Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Один из герцогских охранников достаточно быстро осознал намерение графа, пытаясь схватить старика до того, как он достигнет лестницы. Но его усилия привели его в зону досягаемости Мерлина, и меч сейджина ударил всё с той же ослепительной скоростью. Он без усилий прошёл сквозь плоть и кости, кровь брызнула жарким, омерзительным веером, и гвардеец свалился с плачущим криком, когда острая как бритва сталь срезала толстую кость его бедра так же чисто, как топор, и ампутировала левую ногу на три дюйма выше колена.

Другие охранники реагировали медленнее, и Серая Гавань побежал по декоративным ступеням, сжимая в руке сияющий кинжал. С этой высоты он мог надеяться хотя бы ненадолго задержать даже вооружённого мечом противника. Что ещё более важно, это позволило ему избежать любой непосредственной угрозы.

Остальные гвардейцы Тириена поняли, что это означало почти так же быстро, как и герцог, и их осторожное наступление обернулось внезапным приливом. Они двинулись вперёд, сквозь пронзительные крики своих павших товарищей, пытаясь поглотить Мерлина, прежде чем он воспользуется преимуществами своей неожиданной подвижности.

Но как бы быстры они не были, их скорости было недостаточно. Мерлин не пытался уклониться от них; он шёл им навстречу.

Капитану Йевансу из Королевского Черисийского флота было не привыкать сражаться, и граф Серой Гавани распознал резню, когда увидел её. Но он никогда не представлял себе ничего подобного.

Гвардейцы Тириена попытались напасть на Мерлина, но это было похоже на косяк сельди, пытающийся напасть на кракена. Казалось, что сейджин шагает вперёд, но его странный меч был размытым движением. Он двигался слишком быстро, чтобы глаза поспевали за ним, и доспехи ничего не значили перед его невозможной остротой. Тела — и кусочки тел — разлетались от него в брызгах крови, и безмятежная библиотека превратилась в скотобойню. Мужчины кричали, ругались и умирали, а Мерлин Атравес двигался сквозь этот хаос нетронутым, неся смерть подобно самому архангелу Шуляру.

Кельвин Армак не был трусом, но его окатила волна леденящего страха. Как и его охранники, он упустил из виду дикие слухи и спекуляции о Мерлине. Теперь, когда он видел, как они падают на пол — некоторые из них кричали ​​в агонии; большинство были мертвы прежде, чем они коснулись пола — он понял, что был неправ. В конце концов, он знал, что нелепый слух, о том, что таинственный иностранец был сейджином, был правдой… и что все нелепые рассказы, все глупые героические баллады и детские рассказы, о сейджинах и их сверхчеловеческих способностях вовсе не абсурдны.

Его оставшиеся в живых гвардейцы — все шестеро из них — уже не пытались двигаться вперёд и окружать Мерлина. Они откатывались назад, сбиваясь в кучу. Ни одному из стражей Тириена не приходилось жаловаться на недостаток храбрости, но это было нечто большое, что-то за пределами их опыта или понимания. Они не паниковали даже сейчас — на самом деле для этого не было времени — но смертоносное ощущение того, что абсолютно превзошло их, полностью подтолкнуло их к обороне, и даже пока Тириен смотрел, ещё один из них упал от непримиримого клинка Мерлина.

«Он не человек!»

Эта мысль сверкнула в уме герцога, и он встряхнулся, пытаясь отбросить зарождающуюся в нём панику. Его мозг помчался вскачь, и он сделал глубокий вздох.

Ещё был способ, если бы он только смог выйти из библиотеки, пока Мерлин не добрался до него. Уиллимс был где-то там, и, конечно, лязг стали и крики должны были предупредить мажордома. Он уже должен был забить тревогу для остальных личных охранников Тириена! Если герцог доберётся до этих охранников первым, то он сможет рассказать им, как Мерлин пробрался в ночи, пытаясь убить его, как предполагаемый сейджин захватил в заложники Серую Гавань. Как бы ни был смертельно опасен Мерлин, Тириен имел такую отличную вещь, как ещё шестьдесят готовых человек находящихся под рукой, и большинство из них так же хорошо владели как мечами, так и луками или арбалетами. И, если в процессе взятия библиотеки под контроль произойдёт трагическая случайность, или, если Мерлин должен перерезать горло графу, вместо того чтобы дать ему возможность быть спасённым, или…

Ещё один гвардеец свернулся вокруг жестокой стали, проникшей в его живот, и Тириен развернулся.

Уголок сознания Мерлина увидел, как герцог повернулся и побежал к двери библиотеки. Он мгновенно понял, что задумал Тириен, но между ним и предателем всё ещё было четыре гвардейца. Он не мог убить их достаточно быстро, чтобы…

Поясной кинжал графа Серой Гавани вспыхнул в свете лампы, пролетев через библиотеку. Он был тяжёлым, неуклюжим и не очень хорошо сбалансированным для броска, но рука графа не забыла полностью капитанский опыт, а горе и ужас выжгли алкоголь в его организме.

Кельвин Армак, герцог Тириен, поднялся на цыпочки, как танцор, широко раскинув руки, позвоночник его изогнулся, а рот раскрылся в агонии, когда десять дюймов смертоносной стали вошли ему в спину. Украшенная драгоценными камнями рукоять расцвела между его лопатками, кровь залила его губы, и он рухнул на пол лицом вниз.

Стук в дверь Брейди Лаханга был настолько яростным, что разбудил его, несмотря на шум шторма.

Его первой реакцией была паника. Никто из шпионов не хочет услышать официальный стук в его дверь среди ночи, и он мог думать лишь о очень немногих неофициальных поручениях, которые могли бы привести к нему кого-нибудь такой ночью, как эта. Но затем его паника слегка ослабла. Когда агенты барона Волны Грома являлись брать вызвавшего подозрения шпиона, они редко бывали настолько вежливы, чтобы постучать. Во время таких посещений двери обычно раскалывались на осколки, хотя, в тех — редких — случаях, когда они разрушали дверь не того человека, потом они меняли их на очень хорошие.

Тем не менее было маловероятно, что тот, кто стучался в его дверь, был здесь по какому-то официальному делу, и он почувствовал, как его сердце забилось сильнее, когда он выбрался из кровати.

Он выбрал эти комнаты не просто потому, что они были близко к сердцу города, и даже не из-за пространства под крышей, где можно было разместить его птичник для виверн. Разумеется, это были важные факторы, но ещё более важным было то обстоятельство, что первой этаж здания днём был занят судовым поставщиком, а ночью он был пуст. Это давало Лахангу некоторую степень анонимности в тех случаях, когда он ожидал посетителей в нерабочее время. Он также сделал несколько дополнительных разумных изменений, не обсуждая их со своим арендодателем, и поэтому он приостановился перед дверью на лестничную площадку второго этажа и заглянул в незаметный глазок, который он пробурил сквозь стену.