Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

— Конечно, Ваше Величество. — Тривитин не смог удержаться от сомнения — и, возможно, небольшого намёка на скепсис — в своём голосе, и Хааральд весело фыркнул.

— Я не виню тебя, что у тебя есть некоторые сомнения, Динзил, просто поверь мне.

— Верю, Ваше Величество, — сказал Тривитин, и в его голосе не было и тени сомнения.

— Хорошо. В таком случае…

— Простите, Ваше Величество, — сказал гардемарин Мершил от двери каюты. — Мы только что получили сигнал от «Проворного».

— Что за сигнал? — спросил Хааральд.

— Он рапортует, что услышал выстрелы орудий на северо-востоке, Сир. Они пошли посмотреть, что там происходит.

Тривитин на мгновение уставился на гардемарина, затем вернул взгляд на своего короля, и Хааральд увидел желание узнать — и вопросы — в глазах флаг-капитана.

— Общий сигнал, Динзил, — сказал он. — Приготовиться к бою.

Черисийский флагман скрылся за внезапной ослепляющей вспышкой огня и порохового дыма. Расстояние всё ещё было почти двести ярдов, но пушки не были заряжены двойными зарядами. Давление парусов «Неустрашимого» наклонило его на правый борт, приблизив пороги его орудийных портов к воде, но оставляя их достаточно высоко над водой, и это сделало пушечные площадки более устойчивыми. Больше половины его выстрелов не попали в цель… но вторая половина попала.

Капитан Кеттир увидел сноп огня и дыма за мгновение до того, как первые пушечные ядра убийственно врезались в левую скулу его галеры. Это была примерно четверть бортового залпа, прилетевшего под углом приблизительно шестьдесят градусов, и осколки от тридцативосьмифунтовых чугунных сфер, молотом ударивших по доскам, полетели во все стороны. Крики агонии раздались с вёсельной палубы, а передние вёсла дрогнули, когда по людям, приводившим их в движение, ударили кусочки чугуна и их собственного судна.

Другие выстрелы прошли выше, пробивая фальшборт насквозь, оставляя окровавленные борозды по границе между баком и шкафутом. Осколки и частички людей были вырваны отовсюду этим ураганом железа, и кровь брызнула из разорванных на части человеческие тел.

«Чёрный Принц» вздрогнул, словно бегун, повредивший палец о какое-то незамеченное препятствие, и Кеттир начал выкрикивать команды рулевым, пытаясь скомпенсировать то, что произошло с третью весельных портов.

— Что ты сказал? — требовательно спросил граф Мандир у своего флаг-капитана.

— «Чёрный Принц» поднял сигнал «противник в зоне видимости», милорд, — повторил капитан Никлас Жеппсин.

— Это нелепо! — сказал Мандир. — Как Хааральд смог бы подобраться к нам с этой стороны?

— Милорд, я не знаю, — сказал Жеппсин. — Мы только что получили сигнал, и…

— Что это было? — выдохнул Мандир, вскинув голову на звук далёкого грома.

— Пальба, милорд, — мрачно сказал Жеппсин.

Канониры «Неустрашимого» набросились на откатившиеся пушки, банники и трамбовки в их руках двигались резкими толчками. Колёса лафетов завизжали, когда тележки вернулись обратно на позицию для стрельбы, и стволы извергли новый дым и пламя.

Как всегда, более короткие, лёгкие карронады стреляли быстрее, чем длинные орудия на главной палубе. Мерлин стоял рядом с карронадами на шканцах, между Кайлебом и леерами, и наблюдал как тяжёлые ядра разрывают изумрудскую галеру на всё сокращающейся дистанции.

Её вёсла вздрогнули в диком беспорядке, когда огонь «Неустрашимого» попал по вёсельной палубе, и Мерлин мысленно вздрогнул, когда представил себе картину бойни и разрушения. Галера, идущая на вёслах, зависела от слаженной координации гребцов, но некому было поддерживать эту координацию, так как все были разорваны на кровоточащие куски.

Передние орудия галеры смогли возобновить ведение огня, но их выстрелы прошли мимо, а «Неустрашимый» находился прямо напротив носа «Чёрного Принца». Его огонь попал прямо по осевой линии галеры, убивая и калеча, и крики изумрудской команды были отчётливо слышны в те мимолётные мгновения, когда все орудия «Неустрашимого» молчали.

Капитан Кеттир вцепился в передний поручень юта.

Больше ему ничего не оставалось. Его самые худшие ночные кошмары не отражали того, что мог сделать бортовой залп галеона. Палубные люки «Чёрного принца» извергали людей, многие из них истекали кровью от ужасающих ран, потому что запаниковавшие гребцы полезли наверх. Но на открытой палубе не было убежища от беспощадного огня черисийцев.

Его корабль сходил с курса, его люди умирали на за что, и он просто не мог стоять и следить за тем, как их всех безвозвратно убивают.

— Лейтенант Малри, спустить… — начал он, обращаясь к лейтенанту. Но молодой человек уже лежал на палубе юта, глаза его остекленели, а обе руки сжимали копье-подобный осколок, глубоко воткнувшийся ему в грудь.

Челюсти Кеттира сжались, и он схватил гардемарина за плечо.

— Флаг спустить! — рявкнул он. — Поднимайся и…

Тридцативосьмифунтовое пушечное ядро убило их обоих мгновенно.

— Почему он не сдался? — пробормотал Кайлеб. — Почему он не сдался?

Галера беспомощно тонула, содрогаясь под железной бурей, рвущей её на части. «Разрушение» и «Погибель», два галеона, следующие вслед за «Неустрашимым», тоже обстреляли её, и густые потоки крови сочились с её бортов. Корабль абсолютно ничего не мог противопоставить действиям Кайлеба, но её капитан упорно отказывался спустить флаг в знак капитуляции.

— С ней покончено, Кайлеб! — почти крикнул Мерлин ему в ухо.

Кайлеб взглянул на него мгновение, затем резко кивнул. Он перешёл к Мензиру и схватил плечо флаг-капитана.

— Хватит с них, Гвилим! — приказал он.

Мензир посмотрел на него, глазами, почти исполненными благодарности.

— Прекратить огонь! Прекратить огонь! — крикнул он.

Орудия «Неустрашимого» прекратили стрелять, но «Разрушение» и «Погибель» продолжали вести огонь ещё минуты две. Затем, наконец, обстрел прекратился.

Ветер отогнал туманные клубы дыма, и далеко не один человек на борту флагманского корабля почувствовал прикосновение ужаса, глядя на их цель, услышав крики и стоны её покалеченной и истекающей кровью команды. Галера тяжело перекатывалась на волнах, вёсла её были сломаны, мачта шаталась словно пьяная, и казалось, что сам корабль кричит в агонии.

Вся команда уставилась на разбитый вдребезги корпус, и пока они смотрели, шатающаяся мачта устало опрокинулась в море рядом с ним. Голос капитана Мензира пронзил тишину неестественно спокойным тоном.

— Оставим её тонуть тут! — сказал он своим рулевым, и «Неустрашимый» изменил курс на правый борт, приближаясь ко второй колонне своих врагов, которые были уже меньше чем в двух милях впереди.