Грэм Макнилл - Я – Менгск [litres]

Валериан кивнул с важным видом.

– Ага, я именно так и думал. Большая человекоядная ящерица. За один присест она может проглотить целый взвод солдат. Ты видел таких, когда был на войне?

– Нет, не видел. – Арктур покачал головой в знак отрицания. – И только рад этому. Не хотелось бы оказаться слопанным целиком.

– Ну, мне тоже не хотелось бы, – согласился Валериан. – Тогда было бы скучно.

Арктур внимательно следил за сыном, как тот копается в своих находках и осматривает каждую вещицу. Несмотря на наследственность Менгсков, Валериан не обладал физическими данными Арктура или Ангуса. Мальчик был худ, даже более худой, чем Дороти в его возрасте, с тонкими руками безо всякого намека на рельеф. В его годы Арктур уже владел рапирой и был в прекрасной спортивной форме.

Не то чтобы в век винтовок Гаусса и ракет у Арктура появилась необходимость использовать такое архаичное оружие, как меч. Просто изматывающие уроки фехтования научили его крепко стоять на ногах и закалили мышцы, вследствие чего он по достоинству оценил это боевое искусство. Учитывая характер Юлианы, вряд ли она поощряла подобные занятия, и блеск пота на лбу Валериана только подтверждал отсутствие выносливости.

– Это твои книжки? – спросил Арктур, когда Валериан закончил показывать ему выуженное из реки барахло.

– Да, они были мамины, но она отдала их мне на сохранение.

– Можно? – спросил Арктур, протягивая руку к книгам.

– Конечно.

Сверху лежала тоненькая книга-картинка по археологии. Арктур взял ее и открыл. Книжка пестрела иллюстрациями скелетов животных и геологических пластов. Он вспомнил, что в детстве читал эту книгу и, кажется, потом подарил ее Дороти.

Когда Арктур взял посмотреть другую книгу, Валериан прокомментировал:

– Это моя любимая. Мама подарила ее на последний день рождения.

Книга имела кожаный переплет с золотой вязью в качестве обрамления, тисненое название было оформлено витиеватым рукописным шрифтом.

«Поэмы о сумерках звезд», – прочитал Арктур. Он открыл книгу и пролистал несколько страниц. В глазах зарябило от разнообразия глянцевых иллюстраций фантастических зверей вперемешку со стихами о далекой от реалий чепухе. Стишки рассказывали о древних созданиях, которые путешествовали сквозь звезды в глубоком прошлом. Арктур прочитал один из них, – до смешного банальную историю, состоящую из многочисленных рифмованных двустиший и по-детски раздутых преувеличений.

Зацепив большим пальцем страницы, он быстро прощелкал их и пришел к выводу, что какое стихотворение не взять – все сплошная дешевка, не заслуживающая ничего, кроме презрения. И это читает Валериан? Арктур посмотрел на корешки других книг: «Руководство к пониманию сущности души», «История Умоджи»…

По крайней мере, хоть что-то можно читать.

– Это твое? – спросил Арктур Валериана, показывая ему сборник стихов.

– Да, я прочитал их все. У меня там есть любимый стих. Мама читает мне его перед сном.

– И тебе нравятся такие вещи? Никаких военных книг и приключенческих историй?

– Мне не разрешают читать такие книги. Мама говорит, что галактика и так полное ужасов место, – сказал Валериан. – Она сказала, что такие вещи читать не стоит, и подобные истории только расстроят меня.

– И она сама до сих пор…

– Ага, ей тоже очень нравится.

– Но ты же мальчуган. Тебе надо читать о сражениях и приключениях. Про космические битвы и про героев. Когда я был в твоем возрасте, мой отец давал мне читать «Логана Митчелла, пограничного маршала». Это классика. Ты читал его?

– Нет. – Валериан покачал головой. – А о чем там?

– Там идет речь о человеке по имени Логан Митчелл, который поддерживает закон и порядок на одном из крайних миров. Куча пушек, куча девчонок и множество перестрелок с коррумпированными властями. Логан обаятелен, и в то же время он – суровый боец, который всегда приструнит плохих парней. На самом деле незатейливое чтиво, но очень интересное, полное крови и кишок.

– А почему я должен хотеть читать о крови, кишках и перестрелках? По-моему, это ужасно.

– Я думаю, большинству мальчиков нравится читать о таких вещах.

– Ну а мне не нравится, – ответил Валериан. – Я не люблю оружие.

– Ты когда-нибудь стрелял?

– Нет.

– А хотел бы попробовать?

Арктур увидел блеск в глазах сына и улыбнулся.

Арктур понял, что Валериан, как и большинство людей, пропагандирующих нелюбовь к оружию, никогда в жизни не стрелял. Более того, скорее всего, даже не держал в руках оружия. В стрельбе было что-то такое, что взывало к инстинктам любого, будь то мужчина или женщина. И человек, будь он хоть трижды пацифист, не сможет отрицать остроту возникающих ощущений, когда разряжаешь мощный ствол в мишень, пусть даже картонную.

– Есть идея, – сказал Арктур. – У меня на «Китти Джей» есть винтовка Гаусса и пулемет. Пришла пора узнать кое-что, что поможет тебе вырасти настоящим мужчиной.

Валериан лег на кровать, изо всех сил сдерживая слезы разочарования и обиды. В месте упора приклада винтовки плечо превратилось в один сплошной синяк. Мальчик намазал его болеутоляющей мазью. Он подумал, что если бы уже не ненавидел оружие, то за время, проведенное с отцом, эта ненависть появилась бы обязательно.

Прошедшие семь дней претендовали на титул самой великолепной и самой худшей недели в жизни Валериана.

Великолепной потому, что папа был рядом, и оказался точно таким, каким он себе его и представлял: статный, высокий и сильный. Все, что говорил отец, звучало мудро и важно, несмотря на то, что многие из этих вещей лежали за пределами понимания Валериана.

А худшей потому, что чего бы Валериан ни пробовал сделать, отец находил результаты не слишком впечатляющими.

Валериан встречал каждый день, как возможность заработать одобрение отца, и каждый день надеялся, что будет взрослеть точно так же, как Арктур. Он пытался перенять его жесты, походку, позы и даже манеру говорить.

Жаль, что отец практически не обращал внимания на многие проявления искренней привязанности Валериана и замечал лишь то, что у него не получалось.

Занятия с винтовкой Гаусса и пулеметом были настоящей катастрофой. Неукротимая отдача винтовки опрокидывала Валериана на спину, пистолет вырывался из рук, выкручивая запястья. Оружие категорически не слушалось мальчика. Даже когда он умудрялся держать его ровно, то все равно не мог попасть ни в одну из мишеней, что Арктур соорудил на берегу реки.

Каждая неудача, похоже, раздражала отца. Как бы Валериан не старался сосредоточиться на мушке, прищурившись и высунув от старания язык, он не смог ни научиться стрелять, ни полюбить это занятие.