Марианна Пьерс - Нейлоновый ангел

— Он очень толстый. Лысый. И еще у него протез.

— Чего? — уточнила я.

— Не бойся, — хихикнула она. — Всего лишь руки.

Я пристроилась у южного конца стойки в заведении Хейна так, чтобы ясно видеть и задние комнаты. Хозяин заведения, Лари Хейн, никогда не поднимает на меня своих искусственных глаз, но наливает мне напитки по дешевке, поскольку тоже служит Мондо. У Хейна самый крутой бар в Торли, и я очень уважаю его. Даже завидую его вкусу в одежде.

А вообще в городе полно разных баров, и всеми ими владеет Джеймон. Словом, жителям города есть, где убить время.

Я была готова к действию. Как всегда, паутина крепко обхватывала все тело. Пистолет, купленный у Миноха, висел на поясе, прикрытый плащом. Пусть будет наготове, когда мне попадется Мондо. Минох уверял, что это настоящий «Глок», но мне кажется, что он всучил мне дешевую индийскую подделку.

А впрочем, мне сгодится даже кукла Барби, если только она будет стрелять точно.

Когда я выпила вторую рюмку, в коридоре показался лысый мужик, затянутый в черную кожу и с цепью на шее. Кажется, Мэй говорила именно о нем. Его фигура произвела впечатление даже на меня. Лицо имело правильные черты и могло показаться приятным, но взгляд был каким-то пустым. Он огляделся и уселся перед большим видеоэкраном.

Вслед за ним появился еще один субъект. Бледный и тощий, с ржавыми волосами. На нем была мятая рубашка и штаны из молескина. Странный наряд.

А впрочем, об этом судить не мне, затянутой в паутину.

Пока я обдумывала дальнейшие действия, начали показывать программу новостей «Весь мир». Конечно, прежде всего речь зашла о гибели Разз Ретрибушн.

Дарк и его дружок уставились на экран, словно детвора на книжку с картинками.

Репортер заходился в истерике:

«Наша программа спешит сообщить всем зрителям общественной сети о жестоком и подлом убийстве их любимой журналистки Разз Ретрибушн.

В последнее время она занималась расследованием дела о нелегальных генетических экспериментах. Ее машина взорвалась на шоссе у отметки 1049. Камера слежения засняла двоих мужчин, скрывшихся с места происшествия. Если вы видели их, пожалуйста, свяжитесь с вашим отделением милиции.

Мы нуждаемся в вашей помощи. Только вместе с вами нам удастся положить конец преступлениям, отравляющим нашу новую эру…»

На экране появилось застывшее изображение ржавоволосого приятеля Дарка, сидевшего в коляске мотоцикла. А водителя нельзя было разглядеть.

Тут же одновременно случились сразу две вещи. Ржавоволосый оказался на полу, а спинка стула, на которой только что лежала его голова, исчезла в мгновение ока.

Я сразу поняла, что это дело рук охотника за наградой, хотя сперва и не заметила его. Обычные люди не могут выдержать жара, возникающего из-за их пушек.

Все кругом посыпались на землю. Я увидела краем глаза, как Дарк схватил своего приятеля за шею и заслонил его своим телом.

Очень мило!

Дарк перебросил своего дружка через стойку и прыгнул следом.

Охотник понял, что опоздал, и поспешил скрыться, но некоторые нервные посетители потеряли голову и открыли беспорядочную стрельбу. Джеймон с ума сойдет, когда узнает о случившемся.

А мне почему-то стало жалко стул, хотя это и глупо.

Я поползла под столами и, держа пистолет наготове, приблизилась к стойке. За нею прятались не только Дарк со своим дружком. В дальнем углу столкнулись нос к носу двое священников культа Шранг и священник культа Слам из Рыбачьего городка.

Черт! Только религиозных войн мне не хватало!

Дарк уперся спиной в стену и протянул ноги под стойку.

— Добрый день, — вежливо сказала я.

Он обратил на меня свой пустой взгляд. Его глаза были темно-карими, почти черными.

— Не очень, — произнес Дарк глубоким голосом.

В самом деле, день выдался не очень добрым.

— Послушай, нам нужно поговорить. Похоже, твой дружок опростоволосился. Я помогу вам спрятаться.

Выстрелы продолжали греметь. Я протянула ему руку и представилась:

— Перриш Плессис.

Через несколько секунд взгляд Дарка стал осмысленным. Заметив мой пистолет и паутину, он уставился на меня, как на привидение.

Когда его рука коснулась моей, я ощутила странный жар, будто проглотила целый пузырек кофеина. Кожа покрылась испариной. Спину закололо крошечными иголками.

— Что ты со мной сделал? — спросила я.

— Ничего.

В его глазах стоял вопрос, но совсем не тот, который я задала. Потом они снова стали пустыми. Дарк протянул руки к своему приятелю и развернул его ко мне, словно испуганного ребенка.

— Столовский, эта девка собирается тебе помочь.

Девка! Подумать только!

Я так сильно уперла ствол пистолета в его челюсть, что его толстая шея задрожала.

— Давай-ка сразу же договоримся, — процедила я. — Никогда не называй меня так!

— Ты же разрешила мне медитировать!

— Вот что, Мэй. Это моя комната, и я пустила тебя только на пару часов.

Она сидела, прищурившись или даже закрыв глаза. Она была не в себе, я — тоже. После сегодняшнего разгрома Джеймон тоже был не в себе. Я прекрасно понимала, почему прорицательница опасалась выходить на улицу и почему Дарк вел себя, словно великовозрастный балбес.

Мэй была обнаженной, если не считать какой-то розовой липкой массы на голове, и держала в руке иглу для татуировки. Самый подходящий вид для девушки!

— Приведи себя в порядок, Мэй, и веди себя прилично на людях, или вылетишь за дверь в таком виде, — пригрозила я.

Она открыла глаза и поняла, о чем идет речь. Испуганно взвизгнув, исчезла за дверью. Ее голая попка казалась рыхлой, словно каша.

Я провела Дарка в комнату. Со своей черной кожей и цепями он напоминал слегка растерянного Голиафа. А рыжему Столовскому, кажется, везде было не по себе. Его нос нервно подергивался.

— Сейчас мне нужно идти по делам, — сказала я им. — Вернусь после полуночи, тогда и поговорим. Если не будете никуда выходить, то с вами ничего не случится. Захотите есть — Мэй что-нибудь сварганит.

После этого я, улыбаясь, вышла за дверь. Вряд ли у Дарка разыграется аппетит.

Блестящий стол Джеймона, сделанный из красного дерева, и стоявший на нем серебряный сервиз казались совершенно нелепыми на фоне грязных пластиковых стен. Такая роскошь должна была находиться в каком-нибудь богатом особняке, где потолки под три метра, а у дверей сидят сторожевые псы. Однако все это красовалось здесь в кабинете Мондо. Кроме сервиза на столе виднелись белые салфетки и подсвечники, производившие еще более нелепое впечатление.

Не то чтобы я не любила изящных вещей. Просто я все называю своими именами. Кем бы себя ни считал Джеймон, он живет в трущобах, стоящих на отравленной земле. И французский полированный стол ничего не меняет.