Иван Оченков - Путь на Балканы [litres]

Геся тем временем забежала в здание госпиталя и, тяжело дыша, остановилась у стенки. После года, проведенного среди тяжелораненых, когда беспомощных людей приходилось переодевать, мыть, подставлять им судна и утки, ее трудно было смутить видом мужского тела, но к подобной ситуации она оказалась совершенно не готова. Будищева, несмотря на ранение, никак нельзя было назвать беспомощным. Его тело было крепким и поджарым, без единой прослойки жира, с бугрящимися мускулами, и невольно притягивало к себе взор. А непонятная надпись над левым соском лишь разжигала любопытство. Но самое главное – его взгляд. Он был ироничен, даже насмешлив, но, пожалуй, ничуть не смущен. Его, казалось, забавляла эта ситуация.

– Мадемуазель Гедвига, с вами все в порядке? – вернул девушку к реальности голос старшей сестры милосердия. – Голубушка, вас Аристарх Яковлевич разыскивает, а вы ходите неизвестно где!

Через минуту удивленная Геся уже была в кабинете главврача, недоумевая, зачем она ему так срочно понадобилась. Тот встретил ее, сидя за своим столом, и молча показал ей на ближайший стул. Девушка, не переча, села и некоторое время ждала, пока тот закончит писать. Наконец тот отставил в сторону перо и испытующе посмотрел на нее.

– Геся, вам известно, что отправляемых завтра увечных солдат должен сопровождать кто-то из персонала?

– Да.

– Замечательно, это будете вы.

– Но… это так неожиданно, – замялась она, – к тому же вам известны мои обстоятельства.

– Вы про документы? Это именно та причина, по которой я не предупредил вас заранее об этой миссии. Не был, знаете ли, уверен, что все получится. Но теперь, благоволите…

С этими словами Гиршовский выложил перед ней на стол несколько бумаг и щелчком ногтя подвинул ближе к девушке.

– Что это?

– Э… это некоторым образом дубликаты документов, выданных вместо утерянных. Извольте видеть: паспорт, метрика, свидетельства о крещении, конфирмации и причастии. А также моя рекомендация с детальным описанием вашей службы при госпитале. С этими документами вы можете поселиться в любом городе империи на совершенно законных основаниях.

– Но как это возможно?

– Есть вещи, о которых лучше оставаться в неведении, мадемуазель. Все, что вам нужно знать, так это то, что ваши документы утеряны во время боевых действий, а взамен выданы новые. А согласно оным вы немка, лютеранского исповедания, из Царства Польского Гедвига Берг. Бумаги эти вполне подлинны и заверены соответствующими печатями и подписями наших жандармов. И если вы, голубушка, не угодите ни в какую историю, никому и в голову не придет посылать запрос на вашу родину, с тем чтобы устроить проверку. Еще я дал казначею соответствующее распоряжение, чтобы он выдал вам жалованье за все время службы. Оно, откровенно говоря, крайне невелико, но вам на первое время хватит. Ну и вот это, примите, уже от меня лично.

С этими словами Гиршовский подвинул Гесе конверт из плотной бумаги.

– Мерси, – выдавила из себя девушка, и на глазах ее заблестели слезы.

– Не за что. Это вам спасибо за службу, за тяжкий труд и за заботу о раненых. А теперь ступайте, у вас еще много работы.

Тем временем Будищев, закончив манипуляции со своей старой одеждой, переоделся и направился к телеграфной станции. Официально, чтобы попрощаться с товарищами и забрать личные вещи, но на самом деле главной его целью являлось содержимое тайника. Особых ценностей там не было, так, несколько сотен рублей в ассигнациях и монетах, да немного трофеев, которые было особенно жалко отдавать перекупщикам за бесценок. Но в любом случае в его положении деньги были не лишними и могли помочь перебиться первое время.

Прежде он хотел попросить переправить их в Россию Лиховцева. Тем паче что тот бы ему не отказал, а в порядочности Алеши можно было быть уверенным. Но теперь его самого отправляли на родину для излечения, следовательно, надобность в посреднике отпадала. Идти после ранения было тяжеловато, но Дмитрий не торопился. Главное было вернуться в госпиталь до вечера, а с этим он надеялся справиться. Можно было, конечно, попросить о помощи Шматова, но с ним все равно пришлось бы идти, потому как найти ухоронку самостоятельно он вряд ли бы смог. К тому же Федька куда-то запропастился и уже два дня не показывался, поэтому, несмотря на тревожное предчувствие, пришлось идти одному.

Спрятанный в дупле большого дерева тайник оказался целым, чужих следов вокруг не наблюдалось, так что унтер велел своей паранойе заткнуться и, закинув заветный сундучок на плечо, потихоньку пошел назад. Скоро он вышел из рощи и хотел было уже продолжать путь, как вдруг совсем рядом звякнула скоба винчестера. Как опытный музыкант безошибочно отличает игру скрипки работы великого Страдивари от поделки ремесленника, так и Будищев никогда бы не перепутал этот лязг ни с чем другим. На какой-то краткий миг в голове его всплыли все сегодняшние предчувствия, но лишь для того, чтобы тут же исчезнуть, вместе со всеми посторонними мыслями. Хуже всего было, что в последнее время он непростительно расслабился, и револьвер его лежал в ранце, вместе с другими личными вещами. Незаметно достать его не смог бы даже Дэвид Копперфильд, случись ему оказаться в такой ситуации, а лежащий в кармане нож вряд ли мог выручить сейчас своего хозяина.

– Выходи, падлюка! – раздался совсем рядом до боли знакомый голос.

– Давно не виделись, – глухо поприветствовал Дмитрий Хитрова.

Выглядел ефрейтор, прямо скажем, так себе. Форма его поистрепалась, как и у всех русских военных. Шинель была вся в заплатах, на ногах какие-то невообразимые чоботы, подвязанные веревочками, чтобы не развалились. Но на лице давнишнего врага светилась мстительная улыбка, а в руках блестело смертоносное оружие.

– Ну вот и повстречались мы на узкой дорожке, – хищно ощерившись, заявил Васька. – Таперича тебе ни вольноперы, ни охвицера не помогут!

– Может, договоримся? – натужно улыбнувшись, спросил Дмитрий.

– А на что мне с тобой договариваться? – осклабился ефрейтор. – Ты весь тут и хабар твой рядом, все и так мое будет!

– Не все, – замотал головой, цепенея от ужаса, Будищев. – Еще есть, и много! Деньги, золото, камешки драгоценные…

– Всех денег в одну кучу не собрать, – резонно заметил Хитров. – Мне и этого барахла станет!

На лице у Дмитрия появилось отчаяние. Старый враг не проявил свойственной ему жадности, минуты, скупо отведенные судьбой, таяли, а возможности оказать сопротивление так и не появилось. Но как видно, страх и унижение ненавистного ему человека так обрадовали Ваську, что он не торопился стрелять, наслаждаясь каждой минутой своего триумфа.

– Ты не понимаешь, – дрожащими губами принялся умолять его унтер-офицер. – Один такой перстень стоит почти что тысячу, а их там три! Хочешь, покажу?