, который согревал его не хуже, чем потрескивающий в камине огонь.

Арктур наслаждался редким моментом одиночества и вдруг услышал, как за его спиной в комнату вошла Юлиана. Он почувствовал неуверенность в ее шагах и понял, что сейчас опять начнутся претензии к его методам воспитания.

– Что на этот раз, Юлиана? – спросил Арктур, не оборачиваясь.

– Твой сын опять в слезах, – ответила она.

– Меня должно это удивлять?

– Почему тебе нравится это? – Юлиана обошла кресло и встала перед Арктуром.

– Нравится что?

– Почему ты так строг с Валерианом? – спросила Юлиана, не обращая внимания на вопрос. Ее лицо превратилось в маску и пылало гневом. – Разве ты не видишь, что он обожает тебя? При всем при том, что ты унижаешь его каждый раз, когда видишь! Он только-только познакомился с отцом! А ты только и делаешь, что талдычишь ему, что он ни на что не способен!

– Это потому, что он плох во всем! – разозлившись, Арктур отодвинул от себя бренди. – Он не то, что стрелять, даже удержать оружие не может. Книги, которые ты ему навязываешь, превращают его в божьего одуванчика, который пытается обрести вселенскую гармонию. Он худой, как скелет! На костях ни грамма мускулов, и он устает даже от легкой гимнастики. Если я строг к нему, то лишь потому, что пытаюсь наверстать упущенное! И это все из-за твоего потворства!

– Мы его любим, Арктур, – сказала Юлиана. – Мы не заставляем его делать то, что, по нашему мнению, он должен делать. Я думала, что уж кто-кто, но ты будешь уважать подобный подход. Наш сын волен выбирать, что изучать и чем увлекаться.

Арктур покачал головой.

– Это просто какой-то кучерявый бред. Хочешь оставить его неподготовленным к жизни за пределами уютного пузыря, в котором, благодаря тебе, он сейчас живет? Ты воспитываешь женоподобного книголюба и слабака, Юлиана. Галактика – жестокое, мерзкое место. Если ты продолжишь воспитывать его в таком духе, он не выживет, когда столкнется с реальностью один на один. Ты понимаешь это?

– Я все прекрасно понимаю, – отрезала Юлиана. – Ты хочешь вырастить из него точную копию себя!

– А разве это плохо? – возразил Арктур, вскакивая на ноги. – По крайней мере, я чего-то добился! Я вышел в галактику, набрался реального опыта и создал свою судьбу собственными руками! Сможет ли мальчик когда-нибудь управлять собственной судьбой? Он Менгск, а для большого корабля – большое плавание! Но ему никогда не достичь подобных высот!

– Вне зависимости от того, как он распорядится своей жизнью, это его выбор, – сказала Юлиана. – Мы не можем решать за него.

– Сущий вздор, – махнул рукой Арктур. – Детям нужна дисциплина, а ты явно не в состоянии обеспечить ее. Он слишком мал, чтобы понять, верный ли путь выбрал. Поэтому мы обязаны направить его в нужное русло.

Юлиана сжала пальцы в кулаки, и Арктур отметил, что она, вопреки его предположениям, вовсе не утратила внутренней силы.

– Хотелось бы мне, чтобы ты услышал эти свои слова. Тот ты, которым ты был раньше. Юный ты.

– О чем это ты?

– Всем тем, что ты отвергал, когда был юнцом, вот чем ты стал. Ты стал как твой отец.

– Не говори глупостей, Юлиана. Я не похож на отца, – отчеканил Арктур.

Юлиана горько рассмеялась.

– Столь образованный человек, как ты, не может быть настолько слепым. Я выслушивала все, что ты рассказывал мне все эти годы. О грандиозных планах, об амбициях и величии. И я верила тебе. Думаю, где-то в глубине души я до сих пор верю, что ты совершишь великие поступки, но уже не в одиночку. У тебя есть сын, и он нуждается в отце.

– Я и делаю то, что требуется от отца, Юлиана. Я даю ему шанс воспользоваться моим опытом, чтобы стать настоящим мужчиной.

– Ему всего лишь семь! Он еще ребенок, – с мольбой в голосе произнесла Юлиана. – Разве ему нельзя чуть-чуть подрасти?

Арктур уже собрался поставить уничтожающую точку в диалоге, как открылась дверь, и в комнату вошел один из слуг Пастера. В ту же секунду Арктур почувствовал всю безотлагательность его появления.

– Ну что такое? – гневно спросила Юлиана, обернувшись.

– Информация для мистера Менгска, – ответил слуга.

– Письмо? – спросил Арктур. – И ради него вы побеспокоили нас? Я прочитаю его позже.

– Нет сэр, – уточнил человек. – Это не письмо. Это прямой канал с Корхалом.

Арктур нахмурился. Общение в реальном времени между планетами стоило невероятно дорого и было возможно лишь для тех, кто имел доступ к самому мощному и современному оборудованию.

– С Корхалом? – переспросил он. – Это моя мать?

– Нет, сэр. Это мистер Фелд, – ответил вошедший. – И я боюсь, что у него для вас плохие новости.

Арктур баюкал на коленях бутылку бренди. Он знал, что осушить ее до дна будет неправильно, но «правильное» и «неправильное» его более не заботило. Его слезы давно высохли, но горе, ни на секунду не утихая, разрывало сердце холодными стальными когтями. Слова, произнесенные Фелдом, эхом повторялись в голове Менгска: « Они мертвы… их всех…»

Слова отпечатались в памяти так крепко, что ничто и никогда не сотрет их оттуда. Это просто невозможно.

Никто не мог проникнуть через барьеры службы безопасности.

Никто не мог одолеть разнообразные системы, которые защищали их от зла.

Это было невозможно.

«Они убили их. Боже, Арктур… Мне так жаль…»

Он понял, что что-то не так, с того самого мига, как увидел лицо Эктона Фелда. Зернистое изображение на видеопанели то «залипало», то искажалось рябью помех – качество сигнала было ужасным из-за межзвездного расстояния, включая множество реле, ускорителей и несущих трактов.

Такой сеанс связи равнозначен телефонному звонку посреди ночи, выдергивающему из сна глубоким гложущим страхом, что поднимается откуда-то изнутри. Никто не звонит ночью с хорошими новостями; никто не станет связываться с проблемной и дорогостоящей связью в режиме реального времени, если у него хорошие новости.