Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

В коридоре или на лестнице не было ламп. Поскольку после наступления темноты обычно не было никакого движения, не было никакого смысла рисковать из-за случайного пожара, который могла бы устроить бесхозная лампа или свеча. Но посетитель пришедший к Лахангу принёс фонарь с «бычьим глазом», и брови Лаханга поднялись, когда он узнал пришедшего человека при свете, исходящим из открытой заслонки фонаря.

Его первоначальная тревога вернулась, хотя и в менее острой версии. За последние несколько лет Марис Уиллимс передал ему несколько сообщений, и Лаханг знал, что герцог Тириен безоговорочно доверяет благоразумию своего мажордома. Но Уиллимс никогда не приходил посреди ночи без предупреждения или без каких-либо сигналов, которые Тириен и Лаханг придумали, чтобы предупреждать друг друга о том, что им нужно связаться. Неожиданные сообщения, подобные этому, особенно те, что несли такой риск разоблачения, были лишь немногим более желанными для опытного шпиона, чем грубые слуги Короны.

Он глубоко вздохнул, открыл дверь, оставив цепочку запертой для безопасности, и выглянул наружу.

— Что? — спросил он, его голос был грубым.

— У меня пакет от герцога, — ответил Уиллимс.

— Хорошо, давай его, — отрывисто сказал Лаханг, протягивая руку через щель.

— Он не пролезет, — рассудительно сказал Уиллимс, и вытащил из-под стекающего пончо толстую упаковку, завёрнутую от плохой погоды в промасленную кожу.

— Что это? — спросил Лаханг, уже дотянувшись до запора цепи.

— Он не сказал мне. — Уиллимс пожал плечами. — Однако в особняке были некоторые проблемы. Я не удивлюсь, если это документы, от которых он должен избавиться.

— Проблемы? — Глаза Лаханга заострились, и он полностью открыл дверь. — Что это за проблемы?

— Ничего, с чем мы не сможем справиться, я думаю, — сказал Уиллимс, вручая ему пакет. Шпион почти рассеянно взглянул на него, и глаза его так сфокусировались на лице Уиллимса, что он так и не заметил, как рука мажордома скользнула обратно под его пончо и снова появилась оттуда с кинжалом.

Даже тогда Лаханг всё ещё не замечал клинок. Фактически, он не видел его до тех пор, пока тот не разорвал ему горло в дымящемся потоке крови.

Главный агент князя Нармана в Черис свалился на пол с предсмертным хрипом, и Уиллимс поморщившись отступил назад, глядя на брызги на передней части своего пончо.

«Ну, неважно», — подумал он. Дождь должен смыть пятна достаточно быстро… точно так же, как смерть Лаханга смоет информацию о истинном покровителе Уиллимса, которую он мог бы предоставить следователям Волны Грома.

Теперь всё, что нужно было Уиллимсу — это самому вернуться в Изумруд.

Лицо Хааральда VII было жёстким и мрачным, маской рассерженной дисциплины, скрывающей скорбь. Его сын сидел рядом с ним за огромным столом в освещённом лампами зале Совета, и выражение лица Кайлеба ещё больше походило на маску, чем у его отца. Оба они смотрели, молчаливые и хмурые, как Мерлин и граф Серой Гавани вошли в дверь зала.

Бинжамин Райс также сидел за столом в сопровождении сэра Рижарда Моревладельца. Ни епископ Мейкел, ни другие члены Тайного Совета не присутствовали, и Мерлин задавался вопросом, хороший это знак или плохой. Король, по крайней мере, казался похожим поддерживать желание Мерлина оставаться в тени.

Королевские гвардейцы, когда они последовали за кучером Серой Гавани обратно в особняк Тириена во исполнение срочного вызова графа, были учтивы, но также очень, очень решительны. В действительности, их было трудно винить в этом, учитывая забрызганную кровью и заваленную телами сцену, которая встретила их в разгромленной библиотеке только что умершего герцога Тириена. В конце концов, обнаружение его стоящим над телами кузена короля и пятнадцати его личных гвардейцев, должно было пройти под рубрикой подозрительного поведения.

По крайней мере, они были вызваны графом, и лейтенант Хантир, молодой офицер, который сопровождал отряд, отреагировавший на вызов, был готов хотя бы в теории предположить, что первый советник знает, что делает. Эта готовность дала трещину, когда Хантир определил, чей кинжал торчит из спины герцога. Но этого оказалось достаточно, по крайней мере, для того, чтобы дом был опечатан, а всё дело засекречено, до тех пор, пока не будет проинформирован король.

Однако, это было максимумом из того, на что лейтенант был готов пойти, и, первый он советник или нет, Серая Гавань обнаружил себя помещённым, хоть и вежливо, под арест. К веселью Мерлина — насколько это могло бы быть смешно, в данных обстоятельствах — с ним молодой гвардеец был почти так же учтив, как с графом. Однако оба они были освобождены от всего оружия перед тем, как их «сопроводили» в залу совета.

— Сыч, — произнёс Мерлин еле слышно. — Проверка связи и телеметрии.

— Канал связи подтверждён и работает штатно, лейтенант-коммандер, — ответил ИИ. — Все телеметрические линии скиммера в расчётных режимах, — добавил он, и Мерлин мысленно кивнул. Он надеялся, что всё пройдёт неплохо, но это не значило, что всё так и будет. Всегда была возможность, хоть и маловероятная, что Хааральд прикажет их немедленно казнить, а Мерлин не мог допустить, чтобы это произошло. Это было бы не только неудобно для него лично, но также означало бы полный провал миссии Нимуэ Албан на Сэйфхолде.

Вот почему разведывательный скиммер парил над Королевским дворцом, несмотря на раскаты грома и молнии. И это также было причиной того, почему оружие скиммера находилось в полностью рабочем режиме под контролем Сыча.

— Ваше Величество, — спокойно произнёс лейтенант Хантир, — граф Серой Гавани и лейтенант Атравес.

— Спасибо, лейтенант. — Голос Хааральда был резким, машинально-вежливым, но он даже не взглянул на гвардейца. — Оставьте нас, пожалуйста. И проследите за тем, чтобы нас не беспокоили.

— Как прикажете, Ваше Величество, — пробормотал Хантир.

Он вышел, и массивная дверь в зал совета тихо закрылась за ним. Защёлка замка громко щёлкнула в тишине, а затем, словно по команде, ещё один оглушающий раскат грома сотряс дворец.

— Итак, — сказал Хааральд после долгого, безмолвного мгновения. — Я говорил с Бинжамином, говорил с лейтенантом Хантиром, и с самым старшим из гвардейцев Кельвина, которого мы смогли найти. Теперь я хочу знать, что, во имя Шань-вэй, произошло.

Его голос был твёрд, холоднее, чем Мерлин когда-либо слышал, лично или через одного из своих СНАРКов, а его глаза были кусочками коричневого льда.

— Ваше Величество. — Серая Гавань упал на одно колено и склонил голову перед своим монархом. Мерлин увидел, что глаза Кайлеба расширились, но выражение лица Хааральда даже не дрогнуло.