Борис Конофальский - Рейд

— Нет улиток сегодня, — говорит Аким.

А Яшка, дурень, всё орёт:

— Гляньте, какого хорошего налима Аким взял!

Саблин морщится, одёрнуть хотел дурака, да поздно, все рыбари идут смотреть налима. Собрались, поздоровались. Посмотрели на налима. Согласились, что рыба не дурна. Закурили, обговорили сегодняшние уловы. И тут Андрей Самойлов и говорит:

— А вы слыхали, Пшёнку и Берича бегемот перевернул вчера.

Взрослые казаки замолчали, а Яшка, вот дурень, честное слово, сопля бестолковая, тут же лезет в разговор старших:

— Ага, точно, староста с урядником сегодня объявляли.

Казаки смотрят на него неодобрительно, но хотят знать подробности. А Яшка и рад:

— Попёрлись они за антенну. На вечернюю зорьку пошли, и тут их бегемот и опрокинул. Пшёнка не выплыл, а Берич до деда Сергея дошёл едва живой. Амёбы пожгли. Доктор говорит, ему всю шкуру ниже пояса менять. И ещё он пыльцой надышался, теперь на антибиотики сядет.

Яшка ещё что-то хотел сказать, пока взрослые слушают, да Аким оборвал его сурово:

— Болтать хватит, взялся помогать — так помогай, тащи рыбу в мой квадроцикл. И снасти.

— Так я ж… — хотел было ещё что-то сказать Яшка.

— Таскай рыбу, — оборвал его Аким.

Казаки помолчали, покурили.

Серёгин сказал:

— Видать, старшины соберут нас сегодня.

Все соглашались. Конечно, соберут. Человек сгинул, не шутка.

Тушили сигаретки, расходились. А Яшка тем временем всю рыбу, все снасти, и даже ружьё уже сложил Акиму в квадроцикл. И сам залез в кузов.

Аким не гнал его, дурака. Поехали.

— Дядь, Аким.

— Ну, — нехотя говорил Саблин.

— Так вы теперь за бегемотом в рейд пойдёте?

— Если общество решит — пойду.

— Конечно, решит, вы их столько уже побили! Больше вас в станице никто бегемотов не бил.

— Ну, значит пойду.

— Дядь, Аким.

— Чего?

— А можете меня взять?

— Общество решает, кому в рейд идти.

— Так я-то знаю, — говорит Яшка, — так общество вам разрешит товарища выбрать, может, меня скажете?

— А ты минёр? Там минёр нужен будет. Со взрывчаткой работал? — спрашивает Саблин холодно, зная, что Яшка ещё не призывался.

— Да нет, — отвечает парень невесело.

— А может, ты рыбарь хороший или охотник?

— Да нет, — совсем скис Яков.

— А для чего ж мне тебя брать, — зло говорит Аким. — Балластом в «дюраль»?

Яшка не ответил, они приехали. Ворота дома Акима открылись, тут же выбежал второй его сын Саблина, Олег:

— Бать, что, налима поймал? — радуется мальчишка.

Но Аким злится ещё на Яшку, и за то попадает и Олегу.

— Олег, — сурово говорит отец.

— Да, бать.

— На улице скоро сорок будет, а у тебя свиньи на солнце. Сожгут шкуру — я с тебя шкуру спущу.

— Ой, бать, сейчас.

Мальчишка убегает загнать свиней под навес.

Яков невесело сгружает рыбу, носит её в дом Саблина.

Аким выбирает самую большую «стекляшку», даёт её Яшке:

— Матери отнеси.

— Спасибо, дядя Аким.

— Спасибо, — повторяет за ним Саблин с укором. — Делом займись хоть каким. Ходишь, ни профессии, ни знаний. Шапка дурацкая да очки уродливые. Вот и всё, что у тебя есть.

— Я призыва жду. Скорее бы уйти, — говорит Яшка.

— Призыва ждёт он, до призыва мог бы и поработать, Юра тебя сколько раз звал на сушилку, чего не идёшь?

— Да не хочу я там с китайцами работать, я казак.

— Ничего, в работе позора нет, и с китайцами поработаешь. А казаком не по рождению становятся, казак — это воин, а ты ещё никто. Так, заготовка. Живёшь — только имя отца своего позоришь.

— Хорошо, — бубнит Яшка, — пойду к дяде Юре на сушилку.

Аким ему не верил, не первый это разговор у них. Говорит:

— Вечером ужинать приходи, и матери поклон передай, спроси, не нужно ли чего.

— Хорошо, — снова бубнит Яшка, и с рыбой уходит со двора.

Не успел он снять КХЗ, на пороге кухни уже стояла Настя. Руки в боки. Ничего хорошего эта стойка не предвещала.

— Чего? — спрашивает Аким.

— Ничего, — тоном, который говорит о многом, отвечала жена.

— Я налима поймал.

— Видала, — сказала небрежно, мол это меня сейчас мало волнует.

— Ну и чего? — не понимал её тона Саблин.

— Дежурный приходил, — говорит Настя, — сказал, что сбор в шесть часов в чайной.

Аким наконец скинул костюм химзащиты, сел на стул. Дома было хорошо, прохладно, не больше двадцати семи градусов. А на улице температура уже к сорока подбиралась.

Он молчит.

— Пойдёшь? — не отставала жена.

— Вот дура, баба, ну как же я не пойду, если дежурный на сбор звал.

— Так, может, ты захворал, — говорит Настя едко.

— Так не хвораю я, — говорит Саблин. Встает, идёт на кухню. Там в дверях, приходится толкаться с женой, она дорогу не уступает. — Может, пообедать дашь?

— Катя звонила, — продолжает Настя, а сама и не думает кормить мужа, — говорит, Пшёнку и Берича бегемот опрокинул.

— С рыбарями такое случается, — нейтрально отвечает Аким, сам за стол садится.

— Так ты уже, наверное, в рейд намылился? — не унимается жена.

— Никуда я не намылился, — всё ещё спокойно говорит Саблин, — кого в рейд слать — общество решает.

— Намылился, значит, — уже уверенно говорит жена, стала совсем рядом, с каждой секундой всё злее. — С призыва пришёл три месяца назад, не навоевался, что ли? Не настрелялся? Дети отца почти не видят, то на войне, то в болоте, то на войне, то в болоте этом проклятущем. Сами растут. А он чуть передохнул и опять воевать.

— Да то не война, — морщится Аким, — чего ты орёшь, как оглашенная. Взорвём его, и вернусь через четыре дня.

— Никуда не поедешь, дома сиди, мне без мужа надоело жить, — кипятился Настя. — Пусть другие бегемотов ловят. Авось, охотников будет. А ты при мне посиди. Дом поправь, сколько уже прошу тебя батареи подшлифовать на крыше. Их мой — не мой — они уже и половину напряжения не дают. Всю поверхность посекло пылью.

Стала ставить еду на стол.

— Подшлифую, — обещает Аким, — а ты чего Юрку не можешь заставить? Пусть после школы залезет, да сделает. Там ума-то много не нужно.

— А я хочу, чтобы ты сделал, есть у меня мужик в доме?

Каша из тыквы, два яйца в ней, два куска сала, долька лука — деликатес. Два куска кукурузного хлеба. Квас, большая кружка.

Аким взял ложку, но прежде, чем начал есть, сказал:

— Ты ж сама видела, кукурузе воды не хватает, все фильтры амёба кислотой разъела. Новые нужны. В рейд пойду — так, может, платины хоть чуть-чуть дадут, хорошие фильтры поставим, с платиновым напылением они тебе пол моря на поле прокачают. Платина амёбы не боится. Кукуруза будет два метра. А может, и свинца дадут, ещё бы один аккумулятор не помешал бы.

— Дома сиди, — бесится жена, — хватит, ещё девять месяцев, и опять в призыв уйдёшь, надоело уже.

Сама аж пятнами пошла красными.