Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

К его удивлению, глаза его тестя внезапно наполнились слезами.

— Я не должен был приезжать, — сказал наконец Серая Гавань хриплым голосом, его слова были совсем невнятными. Очевидно, как понял Тириен, он был пьян ещё сильнее, чем предполагал герцог.

— Я не должен был приезжать, — повторил граф, — но мне пришлось. Мне пришлось, Кельвин.

— Почему, отец? Что случилось?

— Кельвин, ты был… связан с людьми, с которыми не должен был, — сказал Серая Гавань. Глаза Тириена сузились, и граф покачал головой. — Я знаю, что у тебя не было причин подозревать их, — продолжил он, — но некоторые из людей, с которыми ты ведёшь дела… Они не те, кем ты их считаешь.

— Отец, — медленно произнёс Тириен, — я боюсь, я не понимаю, о чём вы говорите.

— Я знаю, я знаю.

Серая Гавань отвёл взгляд, вглядываясь в потрескивающий огонь, в то время как Жорж Ховирд, его личный гвардеец, явно испытывая неудобство, стоял за его креслом. Ховирд поступил на службу Серой Гавани более двенадцати лет назад. Через два года он стал личным телохранителем графа после того, как его предшественник случайно утонул во время рыбалки, и он давно доказал свою преданность. Тем не менее было очевидно, что Ховирд понятия не имел, что так взволновало графа, хотя давний слуга Серой Гавани был явно обеспокоен этим, что бы это ни было.

Но его обеспокоенность была понятна. Тириен тоже был обеспокоен. Несмотря на тяжёлый запах виски, исходящий от графа, построенные им предложения выходили почти нормальными. Последствие, без сомнения, всех его лет политического и дипломатического опыта. Эта ясность фраз могла бы обмануть многих людей пытающихся недооценить степень его опьянения, но Тириен знал его лучше, чем кто-либо другой. Для него было очевидно, что Серая Гавань не может сфокусироваться, подыскивая не просто слова, но и мысли, которые он хотел выразить словами.

Тириен никогда не видел его таким, и он протянул и положил руку на колено пожилого мужчины.

— Что вы знаете, отец? — Его мягкий вопрос почти потерялся в очередном раскате грома, и Серая Гавань отвёл взгляд от огня, чтобы немного сконцентрироваться на его лице.

— Кельвин, — сказал он, — некоторые из твоих деловых партнёров, некоторые из тех людей, кого ты считаешь друзьями, таковыми не являются. Они шпионы. Предатели. — Он покачал головой, глаза больше не были наполнены слезами, но всё ещё были тёмными от беспокойства. — Ты не должен быть связан с ними.

— Шпионы? — Тириен откинулся на спинку стула, опустив брови. — Предатели? — Он покачал головой. — Я не понимаю, о чём вы говорите, отец!

— Я говорю о людях, с которыми ты ведёшь дела, и которые, также, работают на Нармана Изумрудского, — сказал Серая Гавань. — Я говорю о человеке, у которого ты покупаешь охотничьих виверн. Ты ведёшь дело с людьми, которые являются врагами Короля и Королевства, Кельвин. И, — он глубоко вздохнул, — есть люди, которые подозревают, что ты знаешь, кто они на самом деле.

— Люди подозревают меня в измене? — резко и требовательно спросил Тириен. Лицо Ховирда, стоящего позади графского кресла, внезапно стало совершенно бесстрастным. Телохранитель, определённо, был совершенно не доволен поворотом, который только что совершил разговор.

— Да, некоторые люди, — сказал Серая Гавань.

— Кто? — резко спросил Тириен. — Кто они?

— Я не могу сказать тебе этого, ты же знаешь. Я не должен был говорить всё то, что я уже сказал. Но я говорю тебе, Кельвин, ты должен отмежеваться от этих людей.

— Я даже не знаю, о ком вы говорите! — запротестовал Тириен.

— Я не могу рассказать тебе так много, — сказал Серая Гавань. — Дрессировщик виверн, Лаханг. Он один из людей Нармана. А также купцы, Тайриль и Торсин. И есть ещё другие.

— Какие другие? — Тириен поставил свой собственный бокал на поднос, и его глаза стали узкими и внимательными, когда они сосредоточились на лице графа.

— Эти трое — самые важные, — сказал ему Серая Гавань, помахав левой рукой. — О, есть ещё несколько других, но эти, как мы знаем, важны для операций Нармана здесь, в Черис.

— Кто знает?

— Волна Грома, конечно, — несколько нетерпеливо сказал Серая Гавань. — Моревладелец, другие. Это действительно имеет значение, Кельвин?

— Конечно, это важно, если они считают меня предателем только потому, что я знаю людей, с которыми я веду дела!

— Смысл в том, чтобы продемонстрировать, что ты — не предатель.

— Смысл в том, что я хочу знать, кто посмеет обвинить меня в таком преступлении! — горячо сказал Тириен. — Я кузен Хааральда, ради Лангхорна!

— Я не виню тебя за то, что ты злишься, — ответил Серая Гавань, — но никто не хочет верить ничему, кроме самого лучшего о тебе. Ты должен знать это! Это просто…

Он прервался, качая головой, и Тириен сердито посмотрел на него.

— Просто что, отец? — требовательно спросил он.

— Там было… обвинение, — сказал Серая Гавань через мгновенье, взглянув на огонь. — Оно, конечно, смешно. Но оно есть. И если учесть… человека, от которого оно пришло, у Бинжамина не было другого выбора, кроме как серьёзно рассмотреть его.

— Человека, от которого оно пришло, — медленно повторил Тириен, взгляд его был сосредоточен и задумчив. Затем он кивнул сам себе.

— Это был иностранец, — сказал он. — Этот «Мерлин». Тот, кого некоторые люди называют «сейджин»? Не так ли?

— Я не могу сказать тебе этого. Я не буду. — Серая Гавань покачал головой. — Я думаю, что это нелепость, которая может быть политически мотивированной, но я не могу рассказать тебе её источник, по крайней мере до тех пор, пока Бинжамин не опровергнет обвинения. И, — он оглянулся на Тириена, его собственные глаза сузились, — лучший способ для тебя — это помочь опровергнуть их, добровольно отмежевать себя от известных агентов Нармана и рассказать Бинжамину и Моревладельцу всё, что ты о них знаешь.

— Всё, что я знаю? Ты произнёс это так, будто думаешь, что я на одной стороне с предателями!

— Черт возьми, Кельвин! — сказал Серая Гавань, и голос его стал резче, чем прежде. Он поставил свой нетронутый бокал обратно на поднос, достаточно сильно, чтобы бренди плеснул через ободок, и посмотрел на своего зятя. — Ты должен! Неважно, знал ли ты, что ты делаешь, или нет, не имеет значения, насколько это важно. Мы знаем, что они служат Нарману. Сейчас важно, чтобы ты продемонстрировал, что ты хочешь помочь нам доказать, кто они есть, после того, когда тебе о них рассказали.

— Зачем? — резко спросил Тириен. — Если Волна Грома уже знает, что они предатели, что я должен добавить к его знаниям о них?

— Всё, что ты можешь, — медленно произнёс Серая Гавань, его брови сжались. — Всё, что может помочь. — Он откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на герцога. — Конечно, тебе не нужно, чтобы я рассказывал тебе, как это работает, Кельвин. Я думал, ты будешь так же страстно желать этого, как и я!